— Дорогая, ты просто не знаешь некоторый секретиков, но если ты согласишься поужинать после этого шоу, я могу поделиться…
— Я лесбиянка, Блейз. Я уже говорила.
— А это грубо. И совсем не важно. Ты мне понравилась как человек. Мы же можем подружиться, Герми…
— Меня зовут Герм. Или Гермиона. В твоём случае допускаю мисс Грейнджер. И Блейз… Я терпеть не могу Paco Rabanne, тем более 1 Million Parfum. Это самый неудачный из ароматов линейки. Так что отойди подальше.
Малфой волновался перед началом этого перфоманса. По-другому он не мог воспринимать эту трансляцию. Но Забини, на удивление, не давил, не пытался пошло шутить, никак не унижал его и даже намёком не показал, что относится к нему так, как описал это в тот вечер наедине.
Накануне Рубеус выслал свои комментарии, и да, в его выводах было много волнующего и настораживающего. Блейз был неуравновешенным и легко поддавался своим фанатичным идеям, мог сотворить идола, поклоняться ему, а потом сам же низвергал его с пьедестала, растаптывая о новые фанатичные идеи. Он мог представлять опасность, если предмет, на котором он циклился, не отвечал его представлениям или задумкам. Но он не был деятелем. Он был только оратором. То есть прямой контакт со своим увлечением тормозил его, заземлял, путал, конфузил. И на решительные действия в отношении Малфоя он был не способен. То есть, прямой угрозы его трёп не нёс. Физической. Не эмоциональной. Но как справляться с эмоциональным напряжением и конфронтацией Драко уже знал. Он провёл уже двадцать фотосессий с Лю. О такой школе может мечтать любая профессиональная модель. Драко же брал из этой работы всё, что мог. И теперь, наконец, понял, и кажется, даже до конца, что же значит осознанность. Поэтому Малфой волновался, но не боялся.
— Так, значит, никогда не принимал запрещённые препараты в развлекательных целях? — переспросил Блейз.
— Я никогда не колол, не нюхал, не курил, и не глотал таблетки, чтобы создать экстрафан, как говорит моя подруга. Это не мой отдых. Я резко негативно отношусь к этой теме.
В кофейне зажёгся яркий зелёный свет, что подтверждало правдивость ответа. Они с Крамом минут пятнадцать пытались убрать всё, что давало блики на экране, чтобы красно-зелёная подсветка выглядела зрелищем, а не посмешищем.
— Верим, — выдал свой вердикт Блейз. — И я вижу что нас в прямом эфире смотрят… Мерлин и великие… Нас смотрят почти сто пятьдесят тысяч человек. Сто пятьдесят тысяч. Что ж, Ледышка, это мой абсолютный рекорд. Абсолютный. Я, конечно, надеялся на сотню, зная о том, с кем я иду на интервью, но эта цифра меня просто невероятно впечатляет. Невероятно! А теперь, зная, что ты собрал такую аудиторию, — Драко заподозрил неладное уже в этот момент, потому что до этого всегда было только «мы собрали», «нас смотрят», но никак не подчёркнутое участие Ледышки, — постарайся честно ответить на следующий вопрос, дорогуша. — Судя по тому, как махала руками Герм, это было не запланировано. — Потти_21_Потти, Гарри Джеймс Поттер… Звезда на скейте, звезда на твоём канале — всегда… Ты любил его?
Этот вопрос мог бы вызвать миллион сомнений и панику, если бы Драко не был к нему готов. А он подготовился, как мог. Чтобы сказать правду. Ту, которую он говорил много раз, на самом деле.
— Ну, конечно, я его люблю! Мне кажется, что с самого моего первого поста это было очевидно! Гарри — это лучшее, что со мной случилось в жизни. Я очень его люблю, и не думаю, что это когда-то пройдёт. Как бы ни складывалась моя личная жизнь, любому, кто осмелится быть рядом со мной, придётся с этим смириться. Гарри Джеймс Поттер — это человек, который занимает в моём сердце перманентную позицию. И я, если честно, даже не знаю, кого благодарить, бога или судьбу, за то, что он мой друг.
Снова зелёный свет, снова «Верим», правда, более кислое, без прежней уверенности и восторга, но на фоне слов Забини слышится удар и звук разбитой посуды. Малфою кажется, что кто-то кричит, но потом хлопает дверь и тишина возвращается в окружающую обстановку.
