- Ну давай же, - пробормотала она, крепче сдавливая телефон в пальцах. Все было бесполезно: две, три, пять попыток дозвониться окончились неудачей. Сочно и от души выругавшись, Алексия чуть не отшвырнула телефон от себя следом за диктофоном, но сумела сдержаться, потому что в голову ей пришла совсем другая идея - не самая благоразумная, но Алексии, к ее несчастью, показавшаяся наилучшей.
- Алекси, - раздался в трубке ласковый голос Идельфины, - что-то случилось?
- М-м-м, да, - проговорила Алексия, прикрывая глаза, стараясь загодя смириться с тем, что сейчас с полным осознанием выставит себя идиоткой. - Мне тут рассказали кое-что интересное. Хочу уточнить.
- Это не терпит до завтра, солнце? - Идельфина издала короткий зевок. - На мне сегодня будто поле вспахали, а завтра не самый простой день. Тебе тоже надо поспать…
- Это правда, что у политиков принято использовать людей с необычными способностями в качестве своих “щитов”? Чтобы они, если будет нужно, умерли вместо них?
У Идельфины вырвалось что-то невнятное, надорванное, будто она получила сильнейший удар в солнечное сплетение - и больше ничего. Алексия даже покосилась на экран, чтобы убедиться, что связь не прервалась.
- Это правда? - повторила она, стараясь унять панику, что захлестывала ее, мешала ей говорить.
- Алекси… - Идельфине отказало самообладание, и она уже не могла скрывать своего потрясения, - кто тебе это сказал?
- Это правда?
Идельфина не отвечала. Не зная, как понять, не видит ли она затянувшийся, слишком реалистичный сон, Алексия взглянула на себя в боковое стекло и вздрогнула, увидев в собственных глазах слезы.
- У тебя тоже был “щит”? - спросила она, задохнувшись. - Или… или есть сейчас?
Вопрос остался висеть в воздухе - и тогда Алексия вытащила из кармана ключ, воткнула его в замок зажигания.
- Я еду к тебе, - заявила она почерпнутым у Идельфины же тоном, исключавшим любые возражения.
- Не нужно, - ответила ее собеседница тихо, непривычно смиренно. - Тебе не понравится то, что ты увидишь.
- Я буду через полчаса.
Выключенный телефон тоже оказался отброшен на соседнее сиденье, а Алексия, быстро утерев рукавом нос, нажала на педаль газа.
***
На экране появилось “Звонок завершен”, и Идельфина отложила телефон, обернула к любовнику опечаленное, чуть побледневшее лицо.
- Что? - нетерпеливо спросил он. - Что такое?
- Ей кто-то рассказал про “щиты”.
Мужчина открыл было рот, но тут же его закрыл - у него, как и у Идельфины, не нашлось подходящих слов.
- Что за идиот это сделал, - Идельфина потянулась к оставленному ей стакану, опрокинула в себя все, что оставалось на дне. - Она ведь не умеет держать язык за зубами.
- Уже не смогла, - напомнил ее собеседник, еле заметно мрачнея.
- Не смогла, - согласилась Идельфина, поднимая левую руку, чтобы внимательнее разглядеть плетеный из разноцветных нитей браслет на своем запястье. - А меня ведь давно прослушивают, Лео. Они не допустят, чтобы это выплыло на поверхность. Бедная девочка.
========== Глава 23. Напоследок ==========
“Бакардийское трудовое сопротивление”
24.08.2017
Алексия Арнульфинг 13.05.1996 - 23.08.2017
<…>От имени редакции и руководства партии выражаем глубокие соболезнования родным и близким Алексии Арнульфинг, трагически погибшей в автокатастрофе в ночь на 23 августа. По предварительным данным расследования, Алексия не справилась с управлением и на полном ходу врезалась в фонарный столб на пересечении бульвара Звезды и улицы Либрехте. От полученных травм девушка скончалась до приезда “скорой помощи”.
Сочетая глубокие убеждения с несомненным публицистическим талантом, Алексия была одной из самых заметных подающих надежды журналистов Бакардии. Неоценим был ее вклад в работу пресс-службы Идельфины Мейрхельд; из-под пера Алексии вышло по крайней мере несколько десятков статей, заметок и коммюнике, опубликованных на страницах “Вестника Бакардийского трудового сопротивления”. Своим упорством, трудолюбием, настоящей страстью к поиску истины и отстаиванию справедливости Алексия подавала пример многим нашим сотрудникам, и все мы единодушны во мнении, что нам будет ее не хватать.
