— Я думал, что это просто доза, Гарри. Просто очередная доза для богатенького заскучавшего идиота. Я не знал, что это может убить. Я бы не стал. Это никогда ничего бы не изменило. Его смерть… Да он бы стал идолом для тебя. Ангелом. Навечно. А вот образ подпортить… О да, любовь моя, мне этого хотелось. Хотелось так, что карман обжигал кожу через рубашку. Идеальный Сладкая_Ледышка_604… Такой безупречный… Я не стал бы своими руками нарочно делать из него божество, которое даже не сможет облажаться больше, потому что останется воспоминанием. Я не знал, что это может его убить. И на суде буду говорить то же. Если до него дойдёт. Я не планировал это. Просто… Аффект… Эмоции через край… — он сразу говорил с видимым спокойствием. Почти легко. Но с каждой секундой в нём прорывалось что-то действительно мощное, яркое. Убийственно серьёзное, словно цунами. — Сначала видео это твоё в стиле подростковой влюбленности… Потом календарь. Ты хоть сам-то понял, что Лю снимал всё это время, эксгибиционист ты хренов? Он культивировал в тебе твою любовь к этой сволочи, этой твари, растоптавшей тебя своим уходом, да, Лю культивировал её и бессовестно пользовался этим, чтобы заснять её на камеру! Каждую её грань, и реальную, и только возможную… Господи, ты такой идиот… Неужели ты думал, что я не знаю, что ты его любишь? Просто я готов был быть с тобой и без этих слов… Я не знаю, Гарри, не знаю, что на меня нашло в тот момент… Но ты, с этим видео, а потом ты поёшь в душе… Я ведь ни разу не слышал… А Ледышка недавно в комментах поделился со всеми этим «секретом». Что ты на самом деле можешь петь. Не завывать караоке. А петь. И то, как ты делал это… Мы собираемся идти на этот вечер, а ты так поёшь… А потом говоришь, что хочешь серьёзно поговорить… И эти грёбаные фото! Я сошёл с ума в тот момент… Я сошёл с ума… И я жалею! Да, жалею, что сделал это! Тогда, в туалете «У Хельги» я с дуру ляпнул, что доза живо стёрла бы с личика Ледышки эту всю фальшь и видимость невинности… И был в шоке, что тот парень, оказавшийся рядом, потом написал мне. Что он реально это сделал… Но в тот момент на презентации я… Сорвался! Да, я сорвался! Я всё для тебя готов был… Всё делал… Дышал тобой, жил тобой, все мои мысли были о нас! Мы были счастливы, Гарри… Ты был счастлив со мной, разве нет? — его кидало по эмоциональному диапазону от мольбы до обвинений. — Но появление этой смазливой гадины с ладной задницей, оно ведь всё перечеркнуло… Я знаю, что мог сделать тебя счастливым. Я был лучшим для тебя. Я до сих пор для тебя лучший… Никогда ты не получишь от Малфоя того, что давал тебе я… Только тебе ведь этого не надо, не так ли? — он уже кричал.
— Ты жалеешь только об этом, да?
— Я не жалею о том, что ТАК люблю тебя! Я… Каждый день с той самой ночи, как мы встретились в том баре я благодарю Бога за это… Гарри, мой поступок был спонтанным, глупым, это было ужасной ошибкой, но потерять тебя… Ты — моё всё. Меня нет без тебя, Гарри…
Что-то резко щёлкнуло в мозгу у Поттера. Таких слов Колин ему никогда не говорил. Ни разу за всё это время. Наоборот. Он всегда знал, когда отстраниться, всегда мог занять себя, всегда показывал себя самодостаточным, уверенным. И в то же время, он своими действиями, взглядами, позицией приглашал Гарри участвовать в его жизни. Только сейчас это казалось качественной картинкой. Как фото, которое Криви умеет исполнять почти гениально. Идеальный сюжет, идеальный кадр… Перспектива, тона, освещение… Показать то, что нужно, то, что хочется показать… Манипуляция взглядом смотрящего… Сплошная, постоянная иллюзия…
