Свет в нем был погашен, и я не стала утруждать себя поисками включателя. Скинув тяжелую куртку на пол у входа и стащив грязные ботинки, я завязала волосы в тугой хвост и пошла в сторону тренировочных груш. Ненависть, ярость, гнев – эти чувства стали перевешивать всю боль от потери и начали требовать выход. Расправив плечи, я закрыла глаза и выдохнула через рот. В голове стали кружиться картинки воспоминаний. Вот мне пять, и мама с папой качают меня на качелях, а наша собака Рудольф бегает вокруг и радостно махает хвостом. Мой одиннадцатый день рождения. Последний праздник, который мы встречали с таким безумным восторгом и счастьем, где никто не думал, что следующий год может оказаться последним.

Мой кулак ударился в грушу, на что все тело отозвалось болью.

Одиннадцатый день рождения. Через три дня мама узнала о раке. И в тот момент жизнь утратила краски для всех нас. В одиннадцать лет дети не имеют представление о жизни и смерти, не знают, сколько стоит продление мучений в виде химиотерапий. Никто из моих сверстников не задумывался над тем, что может вернуться домой и уже не застать там маму, все они мечтали о той далёкой взрослой жизни, где реальность смешана со вкусным запахом роскоши и любви. А я знала, что жизнь не имеет долбаного хэппи энда, и чтобы хоть чего-то заслужить, надо ползать на пузе и надеяться, что судьба не даст тебе со всего маху пинка под зад.

Вторая рука со всей силы, на которую была способна, ударила в упругую черную ткань.

Мольбы, надежды, вера – бред, который не стоит даже в теории допускать. Ты думаешь, что вот, Господь Бог смилостивился над тобой, дал шанс все исправить и наладить, когда судьба тебе наносит хук справа прямо в под дых. И ты лежишь, не в силах сделать и вздоха, мечтаешь о смерти, но та лишь смеется тебе в лицо и забирает кого-то другого.

Слезы лились по щекам, но проще было о них не думать, проще было сочинять потрясающие монологи в своей голове и разбивать руки в кровь о бездушного противника, который мог стерпеть любую мою выходку, который лишь скрипел на проржавевших кольцах, немного отклоняясь и снова попадая в мои объятья.

- Лекс.

Я замираю, все внутри меня подпрыгивает в одночасье, а после падает в пучину безразличия и глубокой депрессии.

- Да? – не оборачиваясь, я продолжаю совершать бездумные удары, пока тупая ноющая боль не проходит в самый мозг.

- Перестань.

- И это мне говорит человек, который хотел убить любого всего несколько часов назад? Не будь лицемером, Данте! – выплевываю я, резко крутанувшись на своем месте.

- Я не лицемер,- он указывает пальцем на грушу за мной. – А вот это явно не твое.

- А тебе точно не стоит вмешиваться, - замечаю я, чувствуя, что боль в руках становится все сильнее. – Оставь меня наедине с моим долбаным горем. Я имею право на одиночество!

- Ты же не знаешь наверняка, твой отец может быть жив, - усмехается парень.

- Надежда – это лишь пафосное слово, не имеющее под собой никакой подоплеки, - отрезаю я, возвращаясь к груше. – Проваливай, Данте.

Но он не собирался меня слушаться, Данте не будет Данте, если начнет пресмыкаться перед кем-то, а сегодня он даже несколько раз выполнял подобное. Ему точно надо отыграться и отправить свою вернувшуюся честь и достоинство в долгое странствие.

- Мы вместе на «Титанике», девочка, так почему ты считаешь, что корабль тонет только с тобой?

Я удивлённо замерла, остановив свою руку всего в каком-то миллиметре от черной поверхности.

- Потому что на остальных хватает спасательных шлюпок, а тебе я уступлю чертову плавающую доску.

Данте отвечает мне смехом, когда его руки ложатся мне на плечи. Большие ладони, покрытые мозолями, руки бойца.

- Маленькая, испуганная лисичка, - слышу я где-то над ухом его хриплый голос.

«Я не боюсь!» Хочется закричать мне, но руки Данте спускаются вниз по моим, пока пальцы не сжимают болящие ладони, покрытые кровью. До этого момента мне не приходило в голову посмотреть на них.

