Эх, знали бы они, что тут в пансионате творится и какая на самом деле у неё личная жизнь, не улыбались бы!.. Ну, да ладно! Смахнув слезу от воспоминаний о единственном свидании с Женей, Надя въехала в Москву и остановилась, чтобы выяснить у рыбки, где искать Острожскую.

  Та, к счастью, пребывала в том же секторе города, поэтому не прошло и получаса, как оставив на парковке машину, уже приноровившаяся идти по следу Надя обнаружила Веру – она медленно шла вдоль бульвара неподалёку, разговаривая с каким-то парнем. Оба ели мороженое и, похоже, просто гуляли. Может, взять, да и прямо сейчас подойти? Извиниться и, отозвав Острожскую в сторонку, договориться с ней о встрече? Или это слишком невежливо? Но, с другой стороны, не ждать же здесь целый день? Пока Надя медленно двигалась за молодыми людьми, прикидывая разные варианты, парень, к её вящей радости, получил какое-то сообщение на телефон и отвалил.

  – Вера! – крикнула Белкина.

  Острожская остановилась и обернулась: совсем молоденькая девчонка с разноцветной татуировкой на руке и странным, словно направленным в немыслимую даль, рассеянным взглядом.

  – Здравствуйте! Мне надо с вами поговорить! – подбежав ближе, выпалила Надя и умолкла, потому что ей вдруг почудилось, будто под блузку забралась пчела.

  Ойкнув, Белкина дёрнула ворот и заглянула внутрь: никакая это была не пчела – жужжал и вибрировал кулон-рыбка. Прижав его к телу рукой, она подняла глаза на Острожскую и остолбенела: тату на её предплечье переливалась всеми цветами радуги и двигалась. На запястье возникали и разрастались всё новые и новые детали узора, которые непрерывным потоком ползли по руке: вверху скрывались под рукавом футболки, а внизу – бежали по ладони и, стекая с кончиков пальцев, бесследно растворялись в воздухе.

  – Блин! – Острожская прикрыла тату сумкой. – Давайте отойдём куда-нибудь в тихое место! – Она оглянулась по сторонам: лавочки стояли на самом виду, по бульвару бродили люди.

  – У меня машина в соседнем переулке припаркована, – сказала Белкина. – Можем там посидеть.

  – Да, отлично, давайте! Там и поговорим.

  Девушки поспешили к парковке. Пока шли, движение тату и вибрация кулона прекратились, Надя вздохнула с облегчением и стала мысленно прикидывать, как бы побыстрее и почётче всё изложить Вере, чтоб понятно и без лишних подробностей, но Острожская вдруг заявила:

  – Не мучайтесь, Надежда Игоревна, я и так всё уже знаю: и про Женю Морозова, и про чёрных пернатых тварей, которые гнездятся в пансионате "Вторая жизнь", где вы работаете старшим поваром.

  – Но... как?.. – растерялась Белкина. – Почему? откуда? – Она открыла машину, и девушки забрались внутрь.

  – Ну... у меня такие способности: могу считывать инфу о жизненных событиях и физическом состоянии человека.

  – Что прямо всё-всё-всё? И личное тоже?! – округлила глаза Надя.

  – В глубоко личное я всегда стараюсь не лезть. Особенно без разрешения. Но про ваши чувства к Жене я знаю – слишком плотно это со всем остальным связано, уж извините!..

  Надя не ответила, закусив губу и сдерживая слёзы, – Вера была младше её лет на десять, наверное, но в ней чувствовалась такая твёрдость уже закалённого жизнью бойца, что очень не хотелось самой проявлять слабость. Белкина скосила глаза на Острожскую: та сидела, глядя прямо перед собой, спокойная и собранная, явно дожидаясь, когда же эта тридцатилетняя тётка справится, наконец, со своими эмоциями.

