Давным-давно в зимнем лесу далеко-далеко, на самом краю Севера, где никогда не было людей, где животные умеют разговаривать, где ночь длится меньше, чем день, и снег почти не тает, а растения дарят чудесный аромат даже зимой, живут почти совершенные существа – фавны. Взглянув на этот лес, мы бы подумали, что это не лес, а небольшой город с улицами, фонарями, мостами, множеством скверов и красивых зимних садов. Дома были выстроены из прочных материалов, напоминающих окрашенные камни и деревья. Эти строения напоминали самые разные растения, спутанные ветки деревьев, непроходимые заросли, головы агрессивных хищных животных, если смотреть на них издалека. Маленькие дома затаились глубоко в каменных скалах, и к ним вели замысловатые ходы; хотелось подойти к такому домику и заглянуть в окно, чтобы узнать, что же там происходит. Так мы и сделали. Прозрачный воздух проникает, кажется, не в нос, а сразу в легкие, ошарашивает гаммой вкусов, никакой парфюм не сравнится с ледяными запахами и ароматами трав, которые таит в себе лес фавнов. Снег нежно укрывает все самое сокровенное, что таится в лесу, мороз нарисовал на окнах домиков чудесные узоры, которые каждое утро изменяются, играя под лучами солнца.

Набери побольше воздуха, дружок, и пошли в мир грез.

Рядом с каменным столом в небольшой комнате сидел высокий фавн с совершенно седыми волосами, он подкинул немного дров в камин, подтолкнул их мощными копытами, хлопнул себя по коленям, выпрямился и подвесил чайник к огню. В комнате было темно и прохладно. Фавн медленно подошел к окну и раздвинул плотные занавески, за окном брезжил рассвет. Птицы пели звонко, как весной, и фавн улыбнулся. Потом заметил кота, который так же медленно, как сам фавн, передвигался по комнате. Кот лениво подошел к своей полке с бельем, пошарил там, вытащил носки, медленно надел их на свои большие лапы и промурлыкал:

– Хозяин, будем пить чай с молоком?

– Да, мой друг, сейчас вскипит вода, а ты сходи за сушеными листьями тимьяна, принеси мелиссу и эстрагон.

– Да, господин.

Кот встал на задние лапы, и стало видно его красивый кафтан, кот был огромный, он хорошо ходил на задних лапах, не так, как обычное животное, так передвигались все слуги в царстве фавнов. Выражение морды кота было весьма учтивым, он не только знал все в этом доме, главное, он знал, что его хозяин и его философия жизни близки коту как приверженцу его мыслей и взглядов.

Фавн сел в небольшое плетеное кресло-качалку и прикрыл глаза, его борода выглядела неопрятной, на голове были рога темно-бурого цвета. Видно было, что фавн много курил и изрядно выпивал. Его красноватые глаза и желтые зубы были тому свидетелями. В комнате было много книг и звучал клавесин, хриплая мелодия навевала мысли о хмуром небе, ноты резвились от октавы к октаве, придавая мелодии некий блеск. На стенах располагалась всякая всячина, начиная от сухих трав и ягод и заканчивая фотографиями в рамках; куча плащей и зонтов была нагромождена в углу на вешалку. В самом центре комнаты горел большой камин, в него недавно подбросили сухие травы и поленья, аромат стоял великолепный. На камине громоздились книги. На столе царил жуткий беспорядок, в самом центре стоял потухший огарок свечи – старик или писал, или читал всю ночь. Лицо фавна казалось озабоченным, он то и дело теребил бороду.

Старец запечатал письмо, он был озабочен как никогда. В окно постучали, фавн открыл дверцу и протянул сове свиток:

– Для главного фавна Севера.

– Да, господин, но оно дойдет через несколько месяцев.

– Меня устраивает этот срок.

– Хорошо.

Зашел кот, протирая глаза:

– Господин, вы писали письмо главному фавну Севера?

– Да.

– Но это небезопасно.

– Да, я знаю, я также знаю, что в ближайшее время многое изменится… Кот, я давно хотел рассказать тебе об очень важном для леса событии.