Следствию еще предстоит выяснить, связана ли гибель Алексии с ее последним расследованием, результаты которого будут опубликованы в завтрашнем номере “Вестника”. Ей удалось собрать материал, в полной мере раскрывающий суть коррупционных схем, которые нынче в ходу во многих бакардийских министерствах, в частности, в министерстве труда; возможный ущерб государственной экономике, как выяснила Алексия, составляет сотни тысяч и даже миллионы флоринов, которые поступают в руки определенных лиц посредством системы фиктивных должностей, щедрые оклады которых оплачиваются из министерского бюджета<…>
***
Заявление об отставке Бертран отправил Патрису еще утром, и сейчас был занят тем, что методично засовывал в измельчитель бумаги, извлеченные им из ящиков стола. Может быть, в этом не было никакой серьезной необходимости, но Бертран остро нуждался в том, чтобы чем-нибудь себя занять: это давало ему иллюзию успокоения - или иллюзию жизни.
- Что-то хотел, Берти?
До того, как увидеть Микаэля, Бертран думал, что при встрече в первую очередь захочет ударить его как следует по лицу - и тем полнее ощутил, в самом деле с ним столкнувшись, что в душе его нет ни капли злости или желания мести, только горький осадок разочарования.
- Да, хотел, - без проблеска эмоции сказал он, наблюдая за тем, как превращается в тонкие бумажные полоски очередной бесполезный отчет. - Хотел спросить. Почему именно ты?
Микаэль не подал виду, что слова Бертрана могли быть для него неожиданностью.
- Это она тебе сказала? Эта девочка?
- Да, она, - столь же ровно ответил Бертран. - Узнала тебя по голосу. Конспиратор из тебя, конечно, никуда не годится.
- Я же не знал, что все так, - хмыкнул Микаэль, и Бертрану секундно показалось, что за своим сарказмом он скрывает странную опечаленность. - Думал, ты себе на старости лет решил прикупить студенточку. А для нее, похоже, все серьезно.
Может, слова Микаэля и задели бы Бертрана, не будь сам Микаэль таким ничтожным кретином. Того, чтобы злиться на него или, тем более, вступать с ним в полемику, он определенно не стоил.
- На старости лет? - переспросил Бертран со смешком. - Ты младше меня на три года, помнишь об этом?
- Зато я хоть что-то из себя представляю, - процедил Микаэль в ответ. - Ты всегда был вопиющей посредственностью и при этом вопиюще везучей задницей, Берти. Все, что тебе досталось в этой жизни, ты получил просто потому, что оказывался в нужное время в нужном месте - и при этом ничего из этого не ценил. Ничего и никого.
Бертран наконец повернул голову, чтобы взглянуть на него. Микаэль старался казаться спокойным, но его с головой выдавала проступившая на лбу синеватая жила; похоже было, что еще немного - и он бросился бы на Бертрана с кулаками, и Бертрану оставалось только удивиться, как он сам не заметил, что Микаэль уже черт знает сколько весь состоит из этой всепоглощающей злости.
- Не сомневаюсь, - сказал Бертран, - что ты на моем месте точно знал бы, как распорядиться всеми полученными ресурсами.
- Скоро и увидим, - добавил Микаэль с мстительным торжеством. - Сегодня Патрис объявит об изменениях в правительстве. Я получу пост министра связи.
Последний листок с гудением исчез в забитом обрывками нутре измельчителя, и Бертран, отступив от стола, коротко отряхнул ладони.
- Удачи в должности, - сказал он без всякой иронии, подхватывая портфель, куда успел уже сложить планшет и кое-какие мелочи с письменного стола. - Я бы сказал тебе что-нибудь вроде “будь ты проклят”, только вот незадача - ты уже.
- Чего?
Не удостоив вопрос ответом, Бертран прошел мимо Микаэля к выходу.
***
- Господин Аллегри ждет вас.
Все повторялось - Бертран вновь сидел в приемной, перед ним стояло блюдо с эклерами, к которому он не притронулся, и после долгого, утомительного ожидания ему наконец разрешили войти в святая святых. Только секретарша была другая - та, как Бертран смутно помнил, была блондинкой, а эта оказалась брюнеткой, но в общем-то похожей на предшественницу и фигурой, и интонациями, и безукоризненной ледяной вежливостью. Все повторялось - и Бертран начинал думать, что вся его жизнь до недавней поры представляла собой зацикленный круг из бесконечных повторений одного и того же, и в этом кругу он носился, как загнанное животное, не видя того, что выхода из него нет и не будет. И все же он должен был попробовать отыскать лазейку - и Аллегри был его последним шансом.