Колин всё ещё что-то говорил, но Потти не слышал его. Он нырнул в их прошлые отношения, подглядывая теперь за своими воспоминаниями с той позиции, которую постоянно декламировал им с Драко Би. Позиция осознанности. Взрослого взгляда. Объективности в моменте. А было ли это всё счастьем? Где-то, в чём-то безусловно. Но, как и в браке с Драко, были моменты. Моменты, когда давило, сжимало, швыряло. От его «доброты», от его «хороших поступков». Теперь в каждом значимом событии усматривалась цель. А ведь он считал Криви бесхитростным. Обида за самого себя нелогично заставила сжать зубы и сдерживать злость. Уже не за Драко, за себя. За ту ложь, за те моменты, когда винил себя и чувствовал чудовищем. За стыд и уязвимость, и за ненависть к себе, когда чувствовал, что вот она — любовь к Драко — живёт, бьётся, мягко, невзначай, но живёт, и хочется другого. Хочется не этих рук, не этот запах… Не этот голос… За безумные попытки выдать желаемое за действительное, потому что Колин ведь такой хороший… Такой идеальный… И ему так повезло, что он рядом, и он такая сволочь, что не может ответить ему на его признание. На уровне слов и мыслей было понимание, что они оба стоят на одной ступеньке, хорошо понимают степень свободы друг друга, требования и желания, но глубже. Глубже всегда было предощущение, что Потти виноват. Кругом виноват и должен. А ведь Криви ни разу ему этого не сказал напрямую. Позволял делать выводы, и позволял идти в ту точку, которая была так умело спрогнозирована. ТАКАЯ любовь… Только сейчас, сказанное напрямую то, что раньше Потти сам угадывал и ощущал в их отношениях, вызвало обратный эффект. Когда он поднялся, Колин оказался намного ближе. Он стоял, протянув к нему руку, с выражением лица, полным раскаяния и надежды. Гарри обогнул его, и дошёл до стойки администратора.
— Подскажите, телефон офицера Прюэтта у вас не сохранился? У меня есть для него информация…
Молли стала копаться в бумагах, а Гарри проверил телефон. Панс писала миллион смайликов, и Потти нежно улыбнулся. Видимо, Тэдди добрался до телефона. В приюте им запрещалось иметь собственный мобильный, а Панс, очевидно, не могла устоять…
— Знаешь, любовь моя, теперь я жалею, что эта случайность не стала фатальной. Жалею, что не убил его.
Гарри оцепенел, но когда обернулся, коридор был пуст. Он тут же рванул к Драко. Но тот всё ещё спал. Гарри сел в кресло, которое здесь, очевидно, появилось именно для него. Мысли унесли его в океан самобичевания. «А чего ты ожидал? Что ты будешь любить другого мужчину, и во всей вселенной найдётся тот, кто будет с этим согласен? Любить одного, а трахать другого? Быть счастливым за счёт другого?..» Он очень долго сидел так, копаясь в том, что считал делом ясным и простым. Единственно простым в его жизни. Отношениях с Колином. В итоге он задремал, и разбудил его вибро телефона. Номер был незнаком.
— Вы хотели со мной связаться, мистер Поттер? Это офицер…
— Да. Да. Сюда приходил Колин Криви. Он признался мне, что это он. Отравил… Забини оказался ни при чём. Я не остановил его, но… Вы можете отчитаться перед вашим начальством.
— И где он сейчас, вы не знаете?
— Не знаю. Мой адрес у вас есть? Он жил со мной…
Потти был опустошен абсолютно. Будто мысли последних дней выжали все соки из него. Мысли, которым он всё ещё не мог поделиться с Драко. Строить что-то с тем, кого он не любит, он больше не станет. Признав, наконец, по-настояшему признав, чего он хочет, Гарри пришёл к единственному выводу. С этим нужно работать. А не подавлять. И не перекладывать на чужую голову.
Вопрос, который задал ему Би, был очень сложный. И, конечно, с подвохом. «Если ты ничего, кроме дружбы, от своего бывшего мужа не хочешь…» Об этой части Гарри задумался в последнюю очередь, изначально пытаясь понять, почему он так злится, причём перед этим долго мусолил в голове мысль о том, как и в каких проявлениях Би увидел, что он иногда едва сдерживает свою реакцию. Вот настолько непростой вопрос это был, и, конечно, осложнялось всё тем, что Гарри пытался игнорировать ответы. Сопротивлялся изо всех сил, чтобы не думать: если он действительно не хочет большего, чем дружба, почему так бесится от того, что Драко теперь сильный, самостоятельный и независимый… А решение Би ему уже дал. Просто нужно было снять пакет с головы и увидеть, что происходит. С ним самим происходит.
Оказалось, что Прюэтт давно положил трубку, а Поттер всё сидел с ней в руке, зависнув в собственной голове.
