– Да я только разок посмотрелась, случайно, – пискнула Даринка. – Больше не буду, честно-пречестно.

А Василису осенило: так вот почему сестрица даже после стольких дней слёз выглядела свежей да пригожей. Ишь, какое оно, Кощеево колдовство.

– А мне кажется, я знаю, как отвадить постылого жениха, – она недобро усмехнулась. – Кощей, видать, красоту очень любит, раз мы со Златкой ему не подошли, а Даринка по нраву пришлась. Выходит, мы должны к его приезду сделать из красавицы дурнушку.

– Но я не хочу быть дурнушкой, – Даринка обиженно надула губы. – У меня одна сестра умная, другая знахарское дело ведает, а у меня ничего нет, кроме моей красы да милого Ванечки.

Словно ножом по коже пришлись Василисе эти слова. Прежде она думала, что готова на всё пойти, только бы Ваньке понравиться. Но, оказалось, нет – родную сестрицу Кощею в жёны отдать оказалось выше её сил. Хоть и завидовала она, а всё же любила Даринку – такую глупенькую, наивную, но вместе с тем щедрую и добрую. Да что там, всё её любили! Она же всем в деревне помогала – кому словом, кому делом, а кому и весёлой песенкой.

– Дурочка, это же не навсегда! Вымажем тебя в саже, волосы разлохматим, в тине болотной вываляем, чтобы пахло погаже, а потом отмоешься и снова красоткой станешь.

– А-а-а, – Даринка втянула голову в плечи. – Тогда ладно.

Злата взяла её руки в свои и прижала к сердцу.

– Послушай, боюсь, одной внешностью тут не обойдёшься. Тебе надо притвориться, что характер у тебя дурной да взбалмошный, чтобы уж наверняка сработало. Чавкай за столом, стучи ложкой, болтай ногами, перебивай старших, говори всякие глупости и непременно перечь – мужики страсть как не любят, когда им перечат.

– Но не переборщи, а то вдруг разгневается Кощей, – с опаской добавила Василиса.

– Ох, девоньки, боязно мне! – взвыла несчастная Даринка, заламывая руки. – Откуда я знаю, когда уже перебор будет?

– А ты на нас в оба смотри, – посоветовала Злата, гладя сестру по пышным волосам. – Если мы с Васькой чихать да кашлять начнём, значит, пора остановиться. А если сидим, не кашляем, то продолжай смело. Отца мы тоже предупредим, чтобы не испужался.

Даринкин взгляд потеплел, щёки зарумянились, на губах заиграла привычная улыбка:

– Ой, спасибо вам, сестрёнки мои любимые! Ну что бы я без вас делала!

– Чего не любит Кощей? Ох, ну и вопросы у тебя, девочка, – бабка Ведана аж чаем подавилась.

Пришлось Василисе выложить всё как на духу: и про приезд Мокши, и про слёзы Даринки, и про хитроумный план, который они вместе со Златкой придумали. Немного подумав, рассказала и о своей вине: как вышла в чисто поле заклясть ветра и как те донесли весточку до Навьего царства. Слушая её, старая знахарка становилась всё мрачнее, а услыхав про ветра, и вовсе лицом окаменела.

– Выходит, это твоя вина! Подвела ты не только сестру, но и всё Дивнозёрье!

– Почему это? – опешила Василиса.

– А потому, что долгие годы Кощей о нас даже не вспоминал. Думаешь, занят был? Как бы не так: то были чары, мудрыми бабами наведённые, чтобы супостат энтот о нас и думать забыл. А ты ему, сталбыть, напомнила. Теперь он одной Даринкой не успокоится, захочет, как и прежде, девок таскать да дань собирать. А спасти нас некому. Перевелись нонче богатыри на земле дивнозёрской.

Василиса всхлипнула, в носу опять засвербило, глаза заблестели, но она сумела взять себя в руки и не зареветь.

– Бабушка, а нельзя ли нам снова эти чары наложить, чтобы Кощей позабыл о Дивнозёрье?

– Ох, непростое это дело, голуба моя, – бабка Ведана накрыла её ладонь своей морщинистой рукой. – Пока у него тут сердечный интерес имеется, никакими чарами память не заклясть. Отвадить его надо от Даринки, вот что.

– Как? Отворотным зельем? – сердце Василисы забилось, как у птички.

Старая знахарка рассмеялась громким скрипучим смехом.

