- Пулей что ли? По касательной? - скривился Брамс, не переваривая, видимо, страданий и вида боли другого человека.

  - По ходу. - встаю из-за стола, собираясь распрощаться с неприятным мне мужчиной. Хотя недавно являвшийся Путилов перекрыл своей внешностью представление о неприятном. Вот значит, в каком окружении росла моя девочка. Не лучше моего. Может, хотя бы от матери ей доставалось немного тепла...

  - Будем на связи. Как только пройдет регистрация лицензий, набери. - с этими словами начинаю двигаться в сторону выхода, но слышу в след.

  - Береги себя. - то ли это прозвучало не голосом Брамса, то ли фраза была последней в его лексиконе, но меня будто стукнули этими словами.

  Да, ну! Не верю в услышанное.

  - Ты тоже. - шагаю в двери, не оборачиваясь.

  Глава 11

  Дорон

  Оказавшись в своей квартире на Пискаревском, обдумываю все события дня. Почему-то я не сомневался сейчас, что Кая с ребенком живы. Но если это так, то мне придется здорово попотеть, чтобы разыскать ее. Ей столько времени удалось прожить незамеченной никем! Какая же сообразительная и осторож ная у меня девочка... У меня... С чего вдруг она захочет вновь быть моей? После всего? Сможет ли она простить?

  Воспоминания врываются непрошенными, сразу приводя разум в ступор.

  Металлический отблеск на идеальной поверхности лезвия скользнул по тонкой длинной шее. Девушка отвела руку с ножом и отложила оружие на подоконник.

  - Ты передумала? - играя, спрашиваю, хотя знаю ответ с самого начала.

  - Я не собиралась. Совсем. Даже в шутку не смогу тебе причинить боль. - она говорила уверенно, твердо, по-мужски. - Я их только кидать умею, но в мишень, не в человека.

  Приближаюсь к ней, хорошо различая изящный силуэт в свете фонарей за окном, и упираюсь руками по обе стороны хрупкого тела. Ей некуда бежать. И не зачем. Она ловким движением оказывается сидящей на подоконнике и тянет ко мне свои руки. Припадаю к ее обнаженной груди и заставляю стонать, мучая торчащие соски.

  Одним движением укладываю ее на подоконнике вдоль, раздвигая ноги, и впиваюсь в промежность. Так пошло и чувственно, и так желанно. Член ноет, но терпит, пока девчонка не станет совершенно мокрой. И уже скоро. Кая, распластанная и стонущая, со слегка сиреневой в неоновом свете кожей... Она дышит рвано и, наконец, взрывается хриплым стоном, содрогаясь от моей ласки.

  - Дор...Дори...

  Выбивает сознание это имя. Как будто мое, такое приятное, сладкое. Так называла меня мать... Обжигающий поток эмоций и тактильных импульсов магнитит мое тело к Кае и начинаю вдалбливаться в нее, рыча, но целуя. Она такая невесомая, что одно удовольствие держать ее в руках и на весу насаживать на свой член.

  Кайла вновь дрожит и стонет, прижимаясь к моей груди и впиваясь ноготками в бока. И я взрываюсь, не в силах оторваться от маленького горячего тела. Мы дышим в унисон, пытаясь успокоиться.

  - Не смогу тебя забыть. Никогда.

  И я не смог. Только попробовал, и жизнь потеряла все краски. А теперь... Теперь я просто умру, если не останется надежды. Не найдется ни одной причины, чтобы дышать, если не будет на свете их маленьких пальчиков...

  Вибрация телефона на входящем выдернула меня из мыслей.

  - Дорон, уже могу поболтать с тобой. - голос Семена был бодрым, а это говорило о том, что ищейка взяла след.

  - Ко мне на Пискаревский. - я искренне обрадовался, потому не старался скрываться от него. Телефон был пока 'свежим', да и задерживаться в городе я не планировал дольше пары дней. Наспех принял душ, даже не пытаясь прикасаться к лицу, обильно заросшему и наполовину заклеенному. Эту 'красоту' теперь можно снять только в размоченном виде. Кая сняла бы... своими умелыми тонкими пальчиками...

  - Ну, почти все выяснил, - начал Семен, проходя внутрь квартиры мягкой пружинистой походкой, никак не подходящей мужчине преклонного возраста. - Погибли женщина и мужчина, но всегда есть 'но'.

  - Говори. - хмуро отвечаю, выдыхая в приоткрытое окно струю сизого дыма.

  - Погибших предполагают трое. Мужчина лет сорока, женщина хорошо за тридцать, и ребенок. Признаков почечной недостаточности невозможно обнаружить, трупы сильно обгоревшие. Искомые объекты?

  - Признаки? - спрашиваю коротко, не поясняя. Основы криминалистики и медицины, хоть и спортивной, были мне хорошо знакомы в силу жизненного опыта последних лет.

  - У женщины все возрастные признаки, особенно изношенные суставные коленные сумки, отсюда прямое следствие, что страдала избыточным весом. А у девочки, кстати ее родной, не подброшенный труп, уже формировались бедренные развороты, ребенок-ползунок, а это после шести-восьми месяцев. По документам ребенок младше.

  От сердца отлегло. Мне не нужно было лишних пояснений, я прекрасно понимал, что Семен побывал в первую очередь в морге, добился или результатов вскрытия, или сам осмотрел трупы. А уж додумать при наличии знаний не сложно. Мои девочки живы! Это было важнее всего на свете с некоторых пор!

  - Документы на Саилю Мерджинову и ее ребенка. После аварии многие водители останавливались, пытаясь помочь, была пробка на шоссе, возможно тогда и подкинули паспорт со свидетельством о рождении. - продолжал Семен, как ни в чем ни бывало. - Дело случая, на мой взгляд. Но следствие не парится, о погибших никто не заявил, поэтому 'согласились', что это Мерджинова. Чего 'висяки'-то плодить? Машина с аренды через три человека, даже париться не стали. Вторая тачка вообще хлам.

  - Информация по обвинению Мерджиновой?

  - Убийство, 'сто пятая' в чистом виде, подпункты пока не квалифицируют, к закрытию дело подведут, как пить дать. Правда, и тут выходит прямо опус, поскольку ни одного мотива и выстрелом в голову надо было худенькой девочке завалить соседку, которая помогала ей с ребенком... Но это уже лирика, как ты понимаешь. Возраст не совпадает, мужик неизвестно откуда, ребенок старше. Так что почти сто процентов, что придуманные и авария, и убийство в плане субъектов.