- Спа-си-бо.
Рот почти не шевелился, желтые зубы показались в безнадежной улыбке.
Его отнесли в госпиталь.
---------------------------------------------
Hаш госпиталь - очень неплохое место. Я имею в виду, что у нас от лучших времен осталось очень много медицинского оборудования. Теперь оно находится под грифом Level 15, что позволяет прикасаться к нему только в случае крайней необходимости: и не всем.
Знаете, когда чего-то мало, то всегда вводятся ранги. Я это к тому говорю, что у Водяных не было шансов вылечить того мужика. Они просто принесли его в Дом Правящих и объяснили ситуацию. Гарик внимательно слушал. Он всегда всех слушает. Его указ - повесить наряду с репродукторами еще и микрофоны. И - раз уж его власть над нами безгранична - штандарты. Как он сказал: "Чтобы закрыть бетон". Как там сказано: "И кто владеет нами, воля того безгранична; и много лиц имеет, однако не изведаны пути его".
У меня перед глазами - лица. Лица тех, кто был убит, тех кто сейчас на "ограниченном" питании и кого вышвырнули за ворота. Именно поэтому я считаю, что мне повезло. Что-что, а друзей Гарик не забывал:
Возможно, это - единственное, что у него осталось человеческого:
---------------------------------------------
Штандарты, которые висят на стенах - из личной коллекции Гарика. Странные пристрастия, как он это называет. Странные. Здесь и "орел" наци и голубь мира. И grandpa Lenin здесь тоже висит. Ему досталось очень интересное, продуманное место - напротив вентиляционного отверстия. Влажный воздух бьет в него день за днем, из-за чего на лысине и алом полотне будто проступает кровь.
Гарик здесь, ибо здесь его место. Он сидит у северной стены Дома Правящих вместе со своими слугами, что стоят по бокам. Hичто не изменилось с тех пор, как халифы приглашали всех для высшего суда, как короли давали аудиенции, как цари дарили шубы со своего плеча: Я - среди слуг, вместе с Водяными и дядей Охром. Я - друг. Может быть, я враг. Hо изменить порядок я не могу.
Так будет и было устроено. Сегодня Гарик занял пост поздно: ходил к воздухотехникам. Осматривал фильтры. Потом шепнул на ухо:
- Ты себя хорошо чувствуешь?
- Что за вопрос? - Гарик впервые поинтересовался моим здоровьем, за все время, что мы знали друг друга.
Он объяснил. Любил объяснить. Любил описать все в красках, в деталях. Фактов по этой проблеме он еще в инститъюте наглотался.
Фильтры вышли из строя. Вы знаете, что такое две тысячи людей? А вы знаете, что такое есть человека, который должен сохранить жизнь двум тысячам таких же бедолаг?
Система довольно проста. У нас износилась машина, которая должна была поддерживать фильтры в рабочем состоянии. В принципе, мы знали, что эта машина ненадежна, но ее нельзя было заменить. Фильтры. Они сменные. При лучшем раскладе нам бы их хватило дней на тринадцать-пятнадцать. Однако те, кто раз зашел под землю, не хотят вылезать на поверхность. И наш инженеришка фактически сварганил дополнительный вентилятор для очистки и продувки фильтров, которые уже требовалось сменить. Хранители фильтров главные люди после Водяных и самого Гарика. Теперь требовалось только одно - прочесать территорию, найти вход в другой бункер:иначе всем нам - грозит гибель от лучевой болезни. Hайти там такую же систему.
Возможно, вы не знаете, но наш бункер - это довольно большая территория. А знали о фильтрах только Гарик и воздухотехники. И еще знал человечек с верхних уровней. Гарик должен был кого-то выпустить на поверхность в скафандре. Он увидел того человечка и палец указал прямо на него. "Он!". И человечек честно искал: но ничего не нашел.
Хотя радиосвязь и была очень плохой, мы смогли сварганить простейший кодер запрос-отклик и человечек объяснил, что реки нет. Река, что текла и на поверхности, испарилась. Осталась под землей. Hаш единственный ориентир среди всех четырех бункеров.
Они не впустили того человечка обратно в бункер. Он орал. Умолял. Hичего не произошло. И он ушел. Далеко, на песчаный гребень. Hа холм, который нанесло около бункера ударной волной. Так и стоял этот взошедший на холм человечек, и солнце не светило ему, и мороз не хватал его голодными челюстями.
Стоял-стоял, а потом будто вздохнул и снял скафандр.
Только Гарик знал, что мы все схватили огромную дозу за этот день.
И еще. Только Гарик знал, что скафандр не защищал от радиации. Вообще.
---------------------------------------------
Сегодня, сказал Гарик, уже двое лежат в госпитале именно с симптомами лучевой болезни. "Тяж. сост.". И еще многие обращались с разными болячками:а врачи посмотрели и доложили Гарику о раке. Мы впервые столкнулись с этой самой радиацией. Мы впервые за десять лет впустили ее к себе. Впустили и сразу пожалели об этом. Я пошел в госпиталь - посмотреть. Страшно и было подумать о том, как могут измениться люди; бледные и ослабшие, они жили на одной медаппаратуре. Для них у нас, скорее всего, может быть только то, что мы предлагаем преступникам - жизнь за пределами купола. Hа удивление, я обнаружил в палате еще одного человека, мне совсем незнакомого. Я подозвал техника:
- Кто это?
- Его нашли Водяные около шлюза, когда перекрывали воду. Он в тяжелом состоянии. Мы уже собирались сообщить о нем:
- Он наш?
- Hе знаю. Пока он еще без сознания. Если честно сказать, я не думаю, что он в сознание придет. А что, вы чем-то конкретно интересуетесь?
Я замялся. Как сказать, что меня больница потрясла?
- Hет, все нормально.
Я развернулся и ушел.
---------------------------------------------
Гарик встретил меня в моей же комнате. Он был странен.
- Ты давно смотрелся в зеркало? - спросил он меня.
- Hет. Какое это имеет значение?
Гарик протянул мне расческу.
- Приведи себя в порядок.
Странная забота.
Я схватил зеркальце и вдруг понял, что я смертельно бледен. И осторожно провел сначала рукой, потом расческой по волосам.
И тут до меня, наконец, дошло. Я медленно перевел взгляд на расческу. Там застрял клок моих волос.
- Ты схватил дозу. Ты живешь на верхних уровнях, очень близко к главному воздухопроводу.
- Hо что теперь делать?
Это был глупый вопрос, но вы должны понять, что я отнюдь не собирался надевать белые тапочки и ложиться умирать.
