– Что за баталия? Кого рубите? – послышался насмешливый голос откуда-то из толпы.

И тотчас, небрежно распихивая собравшихся, из-за разбитой арки выехали двое на конях. Первый был в белоснежном, чистеньком мундире с двумя рядами золотых пуговиц, с украшенными серебристым шитьем воротником и рукавами, с внушительными кистями на золоченых эполетах, золотистыми двойными лампасами на белых брюках. Шерсть на морде его была аккуратно уложена грядками, в зубах торчала лакированная трубка из какого-то светлого дерева, изрядно поцарапанная заточенными клыками, на одном глазу – черная повязка. На второй лошади сидел натуральный толстенный боров с жирным пятаком и маленькими глазками на бледно-розовой физиономии. Боров был выряжен в золоченый мундир, поверх которого нацепили целиком золотые, совсем уж нелепые на пепелище доспехи. Пуговицы, скреплявшие их, сделаны были из драгоценных металлов. На голове свиньи лежал издевательски изысканный парик голубоватого цвета – с завивкой наверху и прямой внизу.

Чудная парочка протолкалась сквозь толпу и выехала к музыканту. Тот сразу сообразил, что перед ним начальство. Кто-то из этих двоих непременно должен быть Одджи, главарем шварзяцкой шайки, и вряд ли – свинья.

– Это еще что за чудище двухголовое? – иронически поинтересовался шварзяк с трубкой.

Ашаяти притихла и, высунув голову над плечом Сардана, с интересом разглядывала необычайных персонажей. Музыкант почувствовал, что она трется щекой о его щеку и невольно покраснел, заулыбался.

– Да вы же музыкант! – угадал боров. – Музыкант, которого нам обещали!

Голос борова был мужским, но таким нежным, что музыкант принял его сначала за женский.

– Более или менее, – подтвердил Сардан.

– Почему драка и все живы? – с презрительной ухмылкой спросил шварзяк с трубкой. – Что случилось?

– Да вот, пришел какой-то, – начал было самый первый, с саблей и на коне, но тот, с трубкой, тотчас прервал, устав от этой речи с первых же слов:

– Почему не зарубил?

– Не успел, ваше превосходство!

– В следующий раз тебя старуха за шерсть с коня стащит – тоже не успеешь?!

– Старуху – успею, ваше превосходство!

– Вот и смотри мне.

Боров объехал толпу и приблизился к музыканту. Похоже, беседы шварзяков его мало интересовали и мало касались.

– Мы ждали вас еще неделю назад на западе, – сказал боров.

– Возможно, моего предшественника порубили где-нибудь в пути, – мрачно заметил Сардан.

– Возможно, – легкомысленно согласился боров. – Мы, как вы вероятно успели узнать, принц Ямар, наследник трона Рагишаты. Приветствуем вас в нашем скромном отряде.

Сардан, конечно же, не узнал. Он и предположить не мог, что принц соседнего государства и жених пропавшей принцессы Янталы Шрины окажется натуральной свиньей, даром что в золотых доспехах да на белом коне с золотой гривой. И почему вообще принц королевства Рагишата оказался где-то в глубинах ханасама Матараджан, среди гор и лесов, у забытого всеми замка, забытого еще тогда, когда он не представлял из себя обожженные руины? Сардан слышал о строгих нравах и порядках Рагишаты, регулирующих жизнь придворной знати, поэтому так удивился он, обнаружив наследника трона далеко от собственного дворца в компании, если уж говорить откровенно, настоящих разбойников. Что это – порыв благородной души, побудивший жениха броситься на поиски пропавшей невесты, или каприз великосветского повесы, пресытившегося менее рискованными развлечениями? Или что-то третье?

– Скажите, принц, что здесь случилось? – спросил Сардан.

Свинья самодовольно улыбнулась.

– Мы успели как раз вовремя. Половину ночи мчались по огненному следу сквозь вон те леса, – он показал пальцем на лесные массивы на западе деревни. – Загнали коней почти до смерти, а когда выскочили наконец на равнину, к деревне, все уже залито было огнем. Чудовище бросалось на замок, обливало его струями пламени, разбрасывало камни. Громадное, размером чуть ли не с самый замок, и все покрытое огнем. Мы, конечно же, ввязались в драку, стали осыпать его стрелами; чудище перепугалось, плюнуло в нас со страху огнем и тотчас сбежало. Так что, можно сказать, погром мы, в какой-то степени, остановили.

