Позднее, когда Рэй уезжает на автодром, а я всё ещё валяюсь в кровати, у меня звонит мобильный. Беру телефон и вижу, что звонит отец. Мы вообще редко созваниваемся, у него всегда слишком мало времени на звонки. И если уж он решил позвонить, то случилось, что-то серьёзное.

— Привет, пап, — говорю я, принимая звонок.

— Привет, дорогая. Как у тебя дела? Всё хорошо? Я тебя не отвлекаю? — в голосе отца слышится волнение.

— Всё в порядке, а ты чего такой нервный?

— Нервный? Вовсе нет. Просто решил позвонить, узнать, как ты.

— Пап, давай ты просто скажешь то, что собирался, и не будем ходить вокруг да около. Хорошо?

— Ладно, ты всегда видела людей насквозь, — он замолкает, явно подбирая нужные слова, — что ж, ты права, я действительно хотел тебе кое-что сообщить. Селеста, полиции удалось задержать Харви.

— Что? — в ушах начинает звенеть, и я никак не могу сосредоточиться на сказанном.

— Они его поймали, дочка. Он как раз собирался снова сбежать. Его арестовали в аэропорту сегодня рано утром. Я молчу, не зная, что сказать. Моя рука дрожит, и я чувствую какое-то онемение. Я должна радоваться или злиться? Не знаю.

— Дочка, ты меня слышишь? — слышу я взволнованный голос отца, и только тогда понимаю, что он всё ещё ждёт моего ответа.

— Я хочу увидеть его, — говорю я быстрее, чем успеваю додумать эту мысль до конца.

— Думаю, это не самая лучшая идея.

— Мне это нужно, папа. Я хочу с ним встретиться, хочу поговорить. Он должен мне хотя бы этот разговор.

— Ты уверена?

— Да, — встаю с кровати и начинаю лихорадочно собираться. Наконец-то оцепенение проходит, и я начинаю чувствовать. Я должна сделать это, должна поставить точку в наших с ним отношениях. Должна оставить последнее слово за мной. А после я навсегда забуду о его существовании.

— Хорошо, милая, я заеду за тобой.

— Не надо, просто скажи мне адрес, и я приеду сама, — отвечаю я. Мне нужно время, чтобы собраться с мыслями. А ничто так не помогает в этом, как вождение.

Отец нехотя соглашается и диктует адрес. Я записываю его прямо на запястье и отключаю телефон. Надеваю джинсы и лёгкий свитер, хватаю ключи от машины с кофейного столика и выхожу из квартиры, заперев за собой дверь.

Во мне бурлит адреналин, я словно пьяная спускаюсь на лифте и всё это время пытаюсь себя успокоить. Я представляла себе этот разговор целый год. Прокручивала снова и снова, представляя, что скажу ему, и что он скажет мне. И вот теперь это случится. Ещё чуть-чуть и мы встретимся лицом к лицу.

Еду на предельной скорости, один раз проезжаю на красный и вскоре доезжаю до полицейского участка. Минуту сижу в машине, нервно барабаня по гладкому рулю. Смотрю, как полицейские в униформе входят и выходят из здания. На одну короткую секунду решаю, что я полная дура, раз приехала сюда и уже вставляю ключ в зажигание. Но тут же останавливаю себя. Хватаю ключи и выскакиваю из машины, пока снова не передумала. Решительными шагами направляюсь к центральному входу и вот я уже внутри. Здесь прохладно и шумно. Все переговариваются, кто-то кричит, постоянно звонят телефоны, и пахнет сигаретами и горелым кофе.

— Вот и ты, — отец появляется передо мной, словно из ниоткуда и берёт меня за локоть, — не передумала?

— Нет, — отвечаю я и мотаю головой для большей убедительности.

— Хорошо, пойдём.

Он ведёт меня запутанными коридорами, а мне кажется, что мы ходим кругами. Всё такое однотипное, серые стены и миллион дверей. Наконец мы останавливаемся перед одной такой дверью, возле которой стоит полицейский. Отец кивает ему и тот открывает передо мной дверь. Отец поворачивает меня к себе, и я замечаю глубокую морщину меж его густых бровей.

— Ты точно этого хочешь?

Вместо ответа я просто киваю, в горле пересохло, и язык словно распух. Отец пристально смотрит на меня, он явно не в восторге от моего желания, но и запретить мне он не может. Поэтому он отпускает меня, и я нерешительно вхожу в кабинет, в котором тускло светит одна единственная лампа. Дверь за мной защёлкивается, как бы говоря, что обратного пути нет. А потом я вижу его. Волосы коротко стрижены, он сидит, сгорбившись, глядя в глянцевый стол. На нём белая рубашка, которая в этом освещении кажется грязновато серой.

