Вздыхаю, уже заводя машину. Почему я живу такой странной жизнью? Почему у меня нет подружек и вечерних гулек? Я не выбираю себе кружевное бельишко, но при случае покупаю 'левый' телефон. Эээх! Наладилось бы, пусть Саилей, пусть Мерджиновой, но пожить бы нормально, по-человечески, водить ребенка в садик...
Приехав, срочно ставлю себе укол, чтобы не нарушать режим лечения и, пользуясь Машиным сном, срочно сцеживаю грудь, разрывающуюся от наполнения. Еще повезло, что столько молока! Провожаю соседку и получаю похвалу за крупу. Вспоминаю, что в сенях у меня незнакомец. По пути на кухню оставляю баночку с молоком в холодильнике и отпираю незнакомца. Он послушно выходит.
- Все сделала, как ты велел. - кладу ему под ноги сумку. - Вот тебе еще тетрадь. Открываем общий чат. Не смейся - тебе нельзя. Садись на табуретку, займусь твоим лицом.
Мужчина чуть мотнул головой, показывая рукой на холодильник.
- Аааа, возьми, что хочешь, сейчас согрею тебе поесть. - поспешно командую, суетясь по тесной кухне.
Пока я кручусь у плиты, радуясь, что Машенька дает возможность не бросить этого подбитого бандита, мужчина притих у стола. Оборачиваюсь и охаю от увиденного. Он выпил мое грудное молоко! Залпом, облизывается, как кот и рассматривает баночку, будто ждет, что там еще появится...
Смотрю на него, но решаю все же промолчать, однако, он берет тетрадь и строчит мне послание.
'В деревне есть молоко?'
- Есть, тебе купить?
Кивает и показывает на баночку.
- Еще такое же хочешь? - ну, право же, офигенно!
Кивает. Я не могу больше удерживаться, смеюсь в ладошку. Незнакомец вопросительно смотрит на меня, трогает за руку, пока я продолжаю сотрясаться.
- Ты это, не злись, ладно? Это мое молоко было, я сцедила, потому что ребенку нельзя пока. - стараюсь говорить спокойно, но смешно до жути. - Через пару часов еще будет... - уже смеюсь, потому что ситуация комична.
Мужчина тоже закрывает низ лица ладошкой, пытаясь удержать подбородок. Я понимаю, что он смеется, но не может позволить себе растянуть лицо.
- Тебе смешно? Ладно, береги лицо. Будем считать, что ты у нас вместо кота, вот и поделились молоком. - улыбаюсь, а сама рада в душе, что он оказался нормальным человеком, не причинив нам с Машей зла.
Мы все еще смеемся, как можем, я нормально, а он, бедняга, держась за заклеенное лицо. Слышится детский плачь, и я убегаю за дочкой. Уже с ней на руках, иду в кухню, и помешиваю содержимое кастрюльки. Чувствую, как незнакомец наблюдает за нами, но не оборачиваюсь. Наконец, его обед готов, а Маша не желает и минуты сидеть спокойно. Тут вижу, как мужчина демонстрирует мне запись:
'Взять на руки не смогу, но поразвлекаю ее на диване', и смотрит на меня. Ребенок бы не испугался, хотя Маша уже видела его и отнеслась с завидным равнодушием. Ну уж нет...
Накладываю половником еду в тарелку и ставлю ее мужчине. Я промолчала, не отреагировав на его запись, от чего он несколько поник. С чего бы? Не отдам свою дочку чужому мужчине, даже 'поиграться'. Пусть лопает и перевяжу подстрелыша...
Маша укладывается не скоро, изрядно помотав меня с купанием и кормлением. Уже уставшая, я вспоминаю про дипломы, но и незнакомцем тоже надо заняться.
- Идем, сейчас поработаю с тобой. - зову его, раскладывая на кухонном столе готовые уколы, мази и пластырь. - Как в прошлый раз: обкалываю и обрабатываю. - напоминаю, отважно вставая прямо между его огромных разведенных ног.
Мужчина молчит. Уже как-то раздражает его молчание, с другой стороны - так мне не до конца кажется, что в доме посторонний. Он словно и нечужой, раз молчит. Справляюсь с лицом достаточно быстро.
- У тебя шрам будет от брови до подбородка. Глаз не тронут, но отек в тканях не дает его открыть. Заживает хорошо, как ни странно, и воспаления почти нет. Я хотела перешить, но у тебя отлично затягивается все. - констатирую, вновь заклеивая широким пластырем половину лица после обработки. - Давай теперь грудь посмотрим.
Под пластырем на груди оба отверстия выглядели как розовые 'дырочки'. Я не верю своим глазам.
- Как это зажило так быстро? Какая у тебя группа крови? - подозреваю своего подстрелыша в редкой четвертой, раз заживает, как на собаке.
Он пожимает плечами. Стопроцентно - четвертая группа, самая близкая по составу к волчьей... Заживает, как в лучших традициях жанра, только шрамы остаются крупными келоидными рубцами. Да и ладно! Так же лучше! Скоро выпорхнет мой подлатанный голубок и спокойно займусь своими делами. Его любовницы вполне переживут новые шрамы, они же украшают мужчину?
После перевязки незнакомца не хотелось говорить ни о чем. Усталость последних дней, собственное отвратительное самочувствие просто укладывали в кровать, под бочок к моей малышке. Наскоро сполоснувшись в самодельном душе в сенях, иду к дочке.
- Сухое полотенце висит в душе, аккуратнее с конструкцией. Холодильник в твоем распоряжении. Не шуми, мы спим. - устало говорю незнакомцу и ухожу.
Глава 8
Дорон
Вновь сижу в сенях и слушаю, как чужая женщина говорит с моей дочкой. Не грубо, вполне обычно, но все же чужая. Как я мог выгнать Каю беременной... Она же хотела мне сказать... Чужие люди помогают ей, а я со своими деньгами... В голове не укладывается. Как вообще судьба нас снова столкнула? Я должен сделать так, чтобы моя семья не нуждалась ни в чем, даже если они так и не узнают обо мне.
Кая перевязывает мое изуродованное лицо и совсем не узнает, хотя заживает все быстро и хорошо. Заживляемость мое преимущество. Редкая группа крови и сумасшедшая скорость оседания эритроцитов, правда, шрамы остаются глубокие. 'Считай, что отдаю свой личный долг', помнил я фразу. Она благодарила незнакомца за свое спасение тогда, когда я нашел ее на окраине. А чем отблагодарил я?
