— Да? — принимаю вызов и замечаю пачку сигарет на полке, высовываюсь из-за двери и показываю сигареты Роберту, спрашивая разрешения, парень одобрительно кивает и я снова срываюсь за дверью.

— Ник, я тут подумал, — начинает Глеб, — может сходим куда-нибудь вечером?

— Я же говорила, что на выходных занята, — немного холодно отвечаю я и прикуриваю, едкий дым обволакивает легкие и я выпускаю его через приоткрытые губы.

— Ладно, как хочешь, — обиженно кидает Голубин, — а где ты вообще?

— С друзьями, все хорошо, Глеб, не волнуйся, — заверяю я, пытаясь сгладить ситуацию, — если что, я позвоню, ладно?

— Окей, развлекайся, — немного мягче говорит Голубин и кладет трубку.

Пихаю телефон в задний карман джинс и делаю затяжку.

Слышу, как позади открывается дверь и чувствую теплые руки на своих глазах. Улыбаюсь.

— Гриш, да ты сама загадочность, — убираю его ладони, бросаю вниз окурок и поворачиваюсь к парню, крепко обнимая его.

— А курить, между прочим, вредно, — он утыкается подбородком в мою макушку, — с днем рождения, солнце.

— Спасибо, — парень отпускает меня и тянет за руку в комнату.

— Это тебе, — Гриша показывает на огромную коробку, стоящую посреди комнаты.

Широко улыбаюсь, обнимаю его и подхожу к подарку. Огромный плюшевый медведь и куча сладостей. Казалось бы, банально, но это было так мило и уютно.

Вскоре все были в сборе и мы принялись за алкоголь и уже остывшую пиццу.

Уставшая и запутавшаяся в себе, я заливала в себя крепкий алкоголь и даже не успела понять, как совсем потеряла над собой самообладание.

Снова задаюсь вопросом зачем я простила Глеба и люблю ли я его. Но, не долго думая, выпиваю еще один шот и ищу в комнате, освященной лишь неоновой подсветкой, Гришу.

И не нахожу.

Встаю с места и кое-как выхожу из гостиной. В ванной пусто, в спальне тоже.

Захожу на кухню, не включаю свет и в полумраке вижу силуэты парня и девушки, что целуются у окна. Быстро узнаю в этом силуэте Гришу, что-то внутри ломается, причиняя боль, тихо выхожу из комнаты и возвращаюсь в гостиную.

Почему мне стало больно? Ведь не должно было. Он свободный, а я обречена на жизнь с Голубиным. О чем я вообще думаю?

Погруженная в свои мысли, не замечаю как сталкиваюсь с Робертом.

— Ник? Все в порядке? — спрашивает он и, кажется, парень совершенно трезвый, в отличии от меня.

— Да, просто перебрала с алко, — отмахиваюсь я и продолжаю свой путь в никуда, но его тонкие пальцы хватают мое запястье и возвращают к нему.

— Покурим? — коротко спрашивает он и заглядывает в мои пьяные глаза.

Киваю и как-то глупо, по-детски улыбаюсь.

Парень выводит меня на балкон и протягивает сигарету. Упираюсь спиной в бортик и смотрю на Роберта, зажимая губами сигарету.

Он чему-то усмехается и подносить к моей сигарете зажигалку, а после и к своей.

— Расскажешь?

Затягиваюсь, выпускаю дым, слезы катятся из глаз, смотрю на парня. Боль предательски щимит в груди, ломает ребра и разрывает сердце.

Поддаюсь вперед, сталкиваюсь лбом с его и плачу сильнее.

— Ну тише, — Роберт крепко обнимает меня и смотрит в глаза, но не пользуется крошечным расстоянием между нашими губами.

========== Часть 28. Не целуй ==========

«Не целуй»

Проносится в голове и я продолжаю смотреть в глаза совершенно незнакомого парня. Дрожу в его руках и изредка всхлипываю.

Чувствую боль. И ничего кроме боли.

Разум затуманен, но я отчаянно хвастаюсь за обрывки адекватных мыслей, пытаясь разобраться во всем, что происходит вокруг меня и со мной.

— Что с тобой? — оглушительно громко раздается голос Роберта, немного прихожу в себя и смотрю прямо в его глаза.

— Я запуталась, — выдыхаю почти в его губы и твердо повторяю в голове: «не целуй».

— Будем распутывать? — Роберт проводит рукой по моим волосам, сжимаю пальцами его футболку.

