Вдруг дверь распахнулась, и вошел Саймон, он направился ко мне, приветственно подняв руку:

– Здравствуй, Александрина! Я навел справки о той женщине: среди нас ее нет. Все сходится на той второй Агате, она обычная горожанка. Ее нужно просто найти.

Я воодушевленно выпрямилась.

– Неужели мы скоро встретимся… Даже не верится.

– Да, видишь, все просто. Немного терпения, плюс правильные действия, равно хорошему результату. – Саймон хрустнул сцепленными пальцами ладоней. – Ну, как ты, осваиваешься у нас?

Пришлось рассказать немного обо всем: о своих ощущениях, о том, как привыкла к этому миру, и о том, что когда попадаю на свою сторону, думаю, как бы вернуться обратно.

– Охотно верю, – заметил Саймон. – Наш мир не сравним ни с чем, и тот, кто это постигает в полной мере, становится счастливым. Свет, мир и добро – три кита нашего сообщества, что составляют основу всего. Ты на правильном пути, потому что ты непростая, ты особенная, я вижу твой потенциал, который раскроет себя после посвящения. Собиратель жемчуга привел в наш мир настоящую королевскую жемчужину. – Мужчина хлопнул по плечу Даниила.

После разговора Саймон оставил нас троих, и мы продолжили болтать, развалившись на креслах, кто как мог. Каждый рассказывал какую-нибудь историю или случай. Даниил поглядывал на меня особенно теплым взглядом и прятал улыбку, а я, замечая это, прятала улыбку в ответ. Нам троим было весело и казалось, мы знаем друг друга целую вечность.

Вернувшись домой на рассвете, я узнала, что папа пришел с рейса. Его чемоданы стояли в гостиной, а он спал в своей комнате наверху. Уже на лестнице к себе, я поняла, что очень устала, ведь ночь прошла без сна, хотя на той стороне вообще ничего не замечаешь. От сильного головокружения на верхних ступенях я споткнулась и, не успев схватиться за перила, полетела вниз.

Открыла глаза уже в больничной палате. Рядом в кресле дремал папа, на тумбе в банке – букет цветов. Пытаясь вспомнить, что произошло, я обвела комнату взглядом. Какие красивые малиновые пионы… Стоп! Малиновые пионы? Мне тут же захотелось подняться, но резкая боль во всем теле остановила. Лодыжка в гипсе, синяки, боль в животе. Что со мной? А беременность? Почему-то стало очень обидно – со мной все время что-то случается. Я что, самая плохая?

В этот момент в палату вошла медсестра, она тут же развернулась и отправилась за врачом, разбудив папу. Женщина врач вошла с договором на услуги и объяснила нам ситуацию.

Как оказалось, я упала с лестницы, в лодыжке трещина, множественные ушибы и легкое сотрясение.

– Беременность сохранили, – добавила врач. – Пока отдыхайте, не вставайте, берегите себя и ребенка.

Когда она вышла, я виновато посмотрела на папу.

– Прости. Не успела тебе рассказать. – Мне было стыдно перед отцом, как маленькой девочке, которая разбила дорогую вазу, спрятала осколки, а их нашли.

Папа долго молчал, глядя перед собой, затем глубоко вздохнул и покачал головой:

– Главное, поправляйся, доченька. Ты меня очень напугала.

– Скажи, пап, откуда эти цветы?

– Не знаю, может, кто из друзей принес? Я задремал, когда очнулся, они уже стояли. Как ты себя чувствуешь?

– Все хорошо. Ты иди, отдыхай дома, поспи нормально. Позвони Зое, пусть привезет мне мою сумку и телефон.

Когда папа ушел, я начала восстанавливать картину происшедшего. Мое пребывание в сообществе зеркального мира, наше веселое общение в актовом зале, разговор с Саймоном, глаза Даниила, волшебство Ментора, цветок… Пионы! Я оглянулась на букет, малиновые пионы очень похожи на те, что растут на площади, откуда трамвай увез маму, и такой же цветок мне подарил Ментор. Кто же принес их в палату? Хотелось это выяснить.

С приездом Зои стало понятно, что никто не мог привезти цветы, потому что о моем пребывании в больнице никому не известно.

– Как ты так смогла, Саша? Что ты делала ночью на лестнице? – отчитывала меня кузина.

– Возвращалась из мира Даниила, – улыбаясь, ответила я.

