Обычно она рассматривала зернистые снимки до тех пор, пока не убеждала себя, что все они красивее, стройнее, богаче, счастливее, умнее и успешнее ее. До тех пор, пока не превращалась в самую одинокую, никому не нужную, уродливую и нудную особу из всех знакомых.

Вот до чего довели нас технологии – теперь в каждой ванной есть весы и зеркало во весь рост, чтобы легче было рассмотреть недостатки и осознать собственное несовершенство. Думаете, наши бабушки пялились на не-цветные фото соседок и чувствовали себя полным дерьмом? Вот и Мэгги не думала.

Человеческая психика – удивительная вещь. Всего через несколько часов после того, как была на седьмом небе от счастья, Мэгги сидит перед экраном, заполненным изображениями женщины, чье место должна занять. Последний психоаналитик назвал бы это «полнейшим пренебрежением чувством собственного достоинства». Мэгги сделала глоток вина и продолжила просмотр фотографий.

Вот Марго переходит улицу в Париже – скорее всего, направляется с одного показа на другой. На ней свитер цвета карамели, байкерская куртка с подпушкой из овечьей шерсти и белые джинсы. Белые джинсы! Мэгги давно отказалась от белых вещей в своем гардеробе, мотивируя себя тем, что пьет слишком много красного вина, а это делает их носку нецелесообразной. Куртка свободно накинута на плечи фешен-редактора – и Мэгги узнает (благодаря поискам в интернете с новой порцией вина), что в фешен-индустрии это называется «нести на плечах».

А вот Марго на открытии бутика в сером брючном костюме и черной водолазке; мешковатые брюки и пиджак надеты только для того, чтобы выглядеть еще стройнее. Мэгги всегда хотела быть той, кто может позволить себе появиться на людях в брючном костюме, но последний раз надевала его на собеседование в Оксфорде (работу так и не получила). Перед этим ей пришлось потратить целый день на ушивание брюк, при этом ширинка переместилась куда-то в район седалища. Брючные костюмы существуют для мужчин, а не для женщин с формами.

На следующей фотографии, обнаруженной Мэгги, Марго неловко сидела на каких-то ступеньках перед объективом, будто ей не хотелось, чтобы ее фотографировали. Фото, должно быть, старое, потому что челка с тех пор стала значительно длиннее, а длинные волосы уже закрывали грудь и доходили почти до пояса. У пушистого серого свитера удлиненные рукава, закрывающие кисти, синяя юбка до колен явно похожа на часть школьной формы, несмотря на бедренный разрез. На ногах туфли «мэри-джейн»[7] из черной кожи на низком каблучке и черные шерстяные носки почти до колена.

Мэгги пришлось внимательно изучить фото, чтобы убедиться, что это не маскарадный костюм, но подпись под снимком гласила: «Марго Джонс из “От” на Лондонской неделе моды». Прямо за ней располагался логотип дизайнера показа, после которого фотограф поймал ее в объектив.

Их всегда тьма-тьмущая на всех модных шоу – этих фотографов. Вечно прячутся за углами и толпятся перед входами на показы – охотники, одетые в дорогие водонепроницаемые одежды, ждущие момента, когда можно будет начать клацать затворами цифровых зеркалок, нацеленных на самые интересные, по их мнению, наряды. Фешен-редакторы, занимавшие первые ряды на показах, анализировали тренды на следующий сезон, а папарацци выбирали самые модные тенденции на данный конкретный момент. Каждая вспышка камеры означала достойный внимания наряд, а каждый не сделанный кадр означал полное неприятие ансамбля, тщательнейшим образом приготовленного для выхода.

И не было ничего ужаснее, чем проход к месту перед стадом папарацци, стоящим с равнодушно зачехленными камерами. Мэгги готова была поклясться, что некоторые из них даже провожали неудачников драматическими улыбками и театральными вздохами, чтобы те расстроились еще больше из-за того, что так всех разочаровали. Хотя бывают вещи и пострашнее – когда тебя просят отойти в сторонку, чтобы можно было сделать фото твоего компаньона, а ты не портил вида.

Мэгги всегда думала: чтобы на тебя обратили внимание папарацци, надо искусно украситься вещами с дизайнерскими лейблами. Особенно это касалось обязательных в этом сезоне сумок и обуви – ведь тогда журналы могли разместить фото на своих сайтах, как бы говоря: «Вот, мы были правы! Посмотрите на этих красивых людей с вещами, которые мы советовали вам купить в прошлом номере!» Хотя никто за эти вещи не платил, большинство редакторов брали их из корпоративных гардеробных для модных показов, самых гламурных пунктов проката в мире.

