– Спасибо.

  – Ну, одним спасибо ты не отделаешься, – факелы синхронно вспыхнули лохматым оранжевым пламенем, и тут же вновь обрели ровный красновато-синий цвет. – Мы тут подумали, что раз уж в тебе живёт капля нашей крови, надо найти ей применение и после того, как закроем "Компанию". Поэтому мы решили оставить тебя за Старшего.

  – Старшего? Но над кем, если не будет "Компании"?

  – Над людьми! Будешь нашим связным и хранителем давно заведённого порядка, следить за обстановкой, и если возникнут проблемы, мы станем действовать прямо через тебя.

  – Я стану таким же, как Всеволод?!

  – Нет, "всеволоды" своё уже отслужили, ты разве не заметил? – Тьма усмехнулась: чёрт знает как, но Роман это понял, хотя никаких ртов у глазастых волн не было.

  – Я заметил, что он изменился...

  – Изменился? – Тьма взвыла то ли от смеха, то ли от злости – к счастью, этот жуткий звук не продлился долго. – Мы начинаем думать, а не ошиблись ли в своём выборе Старшего? Может, нам найти кого поумнее?

  – В смысле?..

  – Ты что, вообще ничего не видишь и не соображаешь? Зря только кровь свою на твой глаз потратили!

  Волны взметнулись вверх, превратившись в миллион чёрных крыльев, а глаза слились в одно горящее синим пламенем око. Роман понял, что сейчас оно выстрелит огромным огненным факелом и сожжёт его прямо тут, мгновенно, словно сухую соломинку. Перед глазами калейдоскопом пронеслись последние полтора года работы на "Компанию", как Всеволод нёс его, будто ребёнка, в лес, потом домой, как обещал прийти через три дня, но исчез, а спустя ещё пару дней Китаец сказал, что начальник не в себе...

  – Вы убили его! – осенило Кафтырёва. Это казалось настолько очевидным! Почему он не догадался раньше? – Убили и теперь пользуетесь оболочкой, чтобы действовать напрямую. Только... – он задумчиво нахмурился и умолк.

  – Что? – уже спокойным хором спросила Тьма. Океан исчез, чёрные крылья безмерными полотнищами колыхались над и под Романом – он был словно в коконе.

  – ...Не пойму, зачем тогда нужен я?

  – На будущее. Искусственные люди, каковым был Всеволод, отошли в прошлое, а пользоваться их оболочками для проникновения в ваше измерение слишком трудно и энергоёмко, а главное, рождает запрещённое законами мироздания смыкание, а значит, со временем непременно приведёт к необратимым разрушениям. Это как микропроколы мировой ткани: они могут затягиваться, пока редки, но когда их становится слишком много, ткань не справляется и возникает разрыв.

  – И тогда всему кирдык? – предположил доктор.

  – Да, но до этого не дойдёт: аватары – краткосрочная вынужденная мера, чтобы спешно истребить врагов, из которых один, вернее одна, судя по твоему анализу трупов, намного сильнее и опаснее, чем мы думали. Как только мы до неё доберёмся, оболочки будут уничтожены.

  – И для этого вы убили таких, как Всеволод? Только чтобы воспользоваться их оболочками, а потом уничтожить?

  – Они всё равно не оправдали наших ожиданий. Мы создали их, чтобы лучше изучить ваше измерение, но опыт показал, искусственные люди со свободой воли способны настолько очеловечиться, что никакие прошивки не могут удержать их в нужных нам рамках.

  – А я? Я-то вообще с рождения человек! Если вы боялись очеловечивания, то какой же смысл?!

  – В тебе нет их пустоты и нейтральности, ты изначально склонен к тому, что мы тебе предлагаем, и сам давно уже принял нашу сторону, ты, похоже, уже родился с таким стремлением. Нам это нравится! А раз мы сейчас ищем новые варианты взаимодействия, так почему бы не попробовать?

  – Выходит, я у вас свинка подопытная?

  – Ну, всё, хватит! – крылья яростно плеснули, обдав Кафтырёва ледяным воздухом. – Очень уж долго длится эта глупая болтовня! Сами не поймём, чего мы с тобой возимся? Ты хочешь остаться за Старшего или нет?!

  – Вы спрашиваете? – изумился Роман: странная беседа так увлекала, что он, как говорится, совсем страх потерял. – Почему? Разве у меня есть выбор?

  – Выбор есть всегда – это один из тех незыблемых законов мироздания, нарушить который не может никто и никогда, даже мы.

  – То есть я могу отказаться? И что тогда со мной будет?

  – Ты умрёшь.

  – Ничего себе выбор!

  – Уж какой есть.

  – Но если я умру, кто же станет Старшим?

  – Другой кандидат, вернее кандидатка. Тоже давно у нас на примете. А ты думал, ты – единственный, в ком есть чёрная кровь? – Тьма рассмеялась.

  Кафтырёва вдруг пронзила догадка:

  – О, а я знаю, о ком вы! Девушка с арбалетной стрелой в груди! Вы подарили ей новое сердце!

  – Правильно понимаешь, только болтаешь слишком много! Так согласен ты или нет? – Око приблизилось к лицу доктора и вспыхнуло красным. – Отвечай!

  Страх сразу вернулся, кожа на затылке мгновенно покрылась мурашками, новый глаз так зверски запульсировал, словно норовил взорваться и разнести череп. Шутки кончились, понял Роман, придавив глазное яблоко ладонью. Рисковать собственной головой не хотелось.

  – Да, – выдавил он, и крылья мгновенно сомкнулись, увлекая его в чёрное нутро Тьмы.

* * *

  Грудь и плечо чесались, как будто кто-то постоянно щекотал их противно грубой кисточкой. Едва войдя в свою комнату, Десятов торопливо стянул рубашку и, подойдя к зеркалу, стал внимательно разглядывать зудевшие места: физических ран на теле не было, но над головой плавали, меняя конфигурацию, тёмные пятна, что говорило о повреждениях центральной нервной системы.

  Способность определять болезни, травмы, проблемы и прочий негатив Илье давала чёрная кровь, каплю которой подарили ему прошлой осенью Кафтырёв с Лявис. Доктор говорил, что у каждого человека имеется радужное образование, которое называл светухой, Анька чувствовала потоки разной температуры и плотности – теплотени, а Илья видел только парящие в воздухе тёмные пятна – стаи. Эти стаи летали вокруг людей, меняя конфигурацию и выстраиваясь в разном порядке, что позволяло определить все человеческие пороки, как душевные, так и физические.

  Десятов призвал тёмное зрение и увидел, что подаренная Лявис паутина уже впиталась, затянув рассечение. Опасность миновала, и теперь чёрная кровь сама обо всём позаботится, росы только надо будет выпить чуть больше обычного.

  Сменив восприятие на нормальное, он надел мягкую футболку и, достав из шкафчика фляжку с коньяком, сел на кровать. Сегодня он снова ночует здесь, в пансионате, – в последнее время это происходит всё чаще, домой ездить некогда... Сделав большой глоток, Десятов поставил фляжку на тумбочку и растянулся на кровати, вспоминая неожиданное нападение непонятной пришелицы.