– Виталий Георгиевич, вы ко мне? – издалека крикнула Алина.

Увидев белую физиономию Поплавского, она не ужаснулась, как вчера. Алина впервые испытала сочувствие к нему. Переживает, бедный, мучается. У мальчика отняли любимую игрушку. Он страдает.

– Я найду вашу машину! – сказала Алина, наполняясь уверенностью, что найдёт, из-под земли достанет.

– Я вам не верю, – прошептал измученный Поплавский.

Они стояли в коридоре, высверливая взглядами правду один из другого. Виталий Георгиевич отступился первым. Опустил глаза и сказал, обращаясь в абстрактную пустоту:

– Вы ничего не найдёте. Вам не дано. Я сам отыщу свою машину!

И ушёл, оставив Алину в растрёпанных чувствах. После его ухода она впервые серьёзно задумалась о себе. Почему всё не так, как рисует воображение? Опера с ней не считаются, потерпевшие практически рыдают, глядя на неё. А как хочется быть первой и лучшей! Взобраться бы на свою звезду и сидеть там, свесив ноги. Кузина зашла в каморку, открыла уголовное дело и погрузилась в изучение оперативного материала. Вторая часть дела была засекречена. Вскоре Алина забыла о своих горестях. Фамилии и имена, клички и прозвища, погонялова и кликухи обретали живые лица, превращаясь в реальных людей. Уголовники обрели плоть и кровь. Пространство словно расширилось. Алина как бы присутствовала там, но не вместе с ними, а где-то рядом, за шторкой из марли, позволяющей услышать и увидеть происходящее. Два парня на корточках сидели в пустой обшарпанной комнате и вполголоса разговаривали. Глаза у них почти безумные, но с осмыслинкой. Оба погружены в свои мысли. Изредка молчание прерывается короткими возгласами. Диалога нет. Есть размышления о бренности бытия.

– Ширнуться бы! – мечтательно произнёс один из собеседников, крепкий, рослый парень, с бритым затылком.

Чёрные джинсы и куртка едва не трещали по швам на мускулистом крепком теле. Алина замерла. Она боялась пошевелиться.

– Ширнуться бы!

– Эх бы да кабы, – передразнил его напарник, сухощавый, с вытянутым лицом, в кожаной куртке.

– Не дразнись, Толян, не до того, и так все кости ломает, – простонал собеседник, – может, сходим, обуем пенсионера какого?

– Олежка, ты что, забыл, как мы чуть не нарвались на ментов? Ну уж нет, я в камеру не хочу. Там зимой нехорошо!

– Ой! – скривился Олежка. – Нехорошо ему, видите ли… А сидеть в пустой квартире не жравши?

– Хорошо хоть квартира есть, а то бы мёрзли в подворотне, – озлобился Толян.

– Надо пенсионера обуть! Иначе с голоду подохнем. И ширнуться надо. Меня трясёт. И димедрола нет. Кстати, пацаны вчера одного чувака обули. Подкараулили у Сбера, поговорили, убедили старика немного подзаработать. Он повёлся, как водится. Пацаны попросили воспользоваться его счётом в Сбере, сняли лимон и выдали ему на руки лимон двести. Попрощались, пожали ручки, всё честь по чести. Доверчивый дедок побежал сдавать деньги в кассу, а Сбер в отказ пошёл. Деньги не принимает. Весь лимон двести – это фантики-приколы. Прикинь? Пачки фантиков всучили деду. Он в полицию побежал, но пацанов уже след простыл. Они с долгами рассчитались, ширнулись, девочек сняли, короче, отлично повеселились.

– Повезло пацанам!

Оба помолчали, мечтая о сытой и здоровой жизни. Выходить из квартиры не хотелось.

– Таких дедков – раз-два и обчёлся. Неделю пасти надо, чтобы навариться на таком.

Снова наступило молчание. От входной двери потянуло сквозняком. Послышались шаги.

– Это, наверное, моя пришла, – сказал Олежка, – она в магазин ушла и пропала. Должна жрачку принести.

В комнату ввалились четверо, все одного роста, с сумасшедшинкой в глазах, чем-то озабоченные. У одного в руках два шильдика.

– У вас застой?

– А у вас отстой!

Все засмеялись. Толян и Олежка поднялись с пола, почуяв в воздухе перемены к лучшему.

– Пацаны, есть новость! В ментовке на угоны деваху посадили, дура дурой!

