И кому ты дашь победить?
Римус возвращался в Хогвартс более-менее оправившимся и, по ощущениям, поправившимся на несколько фунтов. Конечно, это было не так — его метаболизм справился со всеми блюдами, бесперебойно поступающими с кухни, будто там работала не одна плита, а пищевой конвейер. Но ближайшее время его выбор в Большом зале точно будет падать на овощи и фрукты.
Как выяснилось, очнулся он утром второго января, хотя, казалось, прошла вечность. Слабость постепенно отступала, и когда он спустился на первый этаж, если бы не вовремя остановивший несущихся к нему Мародеров Флимонт, они однозначно уронили бы его на пол. Их первая фраза «никогда-никогда больше так нас не пугай!» заняла первое место в топе самых часто употребляемых за оставшиеся три дня каникул. На втором месте «дорогой, тебе не за что извиняться». На третьем — «мальчики, вы, наверное, проголодались».
Но, несмотря на утешения и заверения, что всё в порядке и что самое главное — ему стало лучше, он всё равно чувствовал вину за слитый в унитаз день рождения Хвоста. Поэтому Римус, пораскинув своими раскисшими мозгами, предложил провести финальный денёк перед учебой в зимнем парке, катаясь на тюбингах. Питер сначала сомнительно на него покосился — «что такое тюбинг?», а потом аж побледнел, узрев маниакальную вспышку в глазах Джеймса.
— Я не хочу умирать! — Сидя в резиновом пончике на краю крутой горки, кричал Питер в детском шлеме для квиддича, который Поттер откопал в сарае.
Блэк больше всех смеялся ровно до тех пор, пока не настала его очередь.
— Можешь тоже надеть шлем, если страшно, — невзначай пихнул он Сириуса в плечо.
— Пфф, я не такая сыкуха, как Хвост, — и Римус заметил, как у того трясутся коленки.
Он попытался оттянуть момент [сейчас-сейчас, ой, надо же карманы проверить, вдруг что-то вывалится], но когда перед ним скатилась женщина в обнимку с полугодовалым ребенком — это был уже слишком сильный укол. Расправив плечи, Сириус с гордо поднятой головой плюхнулся своим аристократичным задом в тюбинг, однако чего он не ожидал, так это подтолкнувшего его с криком «банзай!» Сохатого.
Такого высокого визга от Сириуса Блэка мир ещё не слышал.
Сам Римус не рискнул прокатиться, решив не подвергать нервную систему лишним стрессам. Ему было достаточно наблюдать за бегающими вверх-вниз по склону друзьями — счастливыми и радующимися, как малые дети, вроде обычной магловской забаве. Эти лица нравились ему гораздо больше тех перекошенных от отвращения гримас из навязчивого кошмара или переполненных волнением вперемешку со страхом за него выражений, которые не сходили с Мародеров после его пробуждения. Римус понимал, как напугал их, но старался не показывать виду, насколько он сам был в ужасе от случившегося. Оцепеневшие тело и разум были абсолютно неподвластны ему, и вроде здесь та же ситуация, что и с обращениями, но нет. Трансформация в зверя болезненна, непривлекательна во всех отношениях, выматывающая, но в ней была жизнь, воля, необузданное желание, пусть и принадлежащее волку, вырваться на свободу. А в том сковавшем его состоянии жизни не было.
И хоть Римус и пообещал им «больше так не делать», он не был уверен, что сможет выполнить данное обещание. Но он мог приложить все усилия, чтобы крепче стоять на ногах. Чтобы ни один жизненный удар не толкнул его снова в необъяснимую бездну.
К вечеру их розовощёких и налопавшихся хот-догами забрали мистер и миссис Поттер, трансгрессируя обратно в Годрикову впадину, на — кто бы мог подумать — ещё один грандиозный ужин. И Римус заметно расслабился, видя необычайно разговорчивого и воодушевленного своими экстремальными подвигами Питера, который, пользуясь шансом, не стеснялся поддевать вопящего, как девчонка, Сириуса. Блэк же вежливо лыбился в сочетании с убийственным взглядом. Ох, расплата не за горами. И всё-таки — минус один груз с души.
Но освободившееся местечко пустовало недолго. Потому что лажать так, как умудряется лажать Римус, не умеет никто.