— Я уже всё вам рассказал, долго вы ещё собираетесь меня здесь держать? — говорит он, поднимая голову. И тут он видит меня, его лицо превращается в непроницаемую маску. Он открывает рот, но не произносит ни слова. Выглядит при этом как настоящий идиот.

— Привет, Харви или как там тебя зовут на самом деле, — говорю я, и он откидывается на спинку стула, оглядывая меня с ног до головы. И когда наши взгляды встречаются, он тут же опускает глаза в стол.

— Неужели тебе стыдно смотреть мне в глаза? — подхожу к столу и сажусь на его край. Ощущаю, как гнев, который я так долго хранила в себе, начинает скапливаться в груди, почти прожигая кожу. — Ответь же мне! — кричу я, и он вздрагивает от неожиданности.

— Брайан, — произносит он, поднимая голову и глядя мне прямо в глаза, — меня зовут Брайан Прайс. Теперь ты довольна? Узнала всё, что хотела?

— Ты издеваешься надо мной? Тебе смешно? Ты так развлекаешься, заставляя девушек любить тебя, а потом обкрадываешь их, оставляя ни с чем?

— Каждый выживает, как может. Разве нет? — он пожимает плечами, словно мы тут о погоде говорим. А не о том, что он растоптал моё сердце и сбежал со всеми моими деньгами.

— Боже, я думала, что ты хоть немного жалеешь о содеянном, но ты видимо совсем бесчувственный, — встаю со стола и начинаю ходить туда сюда, сжимаю кулаки, отчаянно желая врезать этому мерзавцу. Но сдерживаю себя из последних сил.

— Я такой, какой есть, Селеста. Не моя вина, что ты этого не увидела, — говорит он спокойно и безразлично.

— Да я же любила тебя! — кричу я и опираюсь руками о стол. Нависаю над ним, жалея, что не могу убивать одним лишь взглядом. На миг вижу в его глазах что-то помимо безразличия и пустоты. Страх?

— Это и было целью, — отвечает он, подавшись вперёд.

И тут я не выдерживаю. Из горла вылетает дикий вопль, какой-то животный. А потом моя рука взлетает вверх, и я отвешиваю ему такую пощёчину, что слышится громкий щелчок. Мои ногти вонзаются ему в щёку и царапают её. Я гулко хватаю губами воздух, слёзы жгут глаза, но я не буду плакать, не доставлю ему такого удовольствия. С великим наслаждением наблюдаю за тем, как капелька крови вытекает из царапины, оставленной моими ногтями. А потом щека медленно краснеет. Но Он даже не реагирует, смотрит на меня холодным взглядом.

— Я надеюсь, тебя надолго засадят, и ты сгниёшь в тюрьме, — говорю я напоследок и поворачиваюсь к нему спиной, чтобы уйти.

— Селеста, — окликает он меня, и я нехотя оборачиваюсь, — в постели ты была лучше всех…

Не успевает он договорить, как я срываюсь с места. Я уже представляю, как налетаю на него и разрываю на мелкие кровавые куски его тело. Но в последний момент кто-то хватает меня за талию и притягивает к себе.

— Отпустите меня, я убью его, убью, — ору я, пытаясь вырваться.

— Он не достоин этого, моя воительница, — слышу я знакомый голос у самого уха, и вмиг моё тело ослабевает. Я поворачиваюсь и вижу Рэя, он улыбается и весь гнев, вся боль и обида покидают меня.

— Что ты здесь делаешь?

— Твой отец мне позвонил и всё рассказал, я не мог не приехать.

— А как же твоя гонка?

— Ты — самое главное в моей жизни, — он обнимает меня и целует в висок, — а гонку я выиграю в следующий раз.

— Как это трогательно, — слышу я из-за спины.

— Подожди немного, — Рэй обходит меня и с размаху бьёт Брайана Прайса в лицо. Тот от неожиданности даже падает со стула. А потом в кабинет входит офицер и помогает ему подняться. За ним в дверях появляется мой отец и с гордостью смотрит на Рэя, а потом улыбается мне.

— Давай убираться отсюда, — говорит Рэй, хватая меня за руку.

— Такому мужчине я готов со спокойной совестью доверить свою дочь, — тихо говорит отец, когда мы подходим к нему. А потом уже громче добавляет, — спасибо, сынок.