– Х-х-хэ!

– Реально! Блондинка. Длинноногая. Дура.

– Дура – это диагноз!

– И что?

– Как что? Надо ловить момент. У нас всё готово.

Все четверо принялись обсуждать план угона машины. Она стояла припаркованная в соседнем с отделом полиции дворе. Гениальный план был прост, как всё сложное в жизни. Для угона была выбрана новогодняя ночь. Остальные детали славного предприятия ложились ровной строкой, почти, как в книге, буква к букве.

– А менты?

– Какие там менты? Новый год встречать будут. Они уверены, что в Новый год все за стаканом сидят и в телик пялятся. А девка в погонах нам не помешает. Она же д-д-дура!

От этих слов Алина очнулась, как от хлопка. Словно над её ухом лопнул резиновый шар.

– Это нечестно, – прошептала она. – Кинули пенсионера и радуются, гады!

Кузина обвела взглядом тесное помещение комнаты учёта. В голове всё путалось и мешалось, и невозможно было понять: присутствовала ли она на бандитской сходке или всё это лишь привиделось? Если привиделось – финиш! Значит, крыша потекла окончательно. Придётся искать оперативное прикрытие. Надо бы позвонить Батанову. Константин Петрович умеет ставить крыши на место. Как заорёт своё закадычное: «Отставить!», так все дурные мысли как ветром сдует.

Кузина помотала головой, стряхивая остатки сна. Это всё из-за того, что она внимательно и скрупулезно изучила оперативное дело. Имена, фамилии, клички, адреса съёмных квартир сплелись в одно кружево и предстали перед глазами. Из фактического материала родился вымысел. Всё просто объясняется. Крыша на месте. Рассудок не помутился. Алина отлично запомнила, как выглядят персонажи из фантастического сна. Все шестеро стояли перед глазами как живые. Алина перебирала в памяти мельчайшие детали разговора. Особенно запомнились последние слова, те самые, которые её и разбудили. Ужасные уголовники называют её дурой! С этим нужно что-то делать. Этот комплекс живёт внутри и порождает страхи и чудовищные сны. Не пристало образованной девушке быть дурой. Впрочем, и оперативники, и уголовники ошибаются. Алина посмотрела на себя в зеркало: нормальное лицо, без аллергических пятен и корост. Симпатичное. Кузина содрала пластырь с шеи. На ранке остался след от пиявочного укуса. Если кому рассказать – не поверят. Современная девушка, продвинутая, с высшим образованием, взяла и намазала лицо дешёвым кремом, чтобы избавиться от лишних волос, а потом налепила пиявок. Кузина поморщилась от обиды на весь мир. Не хочет он признавать очевидное. Если не хочет, нужно его уговорить. Мирная передышка не помешает. Алина Кузина не дура, а чрезвычайно милая девушка. Алина покопалась в себе, но не нашла ни одного человека, для которого она была милой девушкой. Даже мама относится к ней свысока, несмотря на то, что все недостатки достались Алине от родителей. Как наследство. Как дар. Носи, дескать, в себе все наши неполадки, доченька, используй, только нас не упрекай. Алина отмахнулась от дурных мыслей. Пусть люди думают о ней, что угодно, лишь бы подножки не ставили. Девушки всякие нужны. Невозможно представить мир, состоящий исключительно из умных и порядочных девушек. Мужчины обожают глупых женщин.

Алина вскочила и понеслась по просторам уголовного розыска отдела полиции № 133. Надо было срочно отыскать Костяна. В этот раз она хорошо подготовилась и знала всех подозреваемых по приметам и кличкам. Банда опытная, угонами занимается давно, все четверо ранее судимые. В коридоре она увидела зеркало. Не удержалась. Хороша! Лейтенант Кузина горделиво осмотрела себя в зеркале. Сегодня отражение радовало. Она прикрыла глаза, пытаясь понять, в каком мире находится. Через секунду поняла – в реальном. Она стоит прямо, руки не дрожат, под мышкой папка с уголовным делом. Хоть сейчас – на доклад. Алина ещё немного пофорсила перед зеркалом и зацокала каблуками по коридору. Сначала она отыщет Батанова, потом задержит шестёрку уголовников и лишь после этого поздравит маму с Новым годом. Главное, всё рассчитать по минутам и не перепутать очерёдность. А то получится так: поздравила маму, погналась за бандитами, вместо них выловила Батанова. Тогда уж точно придётся уволиться.