– А ты что ж думаешь, влюбился он по уши в твою сестрицу? Держи карман шире! Я скажу тебе, как дело было: едва напели-надули ему в уши ветры твои опрометчивые слова, сразу вспомнил Кощей о Дивнозёрье и решил в зерцало своё волшебное посмотреть. Небось, слыхала сказки-то про блюдечко с яблочком? Так вот, это всё правда. С помощью этого блюдечка навий князь куда угодно заглянуть может, даже в мир смертных. А там, видать, и попалась ему на глаза Даринка-красавица. Кощей же издавна на девичью красу ох и падок был, но вместо сердца в его груди горюч камень лежит, не дрожит, не бьётся, поэтому не может оно любить. Только жажда обладания ему и ведома. Поэтому отворотным зельем его хошь пои, хошь не пои, а толку никакого не будет.

Горько было Василисе слышать эти слова. Да только слезами горю не поможешь. Набедокурила – изволь исправить. Знать бы ещё как.

– Бабуль, а хитрость наша с сажей и тиной хороша али нет? Стоит ли попробовать?

– А хто ж его знает? – бабка Ведана пожевала нижнюю губу. – Кощей-то хитёр. Но бывало, что дурачили его смертные девки. Так что пробуйте, голубки мои ясные. Но сильно на удачу не надейтесь. Надобно что-нибудь ещё придумать, ежели затея не выгорит.

– А что Ванюшка наш? – Василиса сжала кулаки, больно впиваясь ногтями в ладони. – Разве он не богатырь? Он же всех парней в деревне сильнее на кулачках. Ему бы только оружие раздобыть и…

– Буйну головушку сложить, – отмахнулась знахарка. – Думаешь, он ко мне не приходил? Да он едва про сватовство услыхал, ещё раньше тебя сюда примчался, в ножках валялся, плакал, молил научить, как найти смерть Кощееву. А я бы и рада помочь, да только мне то неведомо.

– Это как же «неведомо»? – Василиса обеими руками смяла юбку своего сарафана так, что остались некрасивые заломы на ткани. – А как же игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце?..

– Ерунда всё это, голуба моя. Нешто думаешь, Кощей позволил бы, чтобы о его смерти так запросто в сказках писали? Многие добры молодцы поверили, но все они живота лишились, погнавшись за этим треклятым зайцем. Вот только боюсь, что не убедила я Ванюшку, не остерегла. Не желает он внять голосу разума, а только сердце своё глупое слышит. Ты поговорила бы с ним, Василисушка. А то ведь сгинет парень ни за что ни про что.

При одной мысли о том, что ей придётся говорить с Ванькой, у Василисы зарделись щёки.

– Ежели он тебя не послушал, то меня и подавно не станет, – буркнула она, отводя взгляд. – Нет, тут к делу иначе подойти следует: чтобы вовсе не понадобилось Ванюше Даринку защищать да с навьим князем сражаться. Вот поэтому-то я и должна узнать, чего не любит Кощей!

Вздохнула бабка, глянув на Василису своими подслеповатыми выцветшими глазами, и нехотя молвила:

– Ладно, поведаю я тебе всё, что знаю. А дальше ты уж сама решай, что будешь делать. Тут ведь знаешь, как бывает – из огня да в полымя легче лёгкого попасть можно. Боюсь я за тебя, Василисушка…

Но девушка лишь плечом недовольно дёрнула:

– Давай, бабуль, не томи, выкладывай всё как есть. А со мной всё нормально будет. Я же не красавица, что мне сделается?

К Ванюшке Василиса всё-таки пошла – уж больно душа за него болела. И, как оказалось, не зря: прежде чем постучаться, девушка украдкой заглянула в окно и сразу поняла, что советы бабки Веданы Ванька хоть и слушал, а не услышал. Иначе бы зачем ему точить острый ножик? Вот дурак-то! Он что, с одним ножом супротив самого Кощея идти собрался?

Вздохнув, Василиса смахнула с подоконника снег и постучала кулачком в распахнутые деревянные ставни:

– Эй, Вань! Ты дома, что ль?

Парень дёрнул рукой и поспешно сунул палец в рот: видать, порезался. Затолкав нож под лавку, он с недовольной миной высунулся в окно и хмуро вопросил:

– Чего тебе?

– Да вот, просто захотела проведать, как ты, – Василиса пожала плечами. – Даринка извелась уже, все глаза выплачет скоро, а тебя всё нет и нет. Где тебя вообще леший носит? Нет бы пришёл, ободрил, утешил…

– А толку-то от моих утешений? – потупившись, пробасил Ванюшка. – Нешто от них завтра Навий день не наступит и Кощей в Дивнозёрье не явится? Уж лучше я хорошенько подготовлюсь к встрече. Чтобы, так сказать, с распростёртыми объятиями…