С набитым животом жить стало легче. Фарлонг первым вызвался в дозор и постоянно поглядывал на трясущиеся кусты, откуда доносилось тихое похрюкивание.

Утром вепря развязали — всё ещё с подозрением, — и тот, словно домашний пёс, увязался за Элани.

— Я назову тебя Фряг — почти как «хряк», — ворковала она, не замечая, как Фарлонг закатывал глаза за её спиной. Келгар потирал ушибленный бок, который не давал ему спать всю ночь. Только Касавир был очарован её добротой.

Фряг оказался никчёмным псом и сбежал при первой же возможности.

— И для чего всё это было? — ворчал Фарлонг всю оставшуюся дорогу. Элани загадочно молчала, но победно улыбалась.

В первом же бою они поняли, что потеряли магические способности, даже Касавир. Впрочем, сражаться можно было и без них. Убежав от дикого зверья, Фарлонг повёл своих спутников к пещерам, где можно было устроить следующий привал, однако их тут же окружили гоблины, отрезав путь к отступлению. Поганцы умело наводили хаос: стреляли исподтишка и путались под ногами. Стрелы не пробивали крепкие доспехи Касавира, но одна попала Фарлонгу в плечо, хоть и неглубоко. Без поддержки целительной магии всем крепко досталось.

Гоблинов, стоящих у выхода из пещеры, отвлёк боевой визг, и Фарлонг, вздрогнув по привычке, узнал Фряга. Вепрь уже был весь в крови и с порванным ухом, но не растерял боевого настроя. Берсерком он пробежался по гоблинам, раскидав почти всех. Сердце Фарлонга сжималось от восхищения, пока Фряг наматывал гоблинские внутренности на клыки и топтал упавших копытами, воинственно похрюкивая.

Элани кинулась обнимать своего спасителя, и даже Келгару было нечего сказать. Выполнив свой долг и заработав новые шрамы, Фряг, прихрамывая, ушёл — на сей раз навсегда.

После этого случая Фарлонг пересмотрел свои взгляды на штучки друидов и решил, что приручение могло бы стать отличительной чертой их группы: и бандитам страх внушит, и защитников природы привлечёт. В свете последних обвинений ему как никогда требовалась поддержка каждого. Однако Бишоп, конечно, хоть и поверил в историю про боевого кабанчика, всё же выразил глубокие сомнения в способностях Элани.

— Что за идиотизм, — вздыхал он, — друидка спятила и чуть всех не угробила. Сегодня вепрь, а завтра медведь? Отпускай вас теперь без присмотра…

— Так пошли с нами, — охотно поддержал Фарлонг, — вот увидишь, на что она способна!

Тайно мечтая о медведе-компаньоне, как у следопытов, он начал поощрять высокие принципы Элани — пока какое-нибудь животное не начинало грызть его за ногу. Подходящих кандидатов для усмирения так и не находилось, хоть Касавир с Келгаром морально к этому готовились. Из-за расследования они застряли в городе в ожидании суда, и мечты пришлось бессрочно отложить.

В доках, проверяя подозрительный корабль лусканцев, Фарлонг ожидал встретить отпор, поэтому заранее готовился к бою. Однако несколько пиратов сбежали в старые хранилища, где гнил невостребованный — и неразграбленный — груз. Пришлось немного притормозить, чтобы Элани зажгла магический огонёк, как вдруг впереди из темноты послышались визг и грохот. Касавир прислушался к своим паладинским чувствам и сообщил, что странная возня точно не демонического происхождения. Бишоп принюхался к трухлявым ящикам и сделал несколько шагов назад за спину Фарлонга.

— Пора сваливать. Хотя… уже поздно.

Шелест и писк разнеслись по тёмному коридору; десятки, если не сотни лапок скребли по камню. Фарлонгу самому захотелось отскочить подальше — и с немужественным визгом, — когда стая явилась на тусклый магический огонёк: словно какой-то огромный клубок из крыс, откуда выпадали мерзкие хвосты и острые клыкастые мордочки. Маленькие глазки-бусинки оценили Фарлонга в энергетическом эквиваленте и посчитали его приемлемой пищей. Келгар гаркнул и приготовился порубить наступающих серой рекой крыс топором, однако Элани снова кинулась наперерез и вскинула руки.

Наговор достиг ушей альфы — самой жирной крысы с оторванным ухом, — и стая, повинуясь ей, замерла, закружилась, обрамляя её живым щитом. Элани покрошила кусочки хлеба, рассыпала лесные орехи в центр гущи и улыбнулась, когда крыски разразились громким писком. Фарлонг едва подавил ком тошноты: запах поднялся непередаваемый.

— Не знал, что ты и так умеешь, — выдавил он.

— Они говорят, что лусканцы спрятались в подсобке, но там будут другие крысы.

— А эти? — Келгар опасливо тыкнул топором в сторону стаи. Элани отмахнулась и пошла вперёд первой.

— Я их угостила, поэтому мы для них друзья.

— Пока что, — загадочно добавил Бишоп из-за плеча Фарлонга, и тот подпрыгнул от неожиданности.

Они прошли чуть вперёд, и прикормленная стая последовала за Элани, огибая ручейками Касавира и Келгара. Шуршание и писк усилились; Бишоп одним прыжком оказался на ящиках. Из всех прогрызенных щелей полились крысы, однако Элани разбрасывала вокруг себя хлебные крошки, приговаривая что-то на эльфийском, а Келгар с Касавиром, быстро смекнув что к чему, порылись в своих сумках и сдали всю еду ей. Нарисовав этакий защитный круг из крошек, Элани оказалась окружена полчищами крыс.

— Вижу лусканцев, — доложил Бишоп со своей высоты, — точнее то, что от них осталось.

Фарлонг точно решил: он пойдёт только обратно и доложит Кормику, что всё прошло отлично, лучше не бывает. Когда придут стражники, от тел и косточек не останется. Побледневший Касавир стоял столбом, задрав голову к потолку и стараясь игнорировать раскачивающихся на доспехах крыс, и почему-то молчал о добром сердце Элани, которая, воркуя, приговаривала:

— Мои хорошие, ещё и покушали!

— Так, наверное, я приведу стражу, — озвучил Келгар мысли Фарлонга. Разбросав последнюю еду, Элани робко улыбнулась.

— Только пусть поторопятся, а то очарование длится всего сутки, и крыски их съедят.

— Я же говорил! — прошипел Бишоп со своего ящика. Остальные молча переглянулись и, шаркая ногами, чтобы никого ненароком не раздавить, направились к выходу.

И всё-таки знаменитая дружба друидов и животных порой — страшная вещь. Фарлонг как-то разочаровался в идее с медведем-компаньоном, зато больше никто в «Утонувшей Фляге» не смел смеяться над Элани.