Пролог
Солнце жарило так, словно поставило себе задачей переплюнуть пресловутых чертей Дантова ада, что не сулило человеку, лежащему лицом вниз на мелком белом песке каменистого плоскогорья, ничего хорошего.
Жарко... Черт побери, где его выкинули, что здесь такое пекло?..
Джим поморщился и с трудом открыл залипшие от крови глаза. Открыл - и тут же поспешно зажмурился, спасая зрение от яростного, раскалено-белого света. Впрочем, увидеть место, где он находился, он все-таки успел. И, похоже, его первая ассоциация насчет ада была не так уж неверна.
Он лежал, распластавшись, как лягушка, на каменистой горячей поверхности, прямо под безжалостным белым солнцем неизвестной планеты. И жесткий белый песок, в который он утыкался щекой, был намного более горячий, чем нужен был, чтобы вызывать ассоциации с теплым пляжем и приятным отдыхом. Яркий свет, бьющий, казалось, прямо в глаза, почти ослеплял, а солнечные лучи ощущались как раскаленные волны, пронизывающие тело насквозь. И медленно прожаривающие его на манер бифштекса.
Последняя мысль была явно лишней, и Джим, досадливо поморщившись, с трудом приподнялся на локтях и осторожно, стараясь не размыкать сильно век, приоткрыл глаза. Ладони обожгло, и он, тихо чертыхнувшись, поспешно встал на ноги. Голова, естественно, тут же закружилась, но не настолько, чтобы вновь упасть. А значит, на это не стоит обращать внимание. Сейчас есть задачи поважнее.
Он осторожно огляделся, стараясь не обращать внимания на то, как в желудке образуется холодный, явно неуместный в этом пекле ком. Пустыня. В самом натуральном смысле этого. Никаких тебе оазисов, пальм или хотя бы пожухлой на солнце травы - только ровное, покрытое белесым песком пространство насколько хватает взгляда. И еще - солнце. Чертово солнце, которое буквально выжигает глаза - а ведь оно, если верить мельком брошенному вверх взгляду, еще даже не в зените. Страшно подумать, что будет с ним, когда оно доберется до верхней точки небосклона.
В том, что испытать это ему придется на собственном опыте, Джим не сомневался.
Он поспешно проверил собственное снаряжение, тщательно ощупывая потайные карманы и пояс - только для того, чтобы убедиться в том, о чем уже догадался. Ничего. Коммуникатор бесследно исчез - так же, как фазер, аптечка и трикодер, от подкожного маячка осталась только неглубокая ранка на правом запястье. При нем осталась только одежда, которую он обычно носил на корабле. Если подумать, это можно уже считать удачей - по крайней мере, плотная водолазка и брюки на какое-то время спасут его от солнечных ожогов, да и без сапог на этой сковородке ему пришлось бы туго.
Что ж, не так плохо, как могло бы быть.
А в том, что плохо быть может, и более того - бывает, причем с неким Джеймсом Ти Кирком как-то даже чаще, чем с другими - он убедился на собственном опыте.
Собственно, все, что с ним случилось, даже не слишком удивляло его. Вполне закономерный итог того, что по какому-то недоразумению называлось его жизнью. Последние полгода были слишком удачными, чтобы так могло продолжаться долго. А ведь он почти поверил, что сумел вырваться из этого замкнутого круга, хоть чего-то добиться... Завоевать уважение собственного экипажа, доказать, что он не совсем законченный неудачник...
Что ж... Теперь у его корабля был новый капитан, и если у его бывшего первого офицера хватит ума отправить вслед за бывшим капитаном главного инженера и навигатора - то таковым он останется надолго... Если повезет.
Кирк вздохнул, ощупал, морщась, огромную шишку на затылке и равнодушно посмотрел на выпачканные в собственной крови пальцы. В самом деле, единственное, что удивляет - это то, что его просто выкинули в этой пустыне, не позаботившись предварительно добить. Неужели у кого-то сантименты взыграли?
Джеймс Кирк мрачно хмыкнул неуместной мысли и, стянув рубашку, обмотал ее вокруг головы на манер импровизированного тюрбана. И зашагал, стараясь беречь дыхание, в сторону едва заметной дымки на горизонте - которая, если повезет, может оказаться горами. А в горах - если, опять же, повезет - может быть вода. Или хотя бы какая-никакая тень. А если не повезет...
Если не повезет - то он об этом уже не узнает. В этой чертовой пустыне, похоже, даже стервятников нет - и еще не факт, что этому стоит радоваться.
Закономерный итог, - билось в голове невеселое, - закономерный итог...
***
А начиналось ведь все более чем радужно. Учеба в академии Звездного флота. Одни из самых высоких баллов на курсе, головоломный тест, пройденный благодаря сообразительности и нелюбви к напрашивающимся решениям, множество друзей и еще больше подружек. Отец мог бы им гордиться - если бы дожил до этого срока. Но даже и так - именно Джордж Кирк был тем, кто стал эталоном и указателем направления для младшего из его мальчишек, и единственное, о чем Джим жалел - что так и не успел ему этого сказать.
Потом - диплом с отличием, назначение на один из лучших звездолетов Федерации, несколько героических - идиотских, как он понимал сейчас - операций, эйфория от собственных головокружительных успехов, тяжелая медаль "за отвагу" и как итог - досрочное присвоение звания лейтенанта. Множество друзей в экипаже "Фаррагута", среди которых он слыл отчаянным храбрецом, и отеческое отношение лучшего в Звездном Флоте капитана - Стивена Гарровика. О чем еще можно мечтать?
Сейчас, оглядываясь на то время, Кирк был вынужден признать - ему отчаянно, до неприличия везло.
И это не могло продолжаться бесконечно.
Все закончилось в одночасье. Рутинная геологическая миссия на Тикосе-4, странное, чудовищное существо, в буквальном смысле выпивающая из человека всю кровь... Сладкий запах меда, чужой голос в сознании, предсмертные крики людей, которые были для него семьей, непонимание, оцепенение, паника, поднимающаяся откуда-то из глубин его существа...
И, закономерным итогом - ошибка. Одна-единственная ошибка молодого лейтенанта, промедлившего всего на секунду.
