В этих случаях Ян, который частенько был в своей команде заводилой, любил применять тактику "поддавков". Когда обе ватаги отчаянно тянули "флаг" в свою сторону, по сигналу Коростеля его команда мгновенно прекращала усилия, и соперники по инерции с криками валились в кучу-малу. А в этой неразберихе выдернуть ветку было только делом ловкости рук, и, как любил рассуждать в детстве Ян, "никакого мошенства". Именно тогда долговязый, нескладный мальчишка-сирота впервые понял: не всегда нужно упираться, иногда необходимо наоборот - перестать бороться, и тогда сила соперника окажется направленной на него самого. А там уж не зевай и лови момент.

Ян вспоминал сейчас свои детские забавы, а перед его глазами медленно вращалось большое деревянное колесо, словно отскочившее от сломавшейся старой телеги, что заехала в болото. Кто-то его водрузил на ось и теперь пытается с помощью колеса остановить время. "Им нужно как можно быстрее перекрутить лето" - так было сказано в сне Книгочея. А стрелки часов казались неподвижными вовсе не потому, что время остановилось, рассуждал Коростель. Наоборот - оно мчится все быстрее, может быть, не везде, а только на этом проклятом острове. А где-нибудь далеко, оно, может, наоборот замедляет свой ход? Нет, отбросил Ян эту мысль, лучше сейчас не забивать голову ненужными рассуждениями и фантазиями. Время летит, несется, и поэтому спицы на бешено крутящемся колесе мне кажутся неподвижными - это просто обманывает зрение. И другие чувства.

У кого хватит сил остановить это колесо, которое зорзы уже раскрутили своей дьявольской магией? У Травника? Вряд ли. Друиды - не колдуны, они только служители магии, которая и так разлита в природе. Останавливать всегда трудно. Однажды в детстве он попытался на ярмарке остановить быстро крутящуюся маленькую карусель, ухватив её рукой, чтобы самому забраться на нее. Тогда он чуть не порвал обувь, пропахав ногами в земле две глубокие борозды, а руку чуть не вырвало "с корнем" - от болезненных ощущений мальчишка Ян тогда не мог избавиться несколько дней. А раз нельзя остановить, нужно прекратить усилия, и карусель помчится ещё быстрее. А потом...

Ян похолодел. Он понял, что нужно сделать. "Флаг" из детства был всего лишь тонкой веткой. Если бы он был длинной палкой, можно было не тянуть палку на себя, а наоборот - толкнуть её вперед. И тогда все мальчишки бы точно попадали наземь, а "флаг" остался в руках победителей!

Вот оно, направление, осенило Коростеля. Но откуда это мог знать хитрый Шедув?! Не тянуть на себя, не стремиться перетянуть канат, остановить колесо, задержать ход времени - на это у него с друидами не хватит ни сил, ни магии. А хватит ли, чтобы помочь зорзам - толкнуть колесо ещё сильнее? И тогда оно может проскочить осень! Так, разбежавшись с вершины холма, летя вниз с восторженными криками, мальчишка вдруг замечает на полпути красивую бабочку, но уже не может остановиться и с разгону несется вниз, теперь уже только страшась, чтобы не подвернуть ноги и не покатиться кубарем в крапиву и репейник. А их никогда не бывает на вершинах холмов, но почему-то всегда полно у подножий.

Направление не должно быть противоположным. Оно будет тем же самым, потому что силу иногда нужно направлять не против, а по течению. Так думал опустошенный до звона внутри от изнуряющего понимания Коростель, и ему казалось, что с ним говорил сейчас странный человек с Востока, вдруг взглянувший своими узкими глазами, холодно блестящими над черной полумаской, ему прямо в душу. Теперь Коростель знал, что делать. Или, во всяком случае, на это надеялся. Лишь бы только Снегирь был ещё жив. Ян не знал, как все будет потом, как встретят его зорзы и самое главное Птицелов, но предпочитал сейчас не думать об этом. Ему нужно было все сделать самому, и он чувствовал необъяснимую уверенность в том, что уже стоит на верном пути. Если только уже не поздно.

ГЛАВА 3

КЛЮВ ЖУРАВЛЯ

Он предупредил Травника, что к вечеру непременно вернется, взял свечу, нож, дудочку, сделанную Молчуном - после победы над Силой Древес Коростель стал относиться к неиграющей дудочке, как к волшебной вещи. Напоследок Коростель сунул в карманы несколько сухарей и отправился в лес. О том, куда он направляется, Ян решил не говорить никому, даже Травнику. Почему-то ему сейчас казалось, что осторожный и рассудительный друид обязательно помешает ему в задуманном. Путь Яна лежал на север, вновь туда, где Хрум несколько дней назад разыскал в скале заброшенный вход в логово Птицелова. Туда, где они нашли тело Книгочея. Уходя, Ян промолчал и о другом. Той ночью среди прочих снов он видел и сон о Снегире. Но он не сказал об этом друидам, потому что пришлось бы рассказать то, что он видел. А этого Ян сделать был не в силах.

Видимо, действительно, путь Туда всегда длиннее пути Обратно, но когда проделываешь его снова, он уже кажется значительно короче, оттого что места теперь знакомы по твоим собственным приметам. Яну показалось, что он пришел к Мшистым скалам на этот раз гораздо быстрее. Он быстро нашел нужное место и замер от неожиданности: дверь в камне, о которой Хрум говорил, что она вскоре вновь закроется, почему-то осталась видимой. В серой скале по-прежнему зияло прямоугольное отверстие. То ли отсюда навсегда ушла магия, прежде закрывавшая потаенную дверь к зорзам, то ли некогда наложенное на вход заклятие было рассчитано только на один раз.

Обследование внутренних коридоров ничего Коростелю не дало. Затхлый воздух подземной могилы несколько выветрился, но лужи и грязь все так же хлюпали под ногами, и Ян ступал осторожно. Пару раз под ногами пробежали какие-то мелкие зверьки, по всей видимости, крысы, а один раз в боковое ответвление коридора юркнула тявкнувшая от страха и неожиданной встречи носом к носу с человеком маленькая худая лисица. В той темной и холодной кладовке с ледником, где прежде лежало тело Книгочея, все оставалось по-прежнему - после ухода друидов здесь больше так никто и не появился.

Битый час Коростель кричал и упорно колотил всем, что ни попадя, в стены, в надежде, что зорзы услышат его и придут. Но никто так и не вышел, не спросил, чего это он расшумелся в чужом доме. Тогда Коростель вынул дудочку Молчуна и принялся в неё дуть, что было сил раздувая щеки. Он не знал, что должно было в итоге получиться, но что-то подсказывало Яну, что пришло время, когда уже не имеет особенного значения одно какое-то его действие, но ему должно делать все, что только можно придумать, чтобы заявить о себе во весь голос в этом мире, полном магии и зла. Через некоторое время он исчерпал все силы, от натуги у него разболелась голова, и Ян прилег у заброшенного входа в логово зорзов. Спустя несколько минут он уже спал.