— Тебе, действительно, хочется сейчас слушать мое нытье? — слезы на щеках высыхают, остаются считанные миллиметры до его манящих губ и я списываю это желание на алкоголь в моей крови.

— Хочется, — он прижимает меня к бортику балкону, холодное железо впивается в спину, дрожу и чувствую его губы на своих.

И мне не хочется думать о том, как подло и низко я поступаю по отношению к Глебу. Боль от его измены все еще пылает в сердце.

Всем телом ощущаю тепло Роберта. Забываю о боли, о Грише и Глебе. Жадно целую его губы и снова слезы катятся из глаз.

— Все нормально? — отрывается от поцелуя Роб и внимательно смотрит на меня, сжимая пальцами мое лицо.

— Нет, я не знаю, что теперь нормально, а что нет, — я ищу в нем спасение, но нахожу его не в нем, а в таком неожиданном и нужном звонке.

«Артем»

Я не знаю зачем он звонит и не знаю стоит ли мне с ним говорить сейчас, но принимаю вызов.

— Эй, лали, привет, — слышится веселый голос Шатохина.

— Привет, — я продолжаю смотреть на Роберта, вглядываюсь в черты его лица и мягко улыбаюсь, — что такое?

— Да так, Глеб накидался, думал, ты его потеряла, — отвечает Артем, — ты дома?

— Нет, отвезешь его домой, ладно? — как-то буднично говорю я и нахожу, что совершенно не волнуюсь о Глебе.

— Какой базар?! — живо отзывается Шатохин, — тебя забирать не надо?

— Спасибо, Тём, сама доеду, — осмелев, касаюсь тонкими пальцами волос Роберта и начинаю перебирать их.

— Ладно, если что цифры знаешь, давай, — Шатохин сбрасывает и я убираю телефон в карман джинс.

— Ну, что? Поделишься? — Роберт касается моего плеча рукой, обжигая ее теплом.

— Веду себя, как сука, мне все так надоело, — делаю шаг вперед и опускаю голову на его плечо, он проводит рукой по моей спине, — мои родители собираются выдать меня замуж за парня, которого я не люблю или люблю, я не знаю. И пока я пыталась смирится с это новостью, врала себе, что влюбилась, или, на самом деле, влюбилась, появился Гриша. Такой яркий, веселый и никогда не унывающий, такой родной. Я бы может и хотела дать ему то тепло, которое он дарит мне, но не могу. А сейчас пока он целуется на кухне с какой-то девушкой, у меня на душе кошки скребутся.

— Черт, я не могу быть уверен, но Гриша не стал бы делать тебе больно и ты ему явно не безразлична, — заключает Роберт и качает головой, — а что? Тот парень совсем плох?

— Мы знакомы с детства и я никогда не питала к нему любви, но осенью я узнала о планах наших родителей на будущее и как-то допустила мысль о любви к нему. И все было хорошо, но сейчас отношения хуже некуда. Он изменил мне недавно, ударил по лицу и его агрессия… она не скончаема.

— Почему ты не скажешь родителям, что не хочешь этих отношений? Они же не тираны какие-то, должны считаться с твоим мнением, особенно, когда это касается твоего будущего.

— Это бесполезно, все было решено до меня и без меня, я не смогу ничего им объяснить, — я усаживаюсь на небольшой столик, стоящий в углу, Роберт встает между моих ног и кладет руки на талию, — зачем ты меня целовал, ты же знал про чувства Гриши?

— Знал, — пожимает плечами Роб, — но это ведь просто поцелуи, просто потребности и физиология. Брось, нам же обоим это было нужно, а Гриня все равно сейчас трахает ту девчонку на кухонном столе.

— И это тоже потребности? — улыбаюсь я и хватаюсь за ткань его футболки, притягивая ближе к себе.

— Конечно, — его губы снова касаются моих, я на мгновение замираю, перестаю дышать в его руках и чувствую облегчение.

— Хорошо, потребности, так потребности, — выдыхаю ему в ухо и прикусываю мочку.

На свежем воздухе алкоголь быстрее прекращает действовать и я почти полностью прихожу в себя.

Понимаю, что продолжения мне не хочется. Встаю со стола, поднимаю голову на Роберта, мягко улыбаюсь, как бы благодаря его за возможность выговориться и удовлетворить потребности. Он понимающе кивает с такой же улыбкой.

Поднимаюсь на носочки и жарко целую его перед тем, как уйти. Наши языки сплетаются в единое целое, губы начинают приятно побаливать. Горячие руки снова обжигают мою кожу, но я выпутываюсь из его объятий и покидаю балкон.