— И какая наша скромница на вкус? — пошло улыбнулся Нотт.

Скорпиус почувствовал, как у него сжались кулаки. Нет. Он никому не позволит думать о его Уизли в таком ключе.

От драки друзей спасло лишь то, что с ужина вернулись остальные парни.

— Долго это у нас еще будет стоять? — кивнул Эйвери на розу, пытаясь что-то найти в их со Скорпом тумбочке.

— Ну, выбирай, либо эта стоять на тумбочке, либо настоящая лежать в постели, — прыснул от своей собственной шутки Нотт.

Скорпиус уже медленно тянулся за палочкой, надеясь, что друзья ничего не поняли из этого явного намека.

— Кстати, о настоящей, — как назло именно эту тему и продолжал Эйвери. — Ты же с ней переспать хотел. Если передумал, я могу. Таких выскочек как Уизли наказывать надо.

— Смотри, как бы она тебя не наказала, — буркнул Скорпиус, выходя из комнаты.

До их дежурства с Уизли оставалось два часа, но Скорп бы не выдержал шутки своих друзей. В гостиной Слизерина он тоже совсем не хотел оставаться, хоть Эмми была обижена на него и не замечала сама, но все же Скорп старался держаться от нее подальше. Поэтому Малфой выбрал идеальный вариант — поле для квиддича.

Малфой в одиночестве сел на метлу. Он никогда не понимал, что чувствуют влюбленные люди, а влюбленных парней, которые на руках носили своих девушек считал и вовсе больными. Да, точно. Любовь - это самая настоящая болезнь. Иначе Скорпиус не мог объяснить, почему ему так плохо.

Что не так? Он сумел заставить Уизли молчать. Почему же зелье в нем до сих пор не довольно? Требует именно войти в ее тело? А если и этого будет мало, что тогда?

Как его так угораздило… И почему именно в гриффиндорку? Он шесть лет громче всех из друзей кричал, что никогда не взглянет в сторону девушек этого факультета, а сам…

Скорпиус выпустил снитч. Еще не хватало, чтобы он в квиддиче облажался из-за Уизли. Ему тогда прилетит Круциатусом от всей команды, если не от всего факультета.

Однако в голове вновь появились образы. Уизли на переполненном стадионе, которая болеет за него. Это придает ему сил, а его метле скорости. И вот он ловит заветный мячик, а его команда размахивает Кубком. Однако его лучшая награда — это ее поцелуй, который он получит после матча.

Скорпиус помотал головой, стараясь выкинуть вновь такие непрошеные образы. Малфой взял маленький золотой мячик и заколдовал его на максимальную скорость. Нужно проветриться.

Это одновременно помогало и нет. Его мозг, а точнее, снова проклятое зелье, рисовало все новые и новые сравнения. Как ему это надоело…

Уизли его личный снитч. Заколдованный им самим же. На то, чтобы она от него бегала. Он колдовал над этим шесть лет с переменным успехом, но вчера вечером таки заклинание удалось. Теперь Роза будет ускользать от него, едва появится на горизонте, а ему только и останется, что сжимать между пальцами тот самый арбузный воздух, оставшийся после нее.

Нет. Он ее поймает. И пусть даже ради этого придется упасть с метлы. Он ее догонит. Он же Малфой.

В доказательство своих слов Скорпиус наклонил свою метлу и с максимальной скоростью кинулся за снитчем, который блестел около противоположной трибуны. Рука впереди, вот он, мячик, он сейчас его поймает, потому что все делает правильно, как сделает и с Розой. Как вдруг…

— Малфой, — окликнул его недовольный голос.

Скорпиус, правда, чуть не свалился с метлы, от неожиданности резко затормозив и, конечно, потеряв из виду снитч.

Скорпиус обернулся и увидел недалеко от него на метле Поттера. Как он не заметил, что он пришел? Совсем в голове одна сплошная беспросветная Уизли.

— Чего тебе, Поттер? — сверкнул глазами на своего соперника по ближайшей игре Малфой. — Решил шпионить за мной?

— Что ты сделал с Розой? — строго спросил у него Альбус.

— Ты о чем? — изобразил на лице удивление Скорпиус, а сердце отчаянно желало в подробностях узнать у Поттера о состоянии Уизли.

