ОТ АВТОРА

Иногда друзья, приятели, просто знакомые спрашивают, почему это я, будучи госслужащим, пишу о вороватых чинушах и бессовестных мздоимцах, засевших в органах власти. Где же цеховая солидарность? Обычно отвечаю словами кинематографического персонажа Юрия Деточкина: так ведь воруют!..

По долгу службы читаю «Российскую газету», которая публикует официальные материалы. Так вот, редкий номер этого издания обходится без сообщений криминального характера. Одного задержали, второго арестовали, третьего посадили. Фигуранты – мэры городов, главы администраций или их заместители, депутаты… в общем, чиновники всех мастей.

Воровство, растащиловка, мздоимство настолько укоренились в нашей жизни, что уже мало кто удивляется этому. Масштабы впечатляют: из двадцатитриллионного бюджета страны около десяти процентов исчезают бесследно. О местонахождении украденных денег осведомлены лишь те, кто рассовывал их по офшорам и зарубежным банкам.

В институте меня учили основам социалистического реализма. Сегодня постигаю реализм капиталистический. Даже с элементами соревнования. Судите сами: полицейский полковник крадёт девять миллиардов, фээсбэшный – двенадцать (статус выше!), у министра открытого правительства нашли более тридцати. Если украденное вернуть в казну и пустить в дело, дороги, ведущие ко всем нашим деревенькам, даже захолустным, будут не то что покрыты асфальтом, а, как на Красной площади, вымощены брусчаткой. С подогревом.

Кстати, что это за открытое правительство? Разве у нас есть и закрытое? Теневое? Представьте: целое министерство-призрак, возглавляемое начальником с почти полмиллионной зарплатой, со штатом в несколько десятков (а может, и сотен) человек…

По аналогии с вертикалью власти выстроена вертикаль воровства. Если федеральному министру можно, используя влияние, связи и т. д., обогащаться на полную катушку, то почему это должно быть запрещено на уровне региона? Вот и появляются то тут, то там сообщения о мздоимстве местных чиновников. Терапевт районной больницы выписывает липовый бюллетень за тысячерублёвую взятку, видя, что главврач получает миллионные откаты. Миллионные! А всё почему? Притупилось чувство ответственности за содеянное. Строгость наших законов смягчается необязательностью их исполнения, – говорят остряки. Любое расследование, даже пустяковое, может тянуться годами, за это время адвокаты «договариваются» с потерпевшими, а находящийся в СИЗО или под домашним арестом фигурант заключает сделку (слово-то какое скользкое!) со следствием, и в результате наказание ограничивается смехотворным штрафом или, на худой конец, условным сроком. Примеров можно привести сколько угодно.

В начале прошлого века председатель царского правительства П. А. Столыпин провёл в думе закон, согласно которому на работу по преступлениям, не требующим особого разбирательства, следователям отводилось два дня. Сорок восемь часов! Как сообщают документы той поры, коррупция в России была побеждена за полгода.

Вот бы сейчас такой закон! Да только депутаты никогда не пойдут на это. Могут ли пчёлы ополчиться против мёда? Впрочем, сравнение несправедливо по отношению к труженицам- пчёлам. Если кому и уподоблять представителей паразитирующий чиновничьей братии, то разве что трутням. Ненасытным и – увы, не без оснований – уверенным, что их махинации останутся безнаказанными.

Читатели постарше, наверное, помнят, что в советское время при одном лишь упоминании ОБХСС начальников всех рангов бросало в дрожь. Отдел борьбы с хищениями социалистической собственности работал чётко и бескомпромиссно. За преступлением неизбежно следовало суровое воздаяние. Потому, наверное, и коррупционные дела были редкостью. Сегодня же честный чиновник становится чуть ли не исключением, белой вороной.

