― Бабка… Она же должна быть… ― начала мелкая, так и не закончив.
― Неужели, она тоже.?
Вот и остались мы вдвоём… Ровно без никого и ничего. Сидим на обочине, смотрим, как пожарные тушат дом, понаехавшие полицаи оцепили место от полчищ зевак, скоро начнут докапываться. А я даже не в силах говорить…
Не знаю, сколько времени дом пытались тушить, но в какой-то момент пожарные не на шутку разволновались и спешно покинули пепелище.
― Джи, смотри-ка, чё это там у них?
― Твою игру с динозаврами откопали, сейчас угорать будут, ― выдавила я.
― Нет, глянь, там…
Сыплющиеся остатки стен гостиной, бегущие прочь пожарные, дым, гарь, поднимающийся люк в полу. Чья-то фигура вышагивает из-под пола в разлетающемся пепле. Ох, Флоренс, почему же ты не спасла его…
― Это там бабка, штоле?! Джилли, там бабка вылезла! Это ж охренеть можно, КАК?!
Ритка побежала встречать восставшую из пекла каргу. Пока пожарные дружно чесали затылки, бабка, не стесняясь в выражениях, высказалась по поводу произошедшего:
― Эк, нашу халупу расхерачили! — оглядела она ущерб, — Не дай бог им попасться, душу вытрясу этой мразоте!
― Ба, ба, там вертолёт был какой-то!
― Вертолёт, говоришь? То-то Жорик за версту учуял, он сразу красную тревогу дал, в последний момент в бункер нырнули!
― Вы-то нырнули, а вот…
Рита замялась, поглядывая в мою сторону, и сообщила бабке нерадостную новость.
― Вот оно как… Думала, глюки были, почудилось, будто в дверь кто-то звонит, за секунду до взрыва. Мы уже люк закрывали.
― А мы как раз подъезжали, ещё полминуты и нас бы тоже смело…
После этих слов бабка помрачнела больше, чем после новости о гибели Уилла.
― Значит так, мы на время перебираемся в школу. Ритка, следи за ней, ― шепнула ей бабка, ― Она сейчас всё что угодно сделать может. С собой, в том числе. Джилли, ― обратилась она ко мне, сев передо мной на корточки, ― Я не представляю, что ты чувствуешь, это страшно. Страшно, что какие-то ублюдки посредь бела дня разнесли наш сарай, убив ни в чём не повинного парня. Если б вы подъехали вовремя и погибли, я не знаю, как бы жила. Всё остальное ― это мусор и биомусор, кроме тех, кого мы любим, кого любите вы. Эта рана когда-то затянется, но шрам останется навсегда. Время не лечит, если ты по-настоящему дорожил человеком. Крепись, рыжая, мы будем рядом.
Впервые за десятилетие бабка обняла меня.
А одиннадцатое ноября стало моим чёрным днём. Чернее всех, что когда-либо были в моей жизни.
ШКОЛА/ВЕЧЕР:
Бабка с Риткой окопались в школе, прихватив с собой Жорика. Флоренс оборвала все телефоны и электронные почты, вынесла мозг Эду, поставила на уши всю свою контору и ещё чёрти-кого. Мелкая едва успевает строчить всем неравнодушным и обеспокоенным друзьям в Whooper о том, что с ней всё в порядке, кидает фотки уничтоженного дома с редкими остовами стен. Откуда у неё столько знакомых?..
Я передала бабке запись с микрокамеры своих очков, с вертолётом и ананасом.
― И это все улики, что у нас есть!.. Никто ни ухом ни рылом, я уже все мозги вынесла!
― Тот псих, Ливио, твердил мне о смертоносных ананасах…
― Этот гад точно замешан! Вот для чего он свалил из психушки! Но не мог он такое в одиночку провернуть, не любитель таких масштабов.
Кармилла ведь говорила, что череп на ананасе принесёт мне слёзы. Но как я могла знать, как…
― А кто тогда любитель таких масштабов, если не Ливио? ― спросила мелкая бабку, изо всех сил стараясь не обращать на меня внимания, иначе ей тоже плохело.
― Кто, кто… Знала б я. Но мы узнаем, найдём, и засадим им кочергой по самые гланды, чтоб жизнь малиной не казалась! — метала карга.
