Светит луна, флотилия находится на позиции. Условия видимости постоянно меняются, в первую очередь из-за облаков на западе. Луна находится на юго-востоке. В 23.00 мы выходим в квадрат 7663. Скорость 9 узлов, на катерах включен лишь один двигатель. Здесь ничего нет, и мы отходим в квадрат 8441. Здесь тоже пусто, и в 02.30 мы ложимся на северо-западный курс и возвращаемся в квадрат 7663.
Внезапно в 02.56 я вижу на западе три эсминца, которые быстро приближаются к нам. Расстояние до командирского катера составляет не более 1000 метров, эсминцы прекрасно видят нас, освещенных луной. В такой ситуации может быть только один приказ: «Эсминцы по правому борту, резкий поворот влево, полный вперед, поставить завесу, курс 180 градусов».
О торпедной атаке в такой ситуации не приходится и думать – мы уже давно находимся на прицеле вражеских артиллеристов, которые только ждут приказа, чтобы открыть огонь. Катерам удалось повернуть, ветер благоприятствовал постановке дымовой завесы, которая должна была полностью закрыть наши корабли и позволить нам оторваться от вражеских эсминцев.
Когда катера приступили к повороту, эсминцы открыли огонь из своих носовых орудий и автоматических зениток. Их прожектора уперлись в нашу дымовую завесу, прорвавшись через которую они смогли бы вновь обстреливать нас в лунном свете.
Находящийся слева от флагманского катера «S-57» теряется в дымовой завесе. «S-38» тоже исчезает из виду. На мой запрос в 03.05 по радио в адрес «S-57» ответа нет. Второй катер отвечает, что все в порядке. В этот момент катера вновь оказываются под огнем противника.
Внезапно я обнаруживаю, что находящийся слева катер – это не «S-57», как я сначала предположил, а «S-38». На очередной запрос он отвечает, что все в порядке. Значит, оба катера успешно справились со сложной задачей оторваться от преследователя.
Мы мчимся юго-восточным курсом, отрываясь от преследователей. Последний осветительный снаряд эсминцев ложится позади нас. Он уже не в состоянии нас осветить. В 03.12 эсминцы исчезают из виду.
Поскольку с неба светит полная луна и возможности атаковать эсминцы торпедами нет, я приказываю возвращаться в гавань на скорости 28 узлов. По радио я запрашиваю, какой катер находится севернее флагманского. Это оказывается «S-57», и я приказываю ему подойти ближе. Предполагая, что «S-38» тоже возвращается, я несколько раз вызываю его по радио, увы, безуспешно. Похоже, катер вне радиуса действия или аппаратура на нем вышла из строя, что не представляет собой ничего экстраординарного после столкновения с противником. В таких ситуациях капитан катера самостоятельно принимает решение, действовать ли дальше или ложиться на обратный курс. На всякий случай в 03.36 я направил в адрес «S-38» еще одну радиограмму.
Когда после долгого ожидания ответа не последовало, мы предположили, что на катере повреждена либо радиостанция, либо антенны. Радиограмма «Доложите местонахождение», отправленная в 05.39, также осталась без ответа. Мы успокаивали себя надеждой, что большой и быстрый катер добрался до устья Мааса раньше нас. Однако, когда «S-54» и «S-57» прибывают в Роттердам, «S-38» там не обнаруживается. Капитан «S-57» доложил мне, что при виде противника «S-38» повернул не на левый, а на правый борт. Эсминцы заметили и обстреляли катер между полосами дымовой завесы. Я отправил командующему миноносными силами радиограмму о том, что «S-38» все еще не вернулся из нашего сражения с эсминцами, и попросил направить самолет-разведчик по нашему маршруту. Вероятность попадания снаряда не исключена, проходит час за часом. Что могло случиться с катером? Возможно, он предпринял безнадежную попытку атаковать эсминцы под прикрытием и при этом погиб?
В 15.00 от начальника оперативного отдела штаба командующего миноносными силами пришла телеграмма о том, что «S-38» не был обнаружен воздушной разведкой. В дальнейшем я узнал, что британская радиостанция, находящаяся в Дэвентри, в программе «Немецкая служба новостей» в 14.30 сообщила, что в ходе боя английских легких сил флота с немецкими катерами один из последних потоплен, часть экипажа спасена.