— Что ж, для тех, кто сомневался, что это живой эфир, лучшее подтверждение уже случилось, правда, мы пока не знаем, что это был за шум, но всё предугадать невозможно. Однако всё хорошее когда-нибудь заканчивается, и эта трансляция тоже подходит к концу. Спасибо вам за участие, за донаты, спасибо за то, что смотрели нас, все сто пятьдесят три тысячи двадцать восемь человек, мы будем рады встретится с вами снова, каждый на своём канале, но исключать повторения этой коллаборации я не могу. Подводя итоги, Экобьюти, вы потеряли обалденное, прекрасное, неотразимое лицо вашего продукта, и мы искренне вам сочувствуем по этому поводу. Сладкая_Ледышка_604, наша беседа, хоть и была несколько напряжённой местами, доставила мне ни с чем не сравнимое удовольствие, на сим, позвольте попрощаться с вами. До встречи, любимые!
— Спасибо, Блейз. Мне трудно это признать, но я благодарен тебе за интервью. Это было удивительное, совершенно неожиданно приятное общение. Спасибо всем! Увидимся!
— Пока-пока, — взмахнул рукой Забини, и напоследок загорелся зелёный свет, подтверждая, что Драко не врал.
Когда он снял петлицу, а Кричер, так же молча, как и всё, что он делал, освободил его от проводков и датчиков, первой, кого увидел Малфой, была Герм. Она была зла, но никак не намекала, на что именно. Просто прошла мимо, чтобы помочь Вику с разборкой света и отключить аппаратуру. Зато Панси, которая стояла прямо за ней, выглядела так, словно сейчас заплачет. Её виноватый взгляд Малфоя почему-то разозлил больше, чем вызвал сочувствие. Он тут же нащупал внутри себя то чудовище, что хочет вытрясти из девушки, что она натворила, понимая, что просто боится. И злиться не стоит. Нужно просто разобраться. Однако и холодный разум не слишком торопился вступать в диалог. Поэтому Драко просто стоял и смотрел.
— Прости меня. Драко, я, правда… Мне очень жаль… Я думала, что Зи_Зи_Зи просто будет издеваться над тобой, что нужна хоть какая-то подстраховка. Что тебе нужна защита, тыл, плечо… Ну, и грубая сила, если что…
— Пансифора Джеральда Паркинсон, не мямли. Что ты сделала?
Девушка всхлипнула. Две слёзки скатились по щекам, а потом она просто сказала: «Гарри…» Продолжить не смогла, разрыдалась. Да и некому было продолжать. Малфой уже бросился к своим вещам, чтобы взять телефон. Трубку Потти не взял, гудки вымораживали, но ни второй, ни третий звонок не был отвечен. Блейз увивался за Герм хвостиком, и тот факт, что она не двинула ему в лицо, говорил лишь о её бесконечном терпении. Обсуждать Поттера при Забини не хотелось, а избавиться от него, не вызвав противоположный эффект, было очень непросто. Если он только догадается, что нежеланен здесь, тут же застрянет с концами.
— Блейзи, дорогой, помоги Вику разобрать эту стойку, быстрее справимся, быстрее поедем по домам. Или, может заехать к Хельге? Посмотреть на зал…
— Только потому, что ты просишь, лапочка, — с привычной фамильярностью ответил Забини, но он тоже видел, что Крам слишком огромными руками просто не может раскрутить в узкой нише стойку с лампами.
— Какая «Хельга», Малфой? — набросилась на него Герм, но тут же была схвачена и затащена в дальний угол, где без промедления подверглась допросу:
— Что с Гарри? Это из-за него тут что-то разбилось?
— Панс пригласила его. Он пришёл, послушал, как Блейз снова спрашивает про наркоту, только другими словами, а потом, когда был следующий вопрос, он… Не знаю, что произошло. Просто стаканы и чашки с подносом оказались на полу, а Гарри на улице. Он даже не оделся.
— Он разозлился?
— Я не знаю, ладно? Я не знаю! Разозлился, расстроился, обосрался, я не знаю! Я уже на пределе из-за этого озабоченного, он меня уже достал, ещё и за Поттером присматривать я не подряжалась! Хотя стоило бы присмотреть за Паркинсон. Она, кажется, возомнила себя великой Мата Хари…
— Ладно, я понял. Мне нужно… — Драко огляделся, понимая, что тут работы ещё много, а их оплаченной время заканчивается.