— Она отказывается разговаривать со мной, делая вид, что все хорошо, но я чувствую, что в ее состоянии замешан ты, — прорычал Альбус. — Это ты всегда ее доводил, тебе это нравится, ты ее ненавидишь.

Нет, Поттер, ты ошибаешься, я ее не ненавижу, а невыносимо желаю.

— Не твое дело, Поттер, — Скорпиус направил метлу к земле.

— Она моя сестра, — через секунду рядом с ним вновь стоял Альбус.

— Ну так пусть твоя сестра сама определится, кого она хочет, прежде чем ты сделаешь неверные выводы, — зарычал Скорпиус.

— Да она никогда не будет ничего иметь с таким мерзким типом, как ты, — крикнул Альбус.

— Посмотрим, — Малфой это воспринял как вызов. — Хотя знаешь… У меня на нее никогда и не встанет. Думаю, как парень, ты меня прекрасно поймешь, почему…

Однако в душе у него поднималась тревога. Поттер знает Розу, как себя, а, значит, он понимает, что Роза действительно никогда не будет ничего иметь с ним. И на что он только надеется?

Никогда не встанет. Да уже давно и каменно. А в душе и во снах только ее тело, ее кожа, ее грудь…

До дежурства оставалось всего двадцать минут, поэтому Скорпиус поспешил в раздевалку. Быстро переодевшись в форму, Малфой поплелся к замку, вновь думая о Розе. И сам того не заметил, как уже очутился недалеко от коморки Филча, слыша до боли знакомый голос.

— Роуз, прекращай реветь, — сказала Роксана.

Сердце Малфоя сжалось. Она плачет. Но почему?

— Почему он такой, — всхлипнула Роза. — Я вообще последнее время себя не узнаю. Я не знаю, как это получилось, как в тумане… Но после этой его выходки все началось снова, как тогда, несколько лет назад…

Малфой, казалось, перестал дышать. О ком они разговаривали? Уизли была девушка-загадка, поэтому помимо Саммерса и Вуда она могла страдать еще по кому-то.

— Я совсем не понимаю, что он чувствует ко мне, — почти шепотом сказала Роза.

Скорпиус чуть не рычал. Кто он? Неужели сложно сказать фамилию? Он был готов выйти и сам все спросить у Розы. Хотя нет, он струсит и никогда этого не сделает, поэтому важно сейчас не дать себя обнаружить и тихо в своем углу надеяться, что Уизли проговорится сама.

— Ну раз он… — начала Роксана.

— Нет, я уверена, что он мог пойти на этот шаг не потому что хотел, а потому что… просто… доказать мне, что он как всегда прав, — сказала Роза.

Скорпиус восторжествовал. Она говорила о нем. У Скорпиуса даже на какой-то момент пропали сомнения. Ведь эта фраза “доказать, что он как всегда прав” говорилась Розой всегда в его адрес (или он снова чего-то о ней не знает?). Она тоже о нем думает. Эта мысль словно создала ему крылья. Зелье в нем молчало, поэтому Скорпиус не мог понять, верна ли его догадка. Но он сам решил, что да, она говорит о нем, а, значит, пора действовать. Он не ошибается (или ему настолько хочется верить, что она имела в виду его?). И если зелье не хочет ему ничего подсказывать, значит, решать сейчас будет он. А он уже давно все решил. Она нужна ему.

========== 9. Дежурство или наказание? ==========

Скорпиус стоял и судорожно соображал, наконец осмыслив, что она говорила, попытавшись отогнать на второй план мысли о ком она это говорила, приняв за истину, что все-таки о нем. Она не поверила в серьезность его намерений. Конечно, с чего бы? Он все эти годы вел себя как идиот. Да и сейчас не лучше. Вот только Скорпиус не знал, как признаваться в своих чувствах, он боялся показать их не то, что ей, а даже себе. Еще и Поттер со своей гребаной уверенностью не затыкался в его голове. Она никогда не будет с ним. Это он виноват в ее состоянии.

Малфой даже не заметил, что стоит, прижавшись к стене, около которой две Уизли могли спокойно его увидеть, потому что любовался ее коленками. Он раньше так редко обращал внимание на женские ноги, обычно его интересовали другие места, но у Роуз они были такие изящные. Как ему хотелось, чтобы сегодняшнее дежурство закончилось тем, что на ней не осталось бы и грамма этой скучной серой школьной формы.