Забросив чемоданы на верхние полки, они расселись по своим законным местам — Римус с Питером у окна, и Сириус с Джеймсом, соответственно, рядом и напротив друг друга. И как только прозвучал последний гудок, Хогвартс-Экспресс тронулся с застеленной паром платформы, а заодно тронулся и рассудок Римуса, когда мимо промчались две блондинки.
— Твою ж…
— Что?! Что такое?! Тебе снова плохо?! — В ту же секунду засуетились остальные, подавшись вперёд.
— А?.. Нет… Нет. Письмо! Я забыл его отправить, — он обреченно скользнул по сидению, — и что ещё хуже, я оставил его на столе в своей комнате… — Джеймс недоуменно моргнул, и Римус неопределенно покрутил рукой, — в моей бывшей комнате.
— Какое письмо?
Римус, разминая ноющий висок, взглянул на нахмурившегося Блэка и, скривившись, зажмурился.
— Нейту.
— Ёёё, — предельно конструктивно прокомментировал Сохатый.
— Ну, навряд ли отец разочаруется в тебе ещё больше…
— Хвост, думай прежде, чем открываешь рот, — отвесил ему подзатыльник Джеймс.
— Нет, всё верно. Куда уж больше. — Римус сел ровно, начиная судорожно соображать, что ему делать.
К черту отца, даже если тот по содержанию письма что-то и заподозрит, это уже не имело значения. Лайелл не может отречься от него дважды. Сейчас важнее было найти Нейта и объяснить, почему он так и не написал ему письмо за все каникулы [не вспомнил о нём за все каникулы]. Но где они смогут поговорить в чертовом поезде? В коридоре шириной полметра? Запереться в туалете?
— Лунатик… — позвал его Блэк, но тут же отвлекся на скрежет справа.
— Всем привет! — Сдвинулась дверь в сторону, впустив внутрь держащую внушительный пакет Маккиннон. — Кому печенья? Мама опять переусердствовала.
Марлин упала на колени Сириуса, и Римус, не смотря на истосковавшуюся парочку, подскочил навстречу к следовавшей за ней подруге.
— Скажи, что нам нужно в купе старост! — Обхватил он за плечи Лили.
— Хотела бы, — черт, — но сегодня там никто не собирается… — почти извиняющимся тоном разрушила его надежды Эванс. — Вообще-то, я за печеньками.
Блядские печеньки.
Так, если прикинуть, нет ничего странного в том, что один староста вызывает на разговор другого старосту. Он просто извинится и попросит Белла встретиться вечером. Отсиживаться в переполненном купе, поедая печенье, точно не вариант.
— Римус, всё в порядке? — Привлекла к себе внимание Лили, пронизывая насквозь распахнутыми зелеными глазами.
— Да-да, вроде бы. Я сейчас вернусь, — он поменял их местами, выходя в коридор и физически чувствуя на себе взгляд Сириуса. Он специально игнорировал его.
— Милый, ты что, курил? — Донёсся до ушей возмущенный голос Марлин, когда Римус уже двинулся по узкому проходу.
Да, Сириус курил. Перед поездом. Перед перемещением на Кингс-Кросс. Раз в несколько часов он убегал из дома Поттеров. И по идее надо было спросить Блэка, с чего это он решил запустить баловство до тяжелой привычки, но Римус так и не спросил. Он пока, в принципе, мог сосредотачиваться на чем-нибудь одном, и его главной приоритетной задачей являлось вспомнить, как он вообще существовал до рождественских каникул. А прямо сейчас найти Нейта.
Вагоны Пуффендуя находились перед слизеринскими серпентариями, но Римус всё равно бегло осматривал каждое купе через стеклянные окошки. В одном из них обнаружилась Макдональд, привалившаяся к плечу Вуда. Их пальцы были переплетены, а другой рукой она нежно гладила его предплечье. Интересно, сколько Мэри ещё будет притворяться, что Кори — лишь очередная жертва в её паутине?
Пропустив вперёд продуктовую тележку так, что, похоже, на его пояснице осталась вмятина от поручня, Римус таки добрался до нужной части поезда. И, миновав четыре вагона, облегченно выдохнул и остановился. Нейт с убранными в хвост волосами сидел в полразворота к двери и не мог его заметить, зато кудрявая шатенка, которой он что-то активно доказывал, с хитрым блеском в глазах перевела взгляд точно на него, и блондин тут же обернулся. Ладонь Римуса сама поднялась для глупого приветственного жеста. Да, ну хоть что-то оставалось неизменным — врожденный дар выглядеть нелепо.