  Надя быстро глубоко вдохнула и длинно выдохнула, гоня так предательски накатившую тоску, потом решительно сняла кулон-рыбку и протянула его девочке:

  – Вот, Вера, возьмите. Это ключ праотцов, а вы – та достойная, кто сможет им воспользоваться. Впрочем, вы и сами всё знаете.

  – Нет, Надежда Игоревна, не всё, к сожалению!

  – Можно просто Надя!

  – Ладно, Надя, – Острожская улыбнулась, принимая из её рук рыбку. – Спасибо, конечно, вам за доверие, но... – она осторожно вертела в пальцах кулон, поглядывая на свою татуировку, но рисунок больше не двигался. – В общем, я понятия не имею, что мне с этой штукой делать! К тому же, – Вера вновь посмотрела сквозь собеседницу куда-то в немыслимую даль, если вы мне её отдадите, то, скорее всего, перестанете видеть, кто чернопёрый, а кто нет.

  – Ну и чёрт с ним! Я всё равно ничего не могу этим тварям сделать!

  – А что вы хотите им сделать?

  – Я... – Надя сжала губы, меж бровей залегла глубокая складка. "Почему она это спрашивает? – её вдруг обдало холодным страхом. – На чьей она стороне?" Вырвав рыбку – Острожская даже не попыталась её удержать, – Белкина сжала кулон, впившись в девчонку взглядом: никакой чернопёрости у той не было и в помине.

  – Они в лесу его закопали! – Надя вернула ключ праотцов, сунув его Острожской прямо в руки. – Моего Женю! Убили и закопали. Как собаку! Уроды поганые, я хочу наказать их! Уничтожить!.. Не знаю... – вспышка гнева угасла, и она сникла, сжавшись на сидении, словно прохудившийся воздушный шарик. – Вы... вы в любом случае лучше меня с ними разберётесь, ведь я ничего в этом не понимаю и не умею!.. Пряхова сказала, что напитает ключ своей энергией, и он сам откликнется на достаточно высокий уровень силы, а ваша тату задвигалась – это же, наверное, и был отклик? Значит, я должна отдать рыбку... Господи! – она закрыла лицо руками и покачала головой. – Всё это так бредово звучит, но... она ведь целый год этого ждала... в смысле, Пряхова! – так она мне сказала... – Надя уронила руки и посмотрела на собеседницу.

  – Пряхова, Пряхова... Знакомая фамилия!.. – бормотала та, доставая смартфон.

  – Зовут Елизавета Васильевна, седенькая совсем...

   – Подождите-ка минутку! Я сейчас уточню, – Вера стала кому-то звонить. – Алло, Вик, привет, это я!..

  Решив не мешать чужому разговору, Надя вышла из машины – размять ноги и подышать свежим воздухом. Походив взад-вперёд по тротуару, набрала помощницу – на работе всё оказалось в порядке и проблем не предвиделось, но Белкина всё равно пообещала скоро подъехать, проверить меню и готовность к завтрашнему дню. Завершив вызов, она продолжила гулять по переулку, поглядывая на Острожскую – та разговаривала ещё минут десять, прежде чем вылезла из машины и сообщила:

  – Пряхова – бабушка одного нашего знакомого – Вадима Пряхова, умерла в прошлом году прямо у него на глазах.

  – Я так и думала, – кивнула Надя, стараясь выглядеть бесстрастно и, заметив, что взгляд Веры снова стал каким-то странным, добавила: – Я поняла, что разговаривала с привидением. Наверное, она умерла скоропостижно? Так быстро, что внук ничего не успел сделать?

  – Её... её убили.

  – Убили? Бабушку-божий-одуванчик?! За что?!

  – ...Её поглотило зло, – после некоторой заминки "объяснила" Острожская, породив у Белкиной целую кучу вопросов и в то же время стойкое ощущение, что это какая-то тайна посвящённых, поэтому получить чёткий ответ бесполезно даже пытаться, только хуже будет.