– Не знаю… Мои поженились, когда нам с Ликой было уже по году. То есть официально оформили отношения. А отец, закончил училище. Потом он увёз маму и нас, на Дальний Восток. Через пять лет мы вернулись. Отец получил квартиру. Но мама всю жизнь воспитывала нас одна. Отец приезжал редко, потом, снова, уезжал. Поэтому у мамы такой отвратительный характер. Она всю жизнь жила ожиданием – вернётся, не вернётся. Цинковый гроб или калека. Он на пенсию вышел всего пять лет назад. Мама, прямо светилась вся. Но папа, отвык от семьи, купил дачный участок и, всё больше, пропадает там. Он даже зимой, два, три раза в неделю ездит. Иногда, когда мы не заняты, берёт нас с Ликой, но чаще меня. А маму никогда. Счастьем, в нашей семье, и не пахло никогда. Скандалы, упрёки, слёзы. Но всё же отец, одним взглядом, всегда, останавливал истерики мамы. Но когда его не было, мама срывалась на нас. А уж, когда появился Андрей, который, утром носил Лику на руках, что бы умыться. У мамы совсем снесло крышу. А потом они погибли… И у меня появился ты…
Ника всхлипнула и спрятала нос у Лёшке на шее, перебравшись к нему на колени.
Лёшка гладил её плечи и целовал волосы, крепко обнимая. Забыв про время.
Но, неожиданно, Ника вскинула голову и заглянула ему в глаза – даже не думай ревновать к Косте. Он для меня никто. Так полудруг, полузнакомый. Я терпела его и всего-то. И никогда не оставалась с ним наедине. Потому, постоянно, таскала за собой подружку из универа. Даже в кино, мы ходили втроём и Лизка всегда сидела между нами, вот.
– Я и не ревную тебя ни к какому Косте – рассмеялся Лёша – потому что, не отдам тебя никому. Не Косте, не Никифору. Ты моя и только, моя.
– А ты мой. И пусть, только попробует, появится какая-нибудь Юлька, я все волосы у неё вырву. И на тебе тоже. Без наркоза.
И так, глядя в глаза в глаза, рассмеялись.
Спохватившись, Ника слезла с Лёшкиных колен и, метнулась к холодильнику, поглядев на часы.
– Бли-инн, надо же чего-нибудь приготовить. Ты же у меня голодный, да и за мамой скоро ехать. Суп, отцы, вчера, весь съели. Вот, думала же, сварить большую кастрюлю.
Она заглянула в морозилку.
– О фарш… Сейчас разморожу и котлет сделаю. Только, батона нет, один чёрный хлеб. Лёш?
– Понял… уже ушёл за хлебом....
– Ага, а я пока, макароны поставлю… И посуду помою… Да, и колбасы купи, кончилась. Утром бутерброды не с чем делать.
Лёшка ушёл, почти не хромая. Вот шишка на лбу, налилась синим цветом. Ника улыбнулась – забавно, но ничего, пройдёт. И занялась посудой. Её, со вчера, много осталось в мойке.
Зазвонил сотовый телефон.
Ника посмотрела на экран и, фыркнув, сбросила вызов. Звонил, конечно, Костя. Но телефон, через минуту, снова ожил. Звонила подруга Лиза.
– Да, привет – переключила она на громкую связь, не прекращая мыть тарелки
– Привет, Ника, чем занимаешься?
– Обед мужу готовлю, посуду мою.
– Ты что, замуж вышла? – воскликнула подруга.
– Вышла, Лизка, вышла. Но свадьбы не будет, ты ведь понимаешь… А Косте передай, это ведь он тебя попросил позвонить, что бы, не звонил. Я теперь замужем и счастлива. Я счастлива, слышишь Лиза, счастлива – пропела, под журчание воды, Ника.
– Офигеть – ответила подруга севшим голосом – когда успела? На той неделе у тебя никого не было.
– Был Лиза, был. С марта знакомы, и вот, сделал предложение. Только, я тебе не говорила. Понимаешь, это моё и только моё.
– Он, хоть кто? Я его знаю? – как-то, почти, незаметно изменились интонации в голосе подруги.
– Человек, Лизка… Хороший и любимый человек.
– А отец твой… Он же такой строгий…
– Да они вчера, тут, так наотмечались, что я до вечера, эту, посуду мыть буду.
– Может, тебе помочь?
– Так хочешь на Лёшу посмотреть?
– Хочу, посмотреть… Неужели, кто-то смог растопить твоё ледяное сердце. Коська весь извёлся. Звонит по восемь раз на дню.
– Стоп – покрылась мурашками Ника – ты не Лиза.
