Оглянулась – по-прежнему никого. Расстегнула наручи. Как же без помощи снять латы? Пришлось порядком поизвиваться, но наконец избавилась от них, потом – от кольчуги, от пропитанной потом, задубевшей куртки и мокрой рубахи, от ботинок с острыми носами и липких портянок.

Тёплый воздух гладил голую спину, в воду ступить было боязно. Призраков не испугалась, а тут трушу! Грета рассмеялась сама себе – и нырнула.

О, как же хорошо!

Дно скользкое, в иле, течение сносит. Мыло бы…

На середине чаши показался лист, выгнулся, капли скатились с ворсинок. За ним – второй. Между листьями просунулся бутон и начал раскрывать по одному тёмно-розовые лепестки. Водяная лилия!

Грета подплыла ближе, выдрала из середины коричневый брусок с густым запахом дёгтя. Кто это, интересно, угадывает все её желания? Бог или дьявол?

А если… Если на самом деле она стала призраком и бредёт сейчас по подземелью, а всё это – морок?

Брр-р, холодно. Надо скорее разыскать братьев, где они тут. Или хоть кого-то.

Смыв с себя полвоза грязи, три вылазки и четыре года тренировок, Грета подтянулась на берег, выкрутила волосы. Она уже даже не удивилась, что у склона растёт куст с огромными мягкими листьями, которые словно ватой покрыты и отлично впитывают.

В самый широкий Грета завернулась, как в простыню, и вытянулась. Как же она устала. Древесина согревала спину, водопад рокотал, ветерок едва касался. Спать, только спать…

Нельзя, надо сначала найти братьев… Потом, всё потом…

Тянет куда-то вниз, темно, и горит огонь в горне, жарко, а снаружи воет декабрь, кузнецы отдыхают, не стучат…

Нет! Глупая, смертная плоть – не смей спать!

Грета распахнула глаза, волна дрожи прошла от шеи до пяток. Что-то щекотнуло запястье.

Встать!

Не получается, как будто кандалы на кистях рук и лодыжках. Она приподняла голову: глянцевый корень переползал голую ногу, словно змея – сучок. Корень утолщался на глазах, выпускал отростки, которые скользили под колено и дальше.

На лоб легла шершавая полоса, мягко придавила к земле.

Чувствуя, как лозы огибают локти, Грета заорала, рванулась – и не смогла даже плечи оторвать, их тоже держали.

Поймали! На минутной слабости, на греховной тяге. Грета плакала от злости. Рай, да, конечно! Сама сняла латы, бросила меч.

Лист-полотенце развернулся. Побеги струились по животу, как ручейки, разделились на рукава и окутали груди, коснулись сосков – раз, другой, ещё. Они щекотно спускались вдоль позвоночника, гладили подмышкой, сжимали бёдра пупырчатыми пальцами.

Соски стали острыми от прикосновений. Зелёные уступы поплыли, подёрнулись розовым. Облака разошлись, и в просвет стало видно совсем не небо – глянцевый деревянный потолок с набухшими каплями, которые срывались, падали на живот, в ямку у шеи, затекали в пупок.

Наконец, Грета поняла, что с ней делают. Обет давала, а тут!..

Она скинула сладкое оцепенение, скомкала и отшвырнула его. От яростной попытки вырваться кожа на рёбрах порвалась, из-под деревянных пут брызнула кровь, боль исполосовала тело.

– Я тебя разрублю! – закричала она в потолок. – Кто бы ты не был – человек, поганый бог или дьявол – покрошу на мелкие куски!

Корни отдёрнулись, куда-то все разом подевались. Но и без них Грета оказалась плотно прикована к полу, словно наполовину увязла в нём.

– Прости, – раздался со стороны уступа голос, похожий на скрип сломанной берёзы. – Ты вся слишком напря-аженная, хотелось тебя рассла-абить, перед тем как уйдёшь. И вообще тебе поло-ожено спать. Поспи, так легче будет. Хочешь ещё води-ички?

Острый лист с ложбинкой тыкнулся в подбородок, полилась роса. Но Грета до боли сжала губы, чтобы ни капли больше не попало. Стряхнув подлое питьё, прокричала:

– Уйду? Кто ты? Что за место? Где братья?

