— Спасибо, — выдыхаю ему в грудь я, получив поцелуй в щеку, — все приехали уже?

— Да, вас ждём, — кивает Егор, выбираюсь из его крепких рук и мы заходим в зал ресторана, — кстати, я твой подарок дома забыл, извини, — виновато шепчет Ракитин и наивно улыбается.

— О, нет, — театрально хватаюсь за сердце я, — как мне теперь с этим жить?

— Всем привет! — прерывает мой спектакль Настя и улыбается ребятам.

— Привет, — Тёма машет рукой девушке и шагает ко мне, — с днем рождения, Ев, — тихо поздравляет брат, крепко прижимая меня к себе.

— Спасибо, — расплываюсь в улыбке, тыкаясь носом в плечо старшего.

— С твоим днем, — Глеб вытягивает меня из рук Артёма и аккуратно целует в нос.

После поздравлений и подарков мы занимаем столик и приступаем к ужину и алкоголю.

Раздается телефонный звонок на экране светят 4 ненавистные буквы, от которых тело покрывается мурашками.

Поднимаюсь с места и отхожу от шумного застолья, принимаю вызов.

Даня

— С днем рождения, малая! — радостный голос раздаётся на том конце провода, я вздрагиваю от воспоминаний.

— Подожди секунду, — перебивая шум, громко говорю я и, обнаружив ветьеватую лестницу, направляюсь к ней, она ведёт на крышу, — привет, — говорю в трубку, оказавшись на свежем воздухе.

— С днем рождения, — повторяет Данила и я невольно дергаюсь, услышав его голос настолько чётко и по-своему близко.

— Спасибо, — достаю из сумки пачку сигарет, надежно спрятанную в самый дальний карман, выуживаю из коробка сигарету и зажимаю губами, поджигаю.

— Как твои дела? — слышится голос парня.

Неужели ему, действительно, интересно?

— Все в порядке, — заверяю я, выпуская дым из приоткрытых губ и пачкая фильтр бордовой помадой, — ты как?

— В Москву переехал, — буднично произносит молодой человек, — все в норме.

— Я рада, — равнодушно объявляю я, все ещё не понимая цели этого звонка из прошлого, нервно затягиваю едкий дым снова.

— Ладно, мне бежать пора, ещё раз с днем рождения, — скомкано прощается Данила.

— Пока, — легко говорю в ответ и сбрасываю, делаю ещё одну затяжку перед тем, как впасть в ступор.

На крыше появляется Артём, с бутылкой виски и пьяной улыбкой.

— Куришь? — беззлобно спрашивает брат и встает около меня, — угости хоть.

— На, — достаю из сумки пачку и протягиваю парню, — ругаться будешь? — усмехаюсь, взглядывая в глаза брата.

— А есть смысл? — спрашивает Тёма, прокручивает в руках сигарету и подносит к губам, чиркает зажигалкой перед носом и затягивается, — ты же теперь взрослая, — парень выпускает дым и задумчиво смотрит в вечернее небо над Петербургом, — нашла парня, сигареты и Тёма отвалился. Ты не думай, я все понимаю, не обижаюсь. Это просто очень странно, ты же маленькая такая была, — Артём увлечённо расхаживает по крыше, показывая руками какого размера я была когда-то.

— Тём, — тяну жалобно я и смотрю на брата, — не говори ерунды, ты, все ещё, самый важный человек в моей жизни, — заверяю я, говорю честно и хочу, чтобы он мне поверио.

— Да ладно тебе, — отмахивается с горькой улыбкой Артём и садится на раскаленную августовским зноем поверхность крыши, — у тебя другой «самый важный человек». К тому же, я тот ещё долбоеб, забей, — он жадно глотает крепкий алкоголь из бутылки.

Делаю шаг к шатену, отбираю бутылку, несколько глотков и органы внутри полыхают от приятного жара.

Плетусь к ограждению и перегибаюсь вниз, обернувшись лицом к Тёме.

— Артём, — обращаюсь к брату, громко и чётко, хотя язык во рту начинает заплетаться, — слушай, единственный, на кого мне не плевать, это, блять, ты, — настаиваю на своём, — да, я думала, что после Марка никто не поймёт, но ты понял! Я люблю тебя всем сердцем и готова на все. Пожалуйста, я не хочу, чтобы тебе было плохо, прекрати винить себя, — слезы катятся по щекам.

— Не реви, — шатен поднимается с места со второй попытки и притягивает меня в крепкие объятия.

Объятия с ароматом терпкого табака, сладкого парфюма и виски, смешавшегося с запахом зубной пасты.