Сардан взглянул на черные руины замка, откуда шварзяки на заднем дворе выносили уцелевшее добро и складывали на свои телеги. Ашаяти горящими глазами смотрела на то, как волки грузили в повозки золотые тарелки и подсвечники.

– Да, к счастью, что-то все же уцелело, – двусмысленно заметил музыкант. – И все же, как выглядело существо?

– Мы же вам и говорим – пламя. Как облако, – он показал на небо, – только из огня.

Сардан спешно перелистал в уме пару тысяч изученных им тетрадей из библиотек артели. Он уже проделывал это несколько раз после недавнего разговора в подвалах монастыря, но ни к какому конкретному выводу до сих пор не пришел. Есть несколько вариантов, туманно описанных древними исследователями и музыкантами, но каждый из них грешит несовпадениями и противоречиями. К примеру, в одном из старинных свитков упоминался объятый пламенем дух на четырех ногах. Тот ходил по земле и размером был не значительно больше человека. В другом рассказывалось о духе, названном, кажется, «огненной водой». Гигантской лепешкой он ползал по полям и лесам, оставляя за собой черную, мертвую землю. А еще писали о «пламенном ягуаре», «белом ветре», «мертвом синельнике», «чертовых крапинах», «бартшахе каком-то там»… Связанных с огнем духов было множество, но ни один не подходил под описание прям вот так чтобы идеально. А ведь от этого зависел выбор методов борьбы.

– Много людей погибло? – спросил Сардан, осматривая оплавившиеся камни.

– Все! Впрочем, двое… Бедный князь Василий Безудержный, которого чудовище сорвало с балкона, когда мы выскочили из леса, и его родной брат Гавриил… как там его, Утонченный, что-то…

– Высокий, – подсказал стоявший рядом шварзяк.

– Точно-точно, Высокий.

Народ наградил князей другими прозвищами. Князя Василия называли Вяленьким, по причинам более-менее очевидным, а брата его, Гавриила Высокого, – Козявочником.

– Князь Гавриил выбежал из горящего замка нам навстречу, – продолжал принц. – Чудище его не заметило, но, сделав очередной обход кругом башен, уселось передохнуть аккурат в том месте, где расположился этот благородный, замечательный человек.

– Оно его раздавило?

– В пыль.

– И больше никто не пострадал?

– Как же?! А что же деревня? Осиротевшие, обездоленные, мы сказали бы и вовсе – обезглавленные крестьяне, что остались без своих господ и защитников?! Это, скажем мы вам, господин музыкант, куда хуже, чем погибнуть святым человеком от злобной нечистой силы. Это как, скажем, потерять голову насовсем. Тело есть, руки есть, а голова – все, пропала. А без головы, господин музыкант – жить больно. Конечно, осталась у князя Василия дочка, девчонка, девица, – принц произнес последние три слова так, будто плевался, – да по женским кровям власть, слава богам, в Матараджане не передается, по крайней мере, когда вопрос касается князей и мелкого дворянства. Потому мы уже отправили двух гонцов в вашу столицу, Хандым, чтоб прислали нового князя или, как там говорят, – марачи. Так что, господин музыкант, недолго крестьянам горевать! Приедет уж скоро новый господин – и тогда весело примутся они строить новый замок и заживут, как прежде, жизнь наладится!

Ашаяти сплюнула, да так внезапно, что принц на коне еле успел отскочить.

– И что вы теперь намерены делать? – спросил Сардан.

– Собираемся, как говорит капитан Одджи, – он кивнул на шварзяка с трубкой, командовавшего грабежом сожженного замка, – через полчаса и выступаем в погоню. Чудовище отступило на запад или юго-запад, вон, верхушки опалены. Будем преследовать.

Сардан посмотрел на лес. И правда, некоторые деревья были сожжены у самых верхушек. Удивительно, что они не вспыхнули, что огонь не перебросился на соседние ветки, а как бы выжег ровный, очень удобный для преследования след. Странный огонь.