В лесном царстве фавнов существовала традиция отмечать рождение младенцев раз в год. Малышей здесь рождалось мало, и это было настоящим праздником. Играли на клавесине, саксофоне, свирели и трубах, молодые фавны и их жены танцевали рядами и парами. Старик вспомнил царящее повсюду веселье и раскрасневшиеся от танцев лица молодежи. Искусно выстроенный временный павильон был украшен ягодами, цветами, натуральными и изготовленными вручную в специальных мастерских. Тканые дорожки были постелены вокруг столов, столы были небольшими, и их можно было легко сдвинуть вместе. Повсюду продавались взвары, компоты, пиво, чай, бульон, сколько предлагалось выпечки и трав… А еще амулеты на семейное счастье и здоровых детей. Убранство павильона, который тянулся на много метров, поистине было прекрасным, павильон работал и днем и ночью, здесь можно было петь и танцевать, привести детей и животных, поесть всей семьей и по одному; крыша была прозрачной, чтобы все желающие, глядя на небо, могли помечтать. Здесь горели лампады, свечи и камины, было комфортно и тепло.

Павильон обычно работал месяц, и изготавливался он раз в год по случаю празднования рождения новых младенцев в городе; тех, кто уже родился в этом году, и тех, кто родится в этот месяц, награждали подарками, пили за их долголетие и произносили заклинания на любовь, добро и счастливую жизнь, дарили амулеты, а мамам полагалась косметика: молочко, сыворотки духи, мази, присыпки для младенцев, ароматические масла, специальные притирки. Косметику изготавливали на парфюмерных улицах, туда не просто было попасть. Район парфюмеров – это как город в городе. История его уходила в века, секреты передавались из поколения в поколение, рецептура нигде не была записана, передавалась из уст в уста в семейных кланах.

Особые подарки и сюрпризы предназначались богатым персонам. Фавны могли приобретать парфюмерные наборы в салонах изготовителей, салоны назывались именами фавнов, которые были родоначальниками семейного дела. Парфюм и мази были дорогими и ценились каждой женщиной-фавном, особенно это было важно при кормлении ребенка грудным молоком. Хотя ребенок мог отказаться от кормления грудью.

В этот, уже поздний вечер произошло настоящее чудо: в семье старейшего фавна, который ожидал детей уже много лет, должен был появиться младенец. Эта была необычная семья. Мать была женщина добрая и организовала благотворительный фонд для детенышей, у которых погибли родители; она своими руками стряпала для них пищу и много лет их кормила, ее филантропия распространялась и на то, что она отдавала в храм много очень дорогих вещей, золото и драгоценные металлы, таким образом умоляя духов послать ей дитя. Ее муж был крайне организованным, но не таким умелым, как жена, он много работал и часто приносил всякие приятные подарки для своей жены.

Так проходила их жизнь, они стали собирать у себя дома фавнов, которые не умели общаться с противоположным полом, и учили их общаться и понимать друг друга. Постепенно это вылилось в то, что многие фавны поженились, найдя свою вторую половинку, и родили детей. Ее муж уже отчаялся увидеть свою супругу беременной, и у него был внебрачный сын, которого он скрывал от своей жены. Однако наступил день, когда жена фавна забеременела, она была на небесах от счастья. И жители подгадали праздник младенцев на ту дату, когда всеобщая любимица должна была родить первенца, живот у нее был огромный, и она боялась родов, опасаясь, что может пойти что-то не так: она была уже немолода; пришлось позвать лекарей, и все обошлось. Ночь, на улице песни, пляски, все веселятся и празднуют, много смеются, повсюду продаются разные яства, разновозрастные супруги вспоминают, как родились их дети и как они познакомились.

– Господин, – спросил хриплым голосом кот, – заваривать чай?

– Да, дружище, завари, уже закипает вода.

Кот аккуратно налил кипяток в простой кофейник и насыпал туда много травы, причем в тех пропорциях, как любил хозяин.

– Какой аромат! – Вдох фавна говорил о его желании попить чаю и взбодриться. – Хочется что-то съесть, хлеб у нас остался?