― И ты бы мне не сказала об этом?

― Нет, конечно, я же тайный агент. Никто не должен знать, например.

― Было бы странно, наверное. Нечестно с твоей стороны.

— Ага-а, — протянула я с хитрецой, — Но ведь ты не рассказывал мне о родителях?

― Это верно. Но, рано или поздно, всё равно бы познакомил. Но я не очень задумывался об этом, у нас так себе отношения, сама понимаешь. Так, что бы это изменило?

― А что бы изменило моё признание, что я суперагент под прикрытием?..

―Да ничего, наверное. Но я бы сильно удивился. Как это, моя хрупкая девушка способна выполнять супермиссии, расстреливать врагов и добывать секреты государственной важности, каждый раз успевая на свидание со мной? А если бы я женился на ней? Как бы ей удавалось скрываться?

― Хм… И правда. Ладно, у меня больше нет аргументов, ха-ха. Но ты бы расстроился, если б она призналась тебе после свадьбы?

― Пожалуй. Но не сильно. Это не повлияло бы на наши отношения?

― Ни в коем разе.

― Тогда я бы сказал, что она самая крутая из всех, кого я знаю. И что люблю её, неважно, чем она занимается, это ведь её выбор. Так… А к чему все эти вопросы? Хочешь мне что-то рассказать?

― Пока нет. — отъехала я, откусив сэндвич.

― Эй, Джи, ты так не шути со мной. — нахмурился Уилл.

― Просто подумала, будь у меня жизнь, насыщеннее твоей, ты бы грустил оттого, что я пропадаю не бог весть где и с кем, думал бы всякое…

― Ничего бы не думал. — улыбнулся он, — Пока мы честны друг с другом, всё в порядке.

Как мне хотелось теперь взять и выложить все карты, это же лучший момент!.. Но, кажется, я унаследовала бабкину патологическую нерешительность в вопросах признаний. Проще промолчать и смыться в туман, чем объяснять и тешить себя надеждой, что человек со спокойной душой примет твои мутные делишки. Это сейчас Уилли со всем согласен, ведь эта история больше похожа на байку. А если я на полном серьёзе начну задвигать про шпионские задания, тренировки и прочее?

Помнится, во времена дурацких отношений и расставаний с Шоном мне тоже не хватало духу, чтобы признаться ему. Хоть в том, что он дурак, но я люблю и прощаю, хоть в том, что он дурак и поэтому прощай.

― А помнишь, ты как-то сказал, что моделью подрабатывал? — перевела я тему.

― Подрабатывал?!

Уилл едва не поперхнулся куском сэндвича.

― Я там 24/7 упахивался, как раб на галерах! Для подростка это вообще непосильный труд.

― То-то слухи ходят, что модели без конца веществами балуются…

― Это уже не баловство, Джи. У тех, кто постарше, бывает, выбора нет, чтобы держаться в тонусе. Иначе работу потеряют. Я, конечно, справлялся, но иногда был на грани. Однажды по глупости в это втянулся, по совету «товарищей».

― Серьёзно?!

― Было дело. Я вовремя остановился из-за одного человека, иначе скатился бы.

― Ну-ка рассказывай, какого чёрта я об этом не знаю?

― Как-то я закидывался очередной порцией порошка в примерочной, мне было четырнадцать. Мимо проходил один из пожилых костюмеров, я его через зеркало видел. Он остановился, смерил меня взглядом, может, узнал даже, не знаю. Я ожидал, что он дальше пойдёт, он не впервые молокососа на допинге. А он говорит мне: «Смотри пацан, затянет это дерьмо. Мне недавно сказали, что я скоро сдохну от этой фигни. Если собираешься ещё пожить ― бросай эту дрянь, кто бы что ни говорил. Всем будет насрать, когда сдохнешь, ты ведь знаешь эту кухню?». С того дня мы крепко задружили с этим мужиком, хотя раньше я его вообще не замечал, как и все остальные модели. А он целыми днями нас одевал, мерки снимал, работал, не покладая рук. Где-то через месяц его не стало. И всем было насрать, как он и сказал. В день, когда я узнал о его кончине, я посмотрел на своё окружение другими глазами. Увидел всё, чего раньше не замечал, и меня стало подташнивать. Вскоре я свалил оттуда, было противно там оставаться.

― Мне жаль, Уилли…

― Он сделал свой выбор, пусть и не думал, чего его это тоже коснётся.