– А ты догадлива – рассмеялась собеседница на том конце телефона, уже совершенно другим голосом – учти, Лёша, тебе не пара. Вот выгляни в окно. Он со своей бывшей подружкой обнимается.
Ника отключилась и на цыпочках подошла к окну, осторожно выглядывая.
Внизу, во дворе, и правда, стоял Лёшка, а на нём висела стройная девушка. Рядом стояла ещё одна, совсем девчушка.
В голове у Ники, кто-то, громогласно, расхохотался и мгновенно смолк. Как будто, его отключили.
Ника бросилась в прихожку за своей сумочкой, там, говорил Лёша, лежит её кристалл. Она пошарила в сумке, нашла и стиснула его в ладони. Сразу стало спокойнее, и Ника снова подошла к окну. Но Лёши, там, уже не было. Зато, открылась входная дверь, и появился он, вместе, с девушкой и девочкой.
Ника пригляделась в полумраке прихожей… Женщине за тридцать. А девчушка, ребёнок совсем.
– Знакомьтесь – обратился Лёшка к женщине и ребёнку – моя жена, Вероника. А это – представил он Нике женщину – Надежда и Света. Так получилось, что я, вроде как, спас Свету, а сам вот, пострадал – потрогал он шишку на лбу – Надежда, это мама Светы.
Женщина кинулась обнимать Нику и говорила, говорила, говорила. Из потока её слов, она смогла вычленить одно, Лёшка спас её дочь, а сам попал под грузовик. И они пришли его поблагодарить. Но так, как, они не богаты, то принесли, торт и фрукты.
Ника, опешив, от многословности, повела рукой, приглашая их, пройти в комнату.
Обе, скинув, босоножки, прошли, даже не поискав глазами тапочки. А они там стояли.
– Стоп – решительно сказала Ника, прерывая водопад слов – опять ты?
– Ну я… И что?
Лёшка с недоумением смотрел на Нику и женщину.
Ника показала ему стиснутый кулак. Тот, сообразил сразу. Со стороны же, это смотрелась как угроза. Потому женщина и не поняла этого жеста. Но поняла девчушка. Она подёргала женщину за рукав, заглядывая ей в лицо – у них защитные амулеты.
– Амулеты? – переспросила она, удивлённо и поглядела на сжатые кулаки рук – надо же… Королева с ледяным сердцем, расщедрилась на амулеты? Но мне плевать, я пришла не нападать, я пришла поговорить.
– Говори – разрешила Ника – говори и уходи.
Женщина, улыбнулась – какая смелая девушка, не боишься отправиться вслед за своей сестрой?
– Не боюсь, наши жизни не в твоей власти…
– А в чьей? – удивилась гостья.
– Наши судьбы в наших руках…
– Ты права Вероника – раздался ещё один голос.
Все повернули, на этот голос, головы. У окна стояла Снегурочка. Но вместо, привычной, доброй улыбки, ледяной, застывший оскал.
– Ты учить меня вздумала, кусок льда?
– А поучить тебя следует – раздался ещё один голос, холодный и надтреснутый.
– И ты здесь, старый пень?
Рядом со Снегурочкой проявилась ещё одна фигура в красной шубе с серебряной вышивкой и меховой, красной же, шапке.
– Ты забыла, что печать судьбы ставится при рождении? – спросил он – или твоей наглости и самомнению нет предела. Я тебе запретил появляться в моих чертогах. У тебя есть печать, вот и ставь её. А, что она несёт. Не твоего короткого ума дело. И не суйся в калашный ряд со своим рылом.
От него ощутимо повеяло холодом, и богиня моментально покрылась инеем. А девочка ойкнув, взмахнула рукой и исчезла.
– Смотри-ка, а птичка-то, синяя, так под тобой и ходит, в рот глядит. Чем ты, так её привязала к себе. Племяшку мою.
– Отпусти – прохрипела богиня – всё равно ведь, развоплотить не сможешь.
– Не смогу – согласился он – но спрячу, на тысячи лет во льдах. А печать, найдётся, кому ставить. Мало ли, там – он, мельком, посмотрел на потолок – забытых и захудалых божков.
– Отпусти…
– Я тебя отпущу, а ты опять за старое. Кто научил тебя ломать печати судеб и вмешиваться в то, что тебе не по силам? Однако же, ты вмешиваешься. Богиня смерти?
– Не-е -т – просипела она – Ро-ок. Отпусти-и-и…
– И этот здесь – усмехнулся дед Мороз – и что он обещал, в обмен на твоё служение, власть? Которой, у тебя отродясь не было.