А примерно за неделю до самоубийства Даша и вовсе перестала появляться на своей страничке: ни словечка, ни нового наброска, ничего, хотя ведь на бумаге-то она рисовала – вон они, листы с изображениями птицелюдей на столе разложены! – однако в сеть ничего не выкладывала... почему?..

  Боялась, наверное! – осенило Веру. – Очень боялась, потому что понимала: это не ночные кошмары или плоды богатой фантазии художницы, а нечто, существующее в реальности! И оно, это нечто, в итоге довело бедную Дашу до самоубийства.

  Побродив ещё немного по сети, Вера выключила комп и упала в кресло, любуясь браслетными фракталами и размышляя, что же ей предпринять. Поехать в эту "Вторую жизнь"? Снимет перед входом браслет, пройдёт без путёвки на территорию и там снова его наденет, чтобы не светиться, – раз плюнуть! Вряд ли охранники пансионата какие-то особенные – наверняка люди обычные... А даже если нет, внешний вид светака их, сто процентов, выдаст, и тогда соваться на территорию Вера не станет. Вот только... а что, если они и с маскировкой её вычислят? Во сне же она с браслетом была? Утащат в медкорпусное подземелье, как Женю Морозова, и трындец!..

  Господи! – Вера устало потёрла глаза. – Что ж ей делать? Снова просить Андрея составить компанию?! И так уже парня замучила, а ведь ещё к бассейну ехать надо...

  Может, нужно предупредить всех оставшихся в живых "лампочек" об этих чёрных птицелюдях? "Не похоже, что они на нас специально охотятся, скорее, Женя Морозов попал к ним так же, как и остальные гости, но всё равно будет не лишним написать в чате, чтоб соблюдали осторожность, и Вике сказать, конечно! Уж она-то быстро эту инфу до всех остальных донесёт".

  Вздохнув, Вера пересела на кровать, взяла с тумбочки банку – внутри нежно переливался разноцветный клубочек – и легла на бок, глядя в окно: в тёмном небе, среди тонких облаков, медленно плыла почти полная, серебристо-белая Луна.

* * *

  Под Луной, в глухом лесу, в центре восстановительного бассейна, стояли трое.

  – Ну что, – встряхнувшись, словно мокрая ворона, сказал самый старший и крупный из них. – Готовы?

  – При всём уважении, Роман Филиппович, – мягко произнесла изящная, но отнюдь не слабая особь, переминаясь на птичьих лапах и проверяя сердечным радаром хранилище: уровень чёрной воды был чёткой границей прохлады, над которой сосуд оставался горячим, словно кружка с кофе. – Я всё-таки не уверена, что нам стоит столько тратить.

  – Тем более без гарантии результата, – поддержал её третий, уперев руки в боки и топорща чёрные перья, под которыми угадывалась прекрасно развитая мускулатура. Плечо и грудь его рассекала тонкая длинная полоса голой, уже зарубцевавшейся кожи. В глазах этого здоровяка чёрная вода выглядела тенью, отброшенной невидимым прямоугольным предметом на посеребрённую Луной стенку бассейна. – Даже если это сделала действительно та сучка, как мы узнаем, когда она явится за следующей порцией и явится ли вообще?

  – Я не обязан вам ничего разжёвывать, – процедил Старший, – но, по великому терпению своему, всё-таки поясню, раз вы такие бестолочи: все бассейны между собою связаны через высшее измерение, в котором и находится это хранилище! Соответственно, как только из цилиндра исчезнет часть чёрной воды, эта треклятая девица сразу заметит, как уплывает то, что она ещё не успела спереть, – здесь на самом деле доктор использовал другое, очень грубое матерное слово, – что тут непонятного?

  – И вы полагаете, она сразу же бросится хватать остальное? – с сомнением протянула пернатая женщина.

  – Хотя бы проверить! – рявкнул главный. – Если не взять, так посмотреть, что происходит. Естественно, она явится! Несомненно.

  – А если разбуженные спящие с ней не справятся? – здоровяк почесал свой свежий шрам.

  – Мы их просто потеряем, – пожав плечами, проговорила женщина. – Выдернутые души обратно в тела не запихнёшь!

  – Тогда, может, подежуришь сама? – так же пожав плечами, передразнил её Старший. – Давай, я не против! Вытолкнем тебя на пару суток, а потом, когда с сучкой разберёшься, попытаемся вернуть... то, что от тебя останется!

  – Не надо, Роман Филиппович!

  – Ах, не надо! Ну, так прекрати болтать! – прорычал Кафтырёв. – Я не собираюсь дожидаться, когда эта сволочь всё хранилище высосет. Приказы не обсуждаются, ясно? – в голосе доктора слышалась настоящая угроза.

  – Так точно! – поспешила согласиться Лявис.

  – Скольких будем будить, Роман Филиппович? – деловито осведомился Десятов.

  Оба они – и Анна, и Илья – понимали: Старшего с такой манией величия, как у Кафтырёва, лучше сильно не злить. Ибо слети он с катушек – раздавит их, как козявок, пусть даже и будет потом сожалеть о своей несдержанности. Только им-то это уже не поможет, Тьма отлично позаботилась о превосходстве Старшего, так что с ним шутки плохи.

  – Пятерых, – ответил доктор, переводя взгляд с Лявис на Десятова и обратно. – Надеюсь, будет достаточно. И в то же время сильно не обескровит.

  – Мудрое решение, – одобрил Илья.

  – Я готова! – кивнула Анна.

* * *

  После встречи с Пряховой в квартире Морозова, где эта старушка-божий-одуванчик никогда не бывала, и последующего разговора в скверике с самим Женей, потрясение оказалось так велико, что мозг просто "взял тайм-аут", и Надя несколько часов бродила по улицам в полной прострации, словно зомби. Не понимая, где находится и куда идёт, она автоматически переставляла ноги, пока не обнаружила, что стоит возле собственного подъезда, а машина так и осталась на Детской улице. Пришлось брать такси и снова ехать к дому Морозова. Там она не удержалась, поднялась к его квартире и долго нажимала на звонок, но никто, разумеется, не открыл. Зато рядом, за другой дверью, слышались шаги и стук трости, видно, соседка подходила к глазку и смотрела, кто там пришёл, но на лестницу так и не вышла. Наверняка подумала, что эта явившаяся во второй раз девица – ненормальная, но Наде было уже всё равно. Позвонив ещё несколько раз, она вышла на улицу и, сев в машину, горько разрыдалась, только сейчас осознав, наконец, что никогда больше не увидит Женю.

  Да, они не так давно познакомились и их отношения только начинались – всего одно полноценное свидание было, но и этого хватило, чтобы теперь чувствовать такую боль, словно кто-то сжал в кулаке сердце и рвёт его из груди. Соседка сказала, Морозов был растеряшей и пил как лошадь, Пряхова заявила о его причастности к тайнам праотцов... – выходит, Надя ничего о нём толком не знала?! "Женю преследовали тёмные пернатые твари, а я думала, у него паранойя! – заливаясь слезами, корила себя Белкина, – а теперь он умер! Умер!! Пряхова сказала, его закопали в глухом лесу, но где? Где конкретно? – почему же я не догадалась спросить?! о Господи!.. что мне теперь делать?"