— Я пиздецки волнуюсь за тебя, — всхлипываю я, дрожа в руках брата, — ты всегда меня спасаешь, а я нихуя не делаю и мне стыдно.

— Меня не нужно спасать, — улыбается Тёма и заглядывает в мои глаза.

Столкновение двух океанов.

Его глаза синеют от алкоголя, как и мои.

Улыбаюсь в ответ и вновь падаю в теплые руки, пока внизу ребята празднуют мой девятнадцатый день рождения.

И это, кажется, единственно верное действие. Расплываюсь в объятиях Тёмы, сжимая его плечи пальцами, тихо всхлипываю и жмусь сильнее.

Он мне нужен.

Я нужна ему.

А важнее этого — нет ничего! Я абсолютно уверена.

Комментарий к глава о дне рождении Евы и разговорах на крыше

Начало стеклянным главам положено, запаситесь нервишками, ибо там столько хуйни…

========== глава, в которой Глеб мудак ==========

Мы с Артёмом долго сидели на крыше, пытаясь безуспешно разглядеть тусклые звезды на городском небе, совершенно позабыли о празднике и гостях.

— Вернемся? — предлагает Тёма, глотая едкий дым сигарет, и уставляет на меня мутные синие глаза, — нас, наверное, потеряли.

— Нет, ещё немного, — скулю я, хватаясь за его плечо, — тут так хорошо, — вдыхаю полной грудью воздух и вскакиваю на ноги, — я так люблю эту жизнь, Тём! Тебя, родителей, Глеба. Город этот, серый и родной. Все это люблю.

— И меня даже? — усмехается, только что появившийся на крыше, Ракитин и складывает руки на груди, разглядывая меня смеющимися глазами.

— И даже тебя, — приближаюсь к парню и заключаю в крепкие объятия, цеплясь за крепкую шею, чувствую, как Егор обхватывает меня за талию и отрывает мои ноги от земли.

— Может в клуб поедем? — не понимаю к кому обращается Егор, продолжая поддерживать меня тёплыми ладонями, — все уже заебались от пафоса этого ресторана.

— Да! — радостно отзываюсь я и расплываюсь в улыбке, — Тём, поехали!

Брат тушит сигарету и поднимается с места, закатывая глаза, явно не в восторге от нашего энтузиазма.

Тёма первый покидает крышу, не дожидаясь нас и даже не смотря назад.

Егор ставит меня на землю и криво улыбается:

— Знаешь, весной я бы все отдал за то, чтобы быть с тобой вдвоём на крыше, смотреть на ночной Питер и пить вино, — невпопад говорит он, кусая нижнюю губы, молчит, расплывается в горькой улыбке и продолжает, — поехали в клуб?

Молча киваю, вглядываясь в его немного пьяные глаза, улыбаюсь и делаю шаг к двери, но ноги предательски подкашиваются.

Егор успевает подхватить меня, кое-как удерживая равновесие, помогает встать на ноги.

— Порядок? — удостоверяется он, придерживая меня за плечи, я согласно киваю и снова спотыкаюсь о воздух.

Ракитин театрально вздыхает и подхватывает меня на руки, держа под коленками и за талию, спускается по лестнице, минует зал и выносит меня на улицу, где уже ждут остальные.

Лицо Глеба вытягивается, он хмурит брови и отворачивается от меня. Виновато опускаю взгляд, чувствую почву под ногами, но отчаянно продолжаю хвататься за Егора, мысленно прокляная Настю и выбранные ею босоножки.

Голубин выбирает поехать в другом такси с Федей, Никитой и Настей. Я лишь мысленно посылаю его нахуй и усаживаюсь в машину, продолжая глупую болтовню с братом нарочито громко.

***

В клубе продолжая вливать в себя алкоголь бокал за бокалом, не обращая внимания на Глеба, на, целующего с жадностью свою новую девушку, Егора, на Артёма, что довольно успешно разводил какую-то девчонку на ночь в «лучшем отеле Петербурга», на смеющуюся Настю, на Федю и Никиту, что были погружены в разговор о работе.

Не выдержав этой сцены (сцены, где мне нет места и, вряд ли, будет), встаю из-за стола, привлекая этим лишь внимание Егора, оторвавшегося от поцелуев, и шагаю на танцпол.

Злюсь на Артёма и Егора, ведь они оставят меня этой ночью в квартире с Голубиным. Нас двоих. Наедине.

Отдаюсь танцам, энергично покачивая бёдрами и размахивая руками. Мало, что вижу, все размыто и слишком ярко. Толпа огромная, подрагивает в бит очередной попсовой песне, громко подпевая.