Но даже в свои самые лучшие моменты Мэгги никогда не принадлежала к тем, за кем охотились папарацци, к тем, кто мог остановить весь транспорт на улице, позируя среди потока машин или непринужденно болтая по телефону и демонстрируя камерам самые выгодные ракурсы.

Нет, большинство фотографов интересовали не логотипы модных домов и их лейблы, а высокие линии щек, блестящие волосы, большие глаза, пухлые губы. Потому что, если честно, речь шла вовсе не об одежде, а о том, насколько ты красив в действительности. О том, как должны слиться хромосомы, чтобы появилось такое лицо, о том, насколько удачно твои предки подбирали пару. И если ты достаточно красив, то вполне можешь появиться в потоке транспорта в клоунском наряде, и тебя все равно станут фотографировать.

Именно об этом размышляла Мэгги, глядя на странноватый авангардно-школьный наряд на Марго. И вновь почувствовала панику из-за того, что никогда не сможет быть достойной ее. Мода – вовсе не наряды, а люди, которые их носят; важно, чтобы они были достойны восхищения. И в этот момент ей в голову пришла идея, за которую – она была уверена – Эмили Моффатт обязательно ухватится.

Мэгги ела ланч, состоявший из авокадо на тосте, на кухне в квартире, которую она снимала вместе с Кэти, когда на экране телефона появилось заветное имя. Письмо она отправила всего несколько часов назад, так что главному редактору, скорее всего, понравилось содержание. Мэгги уже слышала, что если Моффатт на что-то западала, то западала по полной – иногда это выливалось в несколько телефонных звонков, сообщений и писем в течение дня.

– Я в восхищении, – сказала та, не здороваясь, когда Мэгги взяла трубку. – Снимаем на следующей неделе. Свяжу вас с Холли, она приготовит вещи. А текст жду к следующей пятнице.

– Отлично! – Мэгги улыбнулась в телефон. – Очень любезно с вашей стороны. Я так рада, что вам понравилась моя идея!

– Ну… хорошо, – ответила Эмили Моффатт, прерывая излияния Мэгги. – Следующая пятница.

– Восхитительно, – повторила Мэгги и добавила: – Большое спасибо… Мофф.

На другом конце линии собеседница, поколебавшись, издала слабый звук – нечто среднее между кашлем и возгласом удивления, – и телефон отключился.

Фотосессия. Для журнала. Она появится на страницах вместе с манекенщицами, селебрити и светскими львицами. Люди будут открывать номер, как это многие годы делала сама Мэгги, и интересоваться, кто же такая эта гламурная и, по-видимому, важная особа? А тинейджеры, возможно, будут изучать статью – ведь она сама в возрасте пятнадцати лет вешала на стенах спальни подобные материалы – и решат раз и навсегда, что это именно та работа, которая им нужна, работа, о которой они будут думать и в школе, и в университете, и о которой, получив ее, с гордостью будут рассказывать друзьям и близким.

Результаты своего мозгового штурма Мэгги вчера вкратце набросала в блокноте, допила вино и улеглась с мыслью о том, что утро вечера мудренее. Иногда даже самые лучшие идеи не выдерживают серьезной критики. А ей хотелось быть уверенной, что все сработает.

Вводная часть была очень проста – Мэгги пока еще не фешен-редактор, но должна им стать. А как простому человеку оказаться своим в этом самом модном из миров? Именно об этом Мэгги и собиралась написать в первом материале для «От», и если статья будет честной, то, работая над ней, она, возможно, сможет найти ответ на этот вопрос.

Мэгги подозревала, что Холли, упомянутая Мофф, будет играть не последнюю роль. Будучи стилистом, Холли должна была одевать всех, кто появлялся на страницах журнала, принимая во внимание последние модные тренды и личные вкусы снимавшихся, хотя главным пунктом были распоряжения Мофф. Мэгги знала, что Моффатт захочет, чтобы на снимках она выглядела самой собой, но ее пугала мысль, что она, вся такая неухоженная и всклокоченная, появится на страницах журнала, отданных в большинстве случаев незаслуженно привлекательным знаменитостям.