– Какие ещё бра-атья? – проскрипело в ответ. – Это место – только для тебя. Древо, необъятное хранилище умений и навыков. Ты прошла испытание, значит, достигла высот мастерства в своём деле, и теперь станешь частью Древа. Жизнь Греты фон Таупадель прожита. Теперь тебя ждёт новая – по правде сказать, совсем заждалась, личное время поджимает. Уда-ачи.

Уступ заполонили знакомые белёсые насекомые-зубы. Они прыгали на пальцы, стопы, теснились, рассаживались, запускали в мышцы тонкие хоботки. Было не очень больно, как оводы кусают, но под рёбрами ледяным комком вспухал ужас.

Это всё? Конец, тьма?

Уколов уже не чувствуется, тело немеет. Грета заставила себя читать молитву. Да пребудет воля Твоя…

Не помогает, зубов ещё больше, закрыли по шею. Значит – отходная.

Жизнь кончилась? Чушь, как же жизнь вечная?

Кишащее марево наползло, придавило веки.

Да пребудет Царствие…

========== 2. Гостья ==========

Древо дышало, пытаясь подстроиться под ритм этой Вселенной. В правом отсеке нижнего яруса, отделении с надписью «Броня» зажегся ещё один светильник. Он пылал алым и никак не хотел принимать спокойный цвет остальных.

Некто в зелёном плаще обошёл светильник кругом, проскрипел «чего же тебе надо, утихомирься уже», наклонил фарфоровый чайник с отколотым носиком и провёл по низу струёй, от которой шёл пар с запахом ромашки и земляники. Светильник мигнул – и налился багрянцем.

– Ну я уже не зна-аю! – воздел руки в широких рукавах обладатель чайника.

Он приходил ещё много раз, пробовал заклятия и цифровые коды, но упрямое сияние ярости не блекло.

А однажды светильник погас. Тот, в зелёном плаще, пожал плечами и облегчённо вздохнул.

Как оказалось – зря.

***

Потолок тянул вверх. Тонкие колонны были похожи на пальмы, они вздымали ветви-балки и перекрещивали их, как два ряда солдат перекрещивают мечи над головой павшего соратника. Вдоль стен стояли невероятные железные штуки, словно на мельнице, только всяких колёсиков и трубочек гораздо больше.

Чудеса! Марта, послушница госпиталя Девы Марии на Святой Земле, громко чихнула. Грянуло эхо.

Она приподняла край рясы, чтобы не измазать богатый пол: на нём столичные умельцы выложили цветную каменную мозаику с рыбами, грифонами и райскими птицами.

Пустое ведро Марта боялась поставить в этом изысканном дворце, прижимала к поясу. Как она оказалась здесь? А как оказывалась в других удивительных местах за последние день и ночь?

Посреди зала, на постаменте, возвышался пустой трон. Возле него стоял самый обычный походный орган, какие любят брать небогатые рыцари, отправляясь в Землю Обетованную – с деревянными клавишами и пятнадцатью парами трубок. Но что это, чудо? Клавиши нажимаются сами, и сама прокручивается стёртая ручка сбоку!

Орган наигрывал протяжную новомодную мелодию. «Ах, мой милый Андерсон?» Нет, ещё новее.

Из-за трона вышел воин Храма в кольчужной рубахе и с чёрным крестом на плаще. Марта перекрестилась: наконец-то свои! Никаких оранжевых небес, древесных коридоров и яйцеподобных существ.

– Приветствую, сестра, – склонил голову безусый воин. Его длинные каштановые волосы казались удивительно воздушны, а осанка говорила о хорошо прописанной родословной. – Ты из немецкого госпиталя, третий крестовый поход, второй год осады Акры. Могу я попросить тебя о помощи?

– Меня? – от изумления Марта стукнула ведром в грудь. – Да это мне нужна помощь!Со мной такое случилось, а потом ещё того удивительней!..

– Погоди, давай сначала присядем, – улыбнулся рыцарь и приглашающе махнул на узкий стол с двумя лавками. Дубовые, надёжные – как их можно было сразу не заметить? Однако Марта не заметила, раззява. Она села напротив камина, лицом к воину и начала:

– Понимаете, сэр, я носила воду из родника, там прудик со скользкими камнями, старый очень, квадратный. Больные всегда просят пить, и матушкам нужна вода, раны промывать, и вообще воды целая прорва уходит. Самое обидное, что вниз идёшь пустая, а наверх – переть, да пока верёвку с черпаком вытащишь, все руки в кровь.