Мы раздумываем о том, в какой момент «S-38» мог быть потоплен эсминцем. Мы проанализировали каждую фазу боя на основании имевшихся в нашем распоряжении приказов, донесений, радиограмм и записей в судовых журналах. В итоге мы предполагаем, что Детлефсен, уже получивший Железный крест 1-й степени за свои успехи в ходе боев в Ла-Манше, по всей видимости, решил под прикрытием дымовой завесы атаковать один из эсминцев, что в лунную ночь привело к его гибели. Был ли катер затоплен, мы не знали. Можно было лишь предположить, что артиллерийские попадания или таранный удар причинили ему большие повреждения.
Командующий миноносными силами написал 16 декабря в своем примечании к докладу о бое:
«Меры, принятые командиром флотилии и капитаном, были правильными и не могут быть оспорены. Благодаря повороту «S-38» на правый борт, то есть в сторону эсминцев, катер вынужден был сближаться с противником до завершения разворота. Я предполагаю, что капитан катера умышленно выбрал поворот на правый борт, чтобы осложнить противнику прицеливание по всем кораблям сразу и при благоприятной возможности атаковать. Тот факт, что в 03.08 «S-38» сообщил, что все в порядке, не оставляет сомнений в том, что капитану удавался его замысел. Я считаю, что ситуация, когда катера флотилии в случае преследования расходятся в разные стороны, в целом адекватна, поскольку так противнику сложнее преследовать их или оттеснять от конвоя. Однако становится очевидно, что дальше нужно действовать не поодиночке, а парами.
От ситуации зависит, имеются ли шансы на успешную атаку. Капитан «S-38» имел в своем распоряжении очень быстрый корабль. По всей видимости, он решил атаковать, надеясь на собственное превосходство в скорости. Рискованная операция, которая окончилась неудачей, поскольку ночь была слишком светлой и противник имел преимущество на своей стороне.
Об обстоятельствах гибели можно лишь строить предположения. Возможно, в катер попали или протаранили его. Тот факт, что из 23 членов экипажа 18 были спасены, позволяет надеяться, что у экипажа было достаточно времени для того, чтобы уничтожить катер и все имеющиеся на его борту секретные вещи».
Зимой 1943/44 года в рамках программы обмена пленными в Германию вернулся врач 3-й флотилии Брандт, который оказался первым возвратившимся из экипажа несчастного катера. Вскоре мы встретились в Берлине в Главном командовании военно-морского флота. Я был командирован туда из-за перелома коленного сустава, который временно сделал меня не способным к строевой службе. Я получил его на Сицилии во время учебной тревоги.
От Брандта я узнал подробности о гибели «S-38». Его капитан сделал попытку, укрывшись за дымовой завесой, в упор атаковать эсминцы торпедой. Однако еще до того, как катер сумел занять позицию для атаки, его корму протаранил прорвавшийся сквозь завесу эсминец. После этого вражеский корабль обстрелял «S-38», тяжело поврежденный и лишившийся хода, из своих зенитных автоматов с минимальной дистанции. Катер пытался отвечать с минимальной дистанции; в ходе этого ближнего боя капитан и весь экипаж получили более или менее тяжелые ранения. Уже погрузившись кормой глубоко в воду, катер прекратил огонь. Экипаж эсминца, освещая гибнущее судно прожектором с расстояния 200 метров, начал спасать экипаж из холодной ноябрьской воды. Из 23 человек выжили 18.
Это был действительно печальный конец отважной, но весьма рискованной атаки, которая была произведена в то время, пока два других эсминца оттесняли катера «S-54» и «S-57» на британские минные поля.
После этой кровопролитной ночи зимние шторма прервали все операции торпедных катеров до конца месяца. Попытку выйти в море, сделанную 28 ноября, пришлось прервать уже через час после ее начала. Зато 26 ноября в Роттердам прибыл под командованием лейтенанта цур зее Эберхарда Гайгера «S-58», введенный в строй 8 ноября. Теперь в составе флотилии насчитывается три новых катера. Вместе с ним прибыл «S-25» из 1-й флотилии, которому из-за плохих погодных условий пришлось двигаться по каналам. Его командир, обер-лейтенант цур зее Вупперманн, является опытным офицером, который получил подготовку еще до войны.