Через пару мгновений молчания и осмысления сказанного, начался салют, разрядивший обстановку. Я подсела поближе к Уиллу, он приобнял меня и поцеловал в щёку. И я очень ценю такие моменты с ним.

― Не понимаю, откуда в моей жизни появилось столько хороших людей, ― сказал он после окончания фейерверка.

― Заслужил, может.

― Чем это, интересно?

― Не знаю, паинькой был?

― Не то, чтобы. Помнишь, в каком состоянии я был, когда мы встретились?

― Такое забудешь, ― улыбнулась я, — Ты говорил, что не знал, чем заняться.

― Когда я из дома ушёл, пришлось самому разгребать эту жизнь.

― Но ты ведь давно ушёл, ещё до модельного бизнеса?

― Именно. Тогда всё и началось. До этого мир вертелся вокруг меня: мать, тусовки, все кричали «какой мальчик хорошенький, ути-пути». Глупо жаловаться на такой расклад, да? Там бы и оставался, но нет же.

― Так почему.?

― Не хватало свободы, слишком много внимания. А тут раз ― я для всех исчез и попал туда, где я никто и звать никак. Мне полегчало, но пришлось разбираться в их мире. Наделал же я косяков по незнанию, занимался всякой фигнёй, влипал в неприятности…

― Весёлые были деньки, по ходу.

― Нынешние мне нравятся куда больше. Выпьем за это?

Мы чокнулись бокалами и выпили на брудершафт, как делает поддатая публика на вечеринках.

― Угадай, кому я рад больше всего?

― Кому?

― Тебе, Джилли. Ты потрясающая.

― Ой, да брось ты…

― Бросить? Тебя? Ни за что.

― Не собираешься?..

― И не подумаю! Хотел бы я больше времени проводить с тобой. Но из-за группы не всегда получается, прости.

― Не переживай, я нисколько не ревную.

― Даже к толпе фанаток?

― Они всего лишь толпа, верно?

― А ты одна. И очень для меня особенная. Я сейчас слишком много болтаю, но ты единственная, с кем я могу себе это позволить.

― Болтай больше, Уилли. Я всегда тебя выслушаю.

Конечно, на этих умильных разговорах наш вечер не закончился. Когда одна бутылка вина была прикончена, а сэндвичи съедены, мы отправились внутрь, так как на крыше стало прохладно; достали вторую бутылку и включили телевизор, попав на музыкальный канал. А затем, поддатые, потешались над видеоклипами, несли полнейшую околесицу и ржали, как дураки. Настолько комфортно я себя чувствую, разве что, наедине с собой.

Чувствовала. :)

====== 36. Вскрытие покажет ======

ДОМА/УТРО:

Утром я по звонку бабки потащилась домой. Не знаю, что там за срочность. Уверена, что на каком-нибудь внеочередном собрании нашего школьного совета без меня никуда. Но, для начала, пришлось сбегать домой, дабы привести себя в божеский вид и перекусить.

Зайдя в комнату, я заметила открытое окно. Не помню, чтоб открывала его. Неужели, такой ветер был сильный? Или кто-то вломился в мою обитель?

Как только направилась к окну, задул ветер, да такой сильный, что сорвал с гардины чучело рыбы-фугу, что висела вместо музыки ветра. Что за дела, рыба?! Эта чертяка умудрилась закатиться под шкаф! Ну, попробую вытащить её, не уколовшись.

Пока я, лёжа на пузе, старалась выцепить её за один из бесчисленных шипов, то укололась раз двадцать, а когда, наконец, достала, все пальцы оказались исколоты, два из них в кровь.

Я едва сдержалась, чтоб не швырнуть её в стену с досады. Вместо этого донесла её до стола и, как только положила эту штуку, она самопроизвольно прокатилась по плоскости, упав прямо мне НА НОГУ! ЧЁРТОВА РЫБИНА!!!

После такого грех было не вышвырнуть её в окно, будь она проклята! Что я и сделала сгоряча, забыв о случайных прохожих, которых мог настигнуть этот сюрприз. Через несколько секунд я услышала чей-то свист с улицы — меня аж передёрнуло с перепугу. Господи, неужели в кого-то попала?!

Ладно, я виновата, да, чёрт… Надо показаться, наверное… А то ещё в дверь ломиться начнут.

Моя перекошенная от чувства вины к пострадавшему физиономия медленно выглянула из окна.

― Что, рыба слушаться перестала? ― спросил высоченный худой мужик, державший рыбину в голых руках.