Мне нужно побыть одной. Предупредила их, чтобы не волновались. Нет, я не собираюсь резать вены или вешаться, хотя есть масса других вариантов. Просто надо собраться с мыслями, привыкнуть к новой реальности без него, будь это так легко…
Когда я это переживу, а бабка найдёт виновных, то постараюсь, чтобы их завтрашний день был во стократ хуже моего сегодняшнего. И я не задумаюсь, если придётся вспороть им кишки, пытать, рубить головы с плеч, пусть меня запирают в психушке или тюрьме. Если я сумею оправиться от гибели Уилла, мне никогда не будет больнее, чем сейчас.
====== 40.1 Пост Мортем ======
ЧЕРДАК УИЛЛА/НОЧЬ:
Здесь ничего не изменилось. Всё также тихо, чуть прохладно, и если приоткрыть окно, в комнату ворвётся лёгкий ветер. Все его вещи на месте. Это самое уютное место на планете. Только для нас.
Теперь для меня одной.
Я до последнего надеялась, что смогла предотвратить все напасти, что мне наобещала треклятая рыба.
Похоже, тот, кому суждено уйти на тот свет, так или иначе туда доберётся. Не одним способом, так другим. Как говорят «просто на этой земле его время вышло».
Уилли был самым лучшим, самым хорошим из всех, кто мне когда-либо дарил радость в жизни. Со времени нашей встречи он незаметно стал для меня всем.
Я… Я отказываюсь, я не хочу в это верить, я не могу и не хочу. Кто мне теперь вернёт его… Почему именно Уилли должен был погибнуть столь нелепо и страшно? Просто так, без нужды и причины, без какой-либо вины, ТАК ЗА ЧТО ЖЕ???
Не знаю, как выходить из этой комы, да и хочу ли. Даже не в силах говорить, я не могу показать ни одной эмоции, потому что их нет, я не могу ни на что смотреть, кроме как в одну точку. До сих пор ничего не осознаю, но ощущаю, как внутри что-то надломилось, в голове всё оборвалось, а сердце ещё продолжает рваться на части.
В тот же день о гибели Уилла стало известно всем. Большинству потому, что «при трагических обстоятельствах скончался солист популярной группы и сын Шейлы Бланко». Остальные были в шоке от ухода «классного парня, который всегда говорил, что думает, и был самим собой». Те, кто знал меня лично, обрывали мой телефон звонками. Администратором колл-центра стала Ри, которая отвечала вместо меня. После того, как я всучила ей разрывавшийся мобильник, она больше не подходила с вопросами.
Уже вечером ТруРадио запустило прощальный эфир, куда могли дозвониться все желающие с соболезнованиями.
Я видела Шейлу на кладбище. Впервые в жизни она была в чёрном и без макияжа. Правда, и Гарольду пришлось сменить обноски на нафталиновый чёрный костюм. Их единственный сын, с которым они лишь недавно пришли к согласию, лежал теперь со смертельными ранами, будто погиб в бою, а не по воле нелепой случайности. Уилл больше не с ними, зато они всегда будут друг у друга. А я осталась наедине со звенящей пустотой и эхом одиночества в его лофте.
После похорон в Безымянном баре проходил вечер памяти. Томми уговаривал меня придти, обещал, что ребята поддержат и мне станет легче. Но я не смогла.
Запершись на все замки и захлопнув все окна, я напивалась всем, что находилось в баре, мешая то, что нельзя смешивать, открывала и пила всё подряд. Горькое, сладкое, вяжущее, двадцатилетней выдержки, выдохшееся, всё из одного бокала и залпом. Чтобы забыть и забыться, чтобы вырваться из агонии, которая терзала меня уже двое суток, и ещё неизвестно сколько будет.
В такие моменты начинаешь жалеть, что умеешь чувствовать. Почему нельзя вот этими руками взять и вырвать эту боль изнутри? Вытащить, кинуть и размазать по полу так, чтоб только мокрое место напоминало о ней…
Через неделю прошёл прощальный заезд байкеров, которых подбила Ритка. Я и не думала, что этот движ соберёт столько народу, все они были там ради Уилла. Может, не все из них знали его лично, но песни Drunken Treat играли из каждого динамика и бумбокса. Его песни…
Я всё пропустила, валяясь на кровати с опухшей от слёз мордой. Если б ему пришлось выбирать, с кем быть в это время, кого бы он выбрал?.. Уж лучше мотоколонна, чем моё беспомощное нытьё. Жалкое зрелище.