Зоя покачала головой:

– Твоя фантазия тебя погубит. Хотя бы докторам не рассказывай, а то отсюда уедешь в другую клинику.

Конечно, разговор на тему зеркального мира у нас не сложился. Только один человек мог спокойно и понимающе говорить об этом, и он приехал меня навестить вечером того же дня.

– Здравствуй, Саша. – Константин постучал пальцами в приоткрытую дверь палаты. – Можно?

– Привет, проходи. Как ты узнал, что я здесь?

– Твой отец сказал. Я часа два назад заезжал к тебе, хотел поговорить.

– А, значит, цветы тоже не от тебя?

– Нет, – Костя оглянулся на букет, – проблема в чем-то?

– Понимаешь, это странно, никто не сознался, а они стоят. Я бы не обратила особого внимания, если бы не малиновые пионы. Точно такие растут на той стороне, только там я их видела, а в последний вечер Ментор показал мне фокус и подарил такой же пион.

– Сколько новостей за короткий период. – Константин присел на стул у кровати и мельком глянул на меня. – Ты подружилась с Ментором?

– Не то чтобы подружилась… Он всегда разный, не знаю от чего зависит его настроение, но вот вчера он показал целое волшебное представление, а по завершении в его руке был такой же пион. Этот парень был очень мил со мной всю ночь.

Костя закашлялся, прикрывая рот кулаком.

– Не понял?

– Эм… Не так выразилась, – пришлось поправиться и скрыть улыбку. – Просто эту ночь я провела на той стороне, и Ментор был вежлив и обходителен, что странно для него. Я привыкла к совершенно другому Ментору.

– Всю ночь вы были вдвоем? – Костя бросил на меня подозрительный взгляд.

– Нет, там все были, а когда Саймон ушел, остались я, Даниил и Ментор, и мы до утра болтали в здании сообщества.

– Подожди, я скоро. – Константин поднялся и вышел за дверь. Минут через десять он вернулся и снова опустился рядом.

– Выяснил вот что: цветы в отделение принес курьер в форме фирмы «Флорист», сказал передать в твою палату, санитарка принесла, заметила там карточку с твоим именем. Тебе виднее, от кого они.

Я заглянула в букет, там действительно была карточка с моим именем.

– Точно мне, – растерянно протянула я. – Только вот больше некому дарить мне цветы, тем более, что я попала сюда рано утром, очнулась, а они стоят – такие же, как на той стороне.

– Не очень приятная догадка.

– Костя, – я глубоко вздохнула, качая головой, – меня туда тянет. Очень.

– Вижу.

– Ничто не интересует, ничто не останавливает здесь, только мысли о той стороне. Просто взрыв тоски. Я не знаю, что делать…

Слезы хлынули из моих глаз неожиданно для меня самой, огромный ком боли и обиды сжал грудь, словно щупальца гигантского спрута, и я заплакала.

Константин пересел на край кровати и неловко погладил меня по плечу, словно хотел бы успокоить мою истерику, но не понимал как.

– Прости, – судорожно всхлипнула я, смахивая слезы с щек. – Не знаю, что со мной. Сейчас успокоюсь. Просто я так устала, мне кажется, на шее висит тяжелый камень, он душит, тянет на страшное дно, и у меня уже нет сил бороться.

– Ничего. Мне известно, что это, – понимающе ответил Константин. – Мы вместе поборемся, я не оставлю тебя. Только помни об этом, хорошо?

Я закивала, ощутив спокойствие. Мне нужна была такая поддержка.

Когда мое состояние позволило разговаривать дальше, Костя попросил описать картину всего, что произошло на той стороне, параллельно он записывал что-то в блокнот и рисовал непонятные схемы. После мы тепло попрощались, и когда мой помощник ушел, чувство одиночества снова накрыло меня с головой.

Ночь оказалась бессонной, по палате распространился аромат малиновых пионов, словно цветы специально выпускали такие дурманящие дозы запаха, которые напоминали мир сообщества «СМиД» и терзали душу. За все пребывание в клинике отправитель цветов так и не выяснился.

После выписки я еще прыгала с загипсованной лодыжкой, гематомы светлели, тело меньше болело. Беременность, как ни странно, протекала почти бессимптомно, иногда я забывала, что пребываю в интересном положении. И, честно сказать, меня все меньше волновали проблемы в моем мире, потому что было куда нырнуть от них, сбежать и раствориться в добром и безболезненном существовании за стеной.