Когда премьер-министра Сингапура Ли Куан Ю спросили, как он сумел искоренить коррупцию за один год, он ответил: пришлось посадить несколько друзей. «В то время передо мной было два пути, – сказал премьер, – оставить всё как есть, и через год-другой мои родственники и друзья пополнят список богатейших людей в журнале «Форбс». Или же начать борьбу с коррупцией и превратить страну в процветающее государство». Новоиспечённый премьер выбрал второе. Для начала он посадил двух высокопоставленных друзей и племянника. Причём одного из них всего лишь за недостоверные сведения в декларации о доходах. (Представляю, как наш министр саркастически здесь улыбнётся.) И вот, в стране, где коррупцией были поражены буквально все сферы жизни, где в кафе и ресторанах открыто расплачивались кокаином, через год всё разительно изменилось. Сегодня Сингапур – процветающее государство с развитой экономикой, образцовой социальной сферой и высоким уровнем жизни населения.

У нас любят в таких случаях делать оговорки: на западе, мол, и продукция дешевле, и доходы не сравнимы с нашими. Всё верно. Но там и законы принимаются для людей. К примеру, наценка на товар не должна превышать 25 процентов – вне зависимости от числа посредников на пути от производителя к потребителю.

Некоторые отечественные издания на основе поданных чиновниками деклараций публикуют рейтинги самых богатых людей России. Среди обладателей баснословных состояний не только министры, депутаты, сенаторы, губернаторы, но и члены их семей, включая престарелых родителей и несовершеннолетних отпрысков. И это никого не возмущает. Всего лишь констатация факта.

Конечно, не все мои рассказы о воровстве и коррупции. Есть просто житейские истории – например, «Пари», «Медсестра – дорогая Анюта» (этот рассказ, кстати, летом прошлого года опубликовала «Медицинская газета»). Да, во многих произведениях присутствуют острые, больные темы, но как их обойти? Я ведь не инкубаторский и не с НЛО спустился на грешную землю. Живу среди людей, вижу их чаяния, заботы, проблемы, и порой становится горько от неустроенности и несправедливости нашей жизни. Не писать об этом – значит, смириться, опустить руки. Я так не умею и не могу.

Искренне ваш, Анатолий Шаров

БЕЗБАШЕННЫЙ НЕДОГОНОВ

Андрей Недогонов приехал в город своего детства на похороны дяди. И встретил здесь одноклассника, Сергея Панина. В школе они дружили и часто проводили время вместе. Оба хорошо учились и любили читать книги про шпионов. После выпускного судьба развела их в разные стороны. Андрей уехал в соседнюю область, поступил на истфак университета, а Серёга укатил ещё дальше – в Саратов, где жили его родственники, и там успешно сдал экзамены в юридический институт. Но работа по специальности у обоих не задалась. Андрей пошёл в политику, организовал и возглавил некоммерческий фонд. Несколько раз участвовал в избирательных кампаниях, однако стать депутатом не получалось – возможно, потому, что позиции его фонда провластными не были. Сергей, окончив юрфак, некоторое время работал в правоохранительных органах, но переквалифицировался из опера в предпринимателя: руководил фирмой по оказанию юридических услуг.

За пятнадцать лет взрослой жизни друзья виделись лишь однажды – на похоронах школьного товарища. И теперь повод был скорбный.

– Встречаемся только на кладбище…

После долгой разлуки решили пообщаться теснее. Договорились вечером посидеть в ресторане.

За бутылочкой коньяка каждый подробно рассказал о своём житье-бытье, потом они вспомнили общих знакомых – обменялись информацией о том, кто как устроился в нынешней жизни, и наконец перешли на традиционный мужской трёп про политику. Наполнив рюмки в очередной раз, Сергей спросил приятеля:

– Ты, говорят, бойкую газету издаёшь? Чех- востишь почём зря депутатов и чиновников-коррупционеров?

Андрей улыбнулся:

– Не только газету. Мы недавно сетевой журнал зарегистрировали. Уже больше двух тысяч подписчиков.