- Так вот как ты соблазняешь? – отвечаю я на его прикосновения.

- Я еще даже не начал, - усмехается он. – Неужели я настолько похож на мерзавца, который способен воспользоваться девушкой в таком-то состоянии?

- А разве нет? – мне не хочется поворачиваться, видеть его лицо и разбираться и в его чувствах тоже. Мне просто нравится растворяться в его объятьях, чувствовать спиной твердую грудь, ощущать размеренное теплое дыхание.

- Ты заслуживаешь большего, - просто отвечает он, не утруждая себя какими-либо объяснениями.

========== 2 часть. 16 ==========

Run away, run away, I’ll attack

Run away, run away, go chase yourself

Run away, run away, now I’ll attack

(30 Seconds To Mars - Attack)

16

За прошедшие несколько дней состояние Верга так и не изменилось. Он находился где-то между жизнью и смертью, зато мы познакомились с той пятеркой солдат, которым выпала такая потрясающая честь, как сопровождать нас на уничтоженную базу. Но, похоже, они не разделяли моего настроя. Его никто не разделял.

С самого первого дня знакомства у нас не удалось найти общего языка. Как выяснилось, новая часть нашей команды, а именно Джейн и Джейсон Гилморт, Арчи Форд и Брайс Лэмб, была когда-то командой особого действия, и тоже считалась определенной элитой, но все равно они терпеть не могли нас, и за это все остальные их уважали. Брайс – высокий поджарый молодой человек, с виду ровесник Джейка, когда-то был капитаном в этой команде, поэтому с Мюллером у него мгновенно вышло недопонимание. Но Джейк не реагировал на его выпады и показывал потрясающую выдержку, что однажды мне просто захотелось встать и зааплодировать ему. Но у Брайса была поддержка в виде Джейн и Джейсона, которые были братом и сестрой. Джейн была весьма яркой личностью с необычной внешностью – темно-бардовые волосы были частично сбриты, а оставшиеся причудливой копной спадали на лицо, прикрывая его часть. Джейсон же, напротив, выглядел очень консервативным и аккуратным. Его военная форма была идеальна выглажена, и ни разу никому не удалось заметить на ней и пятнышка. Он напоминал Вергилия, ведь у того были нехилые замашки касательно опрятности. Брат с сестрой и отдельно друг от друга излучали такую убийственную энергию, что порой при виде их хотелось залезть под кровать и не вылезать, а вместе - это была та еще смесь.

Арчибальд Форд мог бы стать нашим союзником в борьбе против Брайса и его компашки, но вот незадача, этому парню дико не нравилось его полное имя (все звали его Арчи), а у нашего Данте очень плохо с чувством юмора. Парни настолько возненавидели друг друга, что их приходилось буквально оттаскивать друг от друга каждый раз, когда они встречались.

Что же касалось еще одного члена команды, то он предпочитал держать нейтралитет, так как Джон Харди был лишь военным врачом, которому просто ужасно не повезло оказаться в числе тех, кто должен был сопровождать нас в этом задании.

- Я его придушу! – у Данте выдалась потрясающая возможность поквитаться с Арчи.

- Ты поосторожнее, - с усмешкой заметила Хэмилтон, устраиваясь за пределами тренировочной зоны. – Слишком много свидетелей.

И правда, уже вся база знала о том, что наша пятерка растеряла всю свою особенность, и все жаждали мести. Поэтому и собрались на вполне обычную тренировку почти полным составом. До этого момента Хэмилтон уложила Джейн за считанные минуты, и у последней изрядно поубавилось гонора, а вот Лиз с удовольствием кидала ядовитые взгляды в сторону проигравшей.

Данте и Арчи стояли в плотном окружении военных и усмехались, глядя друг на друга. Оба были примерно одной комплекции – силы равны, и этот вывод мне совсем не нравился. Возможно, я не имела права быть частью такой команды, как фантастическая четверка, которая стала просто обычной пятеркой, но в одном я не сомневалась: фантастическая четверка – самые лучшие в своем деле, чтобы не говорили другие. Но я понимала и другое: даже если сейчас Данте одержит верх над Арчи, остальные лишь пожмут плечами и возненавидят нас еще больше. Такова натура человека.