– Ты только что сама сказала, спецподготовка доработана и усовершенствована, это ведь как раз для таких случаев? Или я не прав? – доктор резко отвернулся от окна и уставился на Костиного отца: – Илья?

  – Да, безусловно, – кивнул тот. – Я сделал всё что мог, однако, вы же понимаете, каждый организм уникален...

  – Морозов как "лампочка" был гораздо слабее Константина, – подхватила Лявис и бросила на парня такой плотоядный взгляд, что Кафтырёв сразу же заподозрил её в желании интимной близости с молодым человеком.

  Тот, надо заметить, глаз не отвёл, как бы принимая вызов... или всё это доктору только мерещилось? Он тряхнул головой, прогоняя наваждение.

  – Роман Филиппович, – вдруг подал голос Десятов-младший, – разрешите, я подожду в коридоре? А вы спокойно обсудите меня без меня! По-моему, так будет гораздо проще... для всех.

  Чуть вздёрнув от удивления бровь, Кафтырёв мотнул головой в сторону выхода.

  – Его теплотень изрядно отличается, – продолжила Анна, дождавшись, когда дверь за парнем закроется, – я это отлично чувствую, да вы и сами, наверняка, видите. Поэтому мы не знаем, что после посева произойдёт и с ним, и с семенем... так зачем прямо сейчас рисковать? Давайте отложим обработку Константина и позволим ему доставить нам всех выживших в Москве "лампочек" на блюдечке с голубой каёмочкой?

  – И что потом? – хмуро процедил доктор, переводя взгляд с Лявис на Десятова-старшего и обратно.

  – К тому времени, как все они окажутся здесь, хранилище наполнится почти до края, и тогда достаточно будет выбрать самого слабого и попробовать на нём – если обработка пройдёт успешно, мы уже сможем объединиться!

  – Тьма возродится и станет тысячекратно умнее нас теперешних! – воскликнул Илья. – Вы будете у руля и мгновенно разберётесь, как правильно обратить моего сына.

  – И что делать с остальными "лампочками", – добавила Анна, многозначительно глядя на Кафтырёва, что явно подразумевало их уничтожение.

  "Включая и Десятова-младшего", – мрачно подумал доктор, а вслух сказал:

  – Хорошо, давайте подождём, – он усмехнулся, прочитав на лице Ильи облегчение и заметив игривый блеск в глазах Анны. – Но имейте в виду, – ухмылку сменил тяжёлый пристальный взгляд. – Если это вдруг сорвёт мои планы, – с обоих шкуру спущу!

* * *

  Вере снилась бабуля, одетая, как в день своей смерти: в чёрном платье поверх пижамы. Вокруг был зелёный больничный парк, тот самый уединённый уголок под огромным, раскидистым клёном, где прямо на траве стояла маленькая, всеми забытая деревянная скамеечка. На ней-то Вера и сидела напротив пустой инвалидной коляски, в которой привезла сюда бабу Клаву – сейчас она стояла рядом, обнимала внучку и гладила её по голове. Старческая рука была сухой и лёгкой, словно птичья лапка, и чуть дрожала. А потом Вера почувствовала, как ей на голову что-то капает, вывернулась из-под мерно ходившей ладони и увидела, что бабуля плачет.

  – Ба, ты чего?!

  – Да не обращай внимания, деточка, скучаю я просто...

  – Я тоже, ба! Тоже очень по тебе скучаю, и по дедуле! – на глаза навернулись слёзы.

  – Дедушка тебя так любил, отдал всё ради твоего спасения, поэтому душа его не смогла здесь меня дождаться и мы после смерти не встретились – я осталась совсем одна.

  – А мама с папой?!

  – О, они сами по себе, им я мешать не должна... ох, ладно, давай оставим это! Что ты хочешь спросить, говори!

  – Я? – растерялась Вера.

  – Ну да! – бабушка с тревогой заглянула ей в глаза. – Это же ты меня позвала, так спрашивай же скорее, а то сон – вещь в себе, в любой момент может взять да и кончиться!

  – ...Ключ праотцов! – выдала внучка первое, что пришло в голову. – Ты что-нибудь о нём слышала? Антикварный кулон в виде рыбки. Как он работает?

  – Слухи ходили, что есть ключ, способный открыть безопасный путь всем душам.

  – Безопасный – в смысле от лысорей?

  – Да, тот путь, как был когда-то, ещё до прихода этих чёрных пернатых тварей, потому артефакт и назвали ключом праотцов.

  – Но откуда же он взялся, кто его создал?

  – Бог? – пожала плечами баба Клава. – Другая, существовавшая до нас, цивилизация? А может, сама Вселенная – в ответ на внедрение лысорей? Или мироздание – для сохранения равновесия? Точный ответ неизвестен, как и то, откуда взялись лысори. Но проблема не в этом, а в том, что за долгие десятилетия никто так и не сумел понять, как работает ключ, и он кочевал из рук в руки, пока интерес к нему не пропал и следы его постепенно не затерялись. Мы с Пашей только в детстве о нём и слышали, я восприняла это тогда как легенду. Не думала, что ключ праотцов действительно существует.

  – Существует, – кивнула Вера. – Морозовы его сто лет назад к рукам прибрали и передавали из поколения в поколение, надеясь, что именно в их роду родится такая "суперлампочка", которая сможет разобраться, что с рыбкой делать. Но "суперлампочка" не появлялась, и они, в конце концов, позабыли про истинное назначение кулона. Считали его просто семейной реликвией. Пока призрак Пряховой на "запах" артефакта не явился.

  – Лысори поглощали её как раз в тот момент, когда их адским коктейлем расплющило, – кивнула баба Клава.

  – Да, она стала таким же призраком, как деда Паша, и всю свою энергию ключу праотцов отдала, чтобы он на высокий уровень "суперлампочной" силы отзывался. Думала, так он найдёт достойного – того, кто сможет им воспользоваться.

  – И ты думаешь, ты и есть эта достойная? – улыбнулась бабушка.

  – Стала бы, может, если б не была такой дурой! Ключ на меня реагировал! – Вера тяжко вздохнула. – Только я бездарность на самом деле! Бездарность, которая тупо его посеяла!

  – Ты его не потеряла! – уверенно заявила бабушка.

  – То есть... Серьёзно?

  – Серьёзно! Кто-то украл его у тебя, поняла?

  – Украл? Кто? – Вера вспомнила, как в подъезде, где её брали в клещи Десятовы, вдруг задвигались на руке фракталы, и послышалась вибрация... – Костя?!

  Клавдия не ответила, только нахмурилась, словно пытаясь что-то вспомнить. Раздался какой-то лязг, земля задрожала, сверху посыпались листья.

  – Ключ украл Костя или нет? – воскликнула внучка, заметив, что контуры клёна стали размываться, а падавшие листья таять прямо в воздухе – сон грозил прерваться в любой момент. – Говори, ты же должна знать!