С мужем видеться он категорически не желал, но и вечно скрываться не получилось бы, поэтому Лаэрт решил, что безопаснее с ним встретиться все же в больнице. Хотя смысла этому он уже не видел, ничему не видел… В палату Морис зашел осторожно, но омега его все равно услышал, только поворачиваться от окна не стал. В палате повисла тишина, которую не решался прервать ни один из супругов. Первым заговорил все же альфа:
— Эрти, те фотографии…
Лаэрт усмехнулся, хотя видеть этого Морис не мог. Что он может сейчас сказать, что это было ошибкой? Не было, ошибкой было верить ему, и Лаэрт сам во всем виноват, сам виноват в гибели своего малыша…
— Я не хочу говорить об этом, — прервал его омега.
— Хорошо, — безропотно согласился Морис. — О чем ты хочешь поговорить?
— О нас, — омега все же повернулся от окна, бесстрастно посмотрел на мужа, все так же стоявшего у двери. — Я не очень знаю, что нужно для развода, но для твоих адвокатов это будет легко.
— Эрти, послушай… — альфа даже шагнул к омеге, но был прерван резким взмахом руки:
— Никогда! Никогда так меня не называй!
— Хорошо, — вновь безропотно согласился альфа.
— Я ни на что не претендую и подпишу любые бумаги, которые ты захочешь. Я всего лишь… — омега запнулся и вновь отвернулся. — Я не хочу тебя больше никогда видеть. Не думаю, что для тебя это будет проблемой.
— Лаэрт, ты…
— Что? — омега резко обернулся. — Я во всем виноват? Я знаю! Это я виноват, что погиб наш малыш! Если бы я не относился так к тебе, он был бы жив! Если бы я не был наивным идиотом, даже не рассматривающим возможность, что мой альфа может трахаться на стороне, мой ребенок был бы жив! — Лаэрт опустил голову, сгорбился, и продолжил гораздо тише, едва слышно: — Я не хочу тебя видеть…
И больше он Мориса не видел. Все дела вели его адвокаты, Лаэрт, не глядя, подписал все бумаги и вскоре получил свидетельство о разводе, только потом узнав, что квартиру альфа оставил ему, как и приличную сумму, а также ему ежемесячно будет перечисляться на счет определенная сумма. Впрочем, деньги Лаэрту были не нужны, вполне хватало зарплаты учителя, хотя часть денег он все же потратил, сделав в квартире ремонт и полностью изменив обстановку, потому что в прежней не было сил не только жить, но и просто находиться.
Эти три года прошли незаметно, и омега чувствовал себя как букашка в янтаре, застряв в состоянии безнадежности и апатии.
Забавно, но рассказ занял гораздо меньше времени, чем можно было предположить — как раз хватило, чтобы проводить незнакомца до его дома. Вообще о себе Лаэрт не любил рассказывать, да и не рассказывал, он даже с папой не обсуждал ничего, так что и сам был удивлен желанием выговориться. А еще этот рассказ разбередил все, вновь заставив это пережить.
Выходя из такси, незнакомец сочувственно похлопал омегу по колену:
— Ничего, мальчик мой, все будет хорошо, просто в следующий раз верь своему сердцу и не сворачивай с верного пути.
— Конечно, — вымученно улыбнулся Лаэрт, дождался, когда незнакомец зайдет в подъезд и назвал водителю свой адрес.
Дома омега долго сидел за столом в темной кухне, разглядывая в окно тускло освещенный двор, вновь и вновь прокручивая в голове тот далекий декабрь и пытаясь хоть за что-то зацепиться в поведении Мориса, но так и не видя ничего, что могло бы его тогда насторожить.
Да, выкидыш стал тогда крахом его мира. Но предательство Мориса, единственного человека, который был настолько дорог и близок, кто был константой его мира, Лаэрт пережить так и не смог и мужа до сих пор остро не хватало рядом.
Проснулся Лаэрт поздно, хотя, если учесть, что вчера полночи он просидел на кухне, это не странно. Странно было, что он не помнил, как задергивал шторы, но в комнате царил полумрак. Омега протянул руку, не открывая глаз, пытаясь нащупать телефон, и только когда поднес его к глазам, понял, что это не его телефон — мощный дорогой смартфон был ему без надобности.
Омега сел в кровати, рассматривая телефон. Он знал, кому он может принадлежать, но совершенно не понимал, как эта вещь могла попасть в его квартиру. Омега тряхнул головой и поднял взгляд, вновь замерев на месте. Комната была не его. Точнее… это была их с мужем спальня, которую он переделал почти сразу после развода, чтобы ничего не напоминало ему о прошлом.
Лаэрт буквально вскочил с кровати, кинувшись к окну и нервно дергая шторы, но солнечный свет ничего не изменил, комната осталась прежней. Омега схватил с кресла халат, нервно в него завернувшись. Морис обнаружился на кухне. Увидев мужа, альфа подошел, прикоснулся губами к его губам:
— Привет, выспался?
Омега замер, не понимая, что вообще происходит. Три года он не видел мужа, хотя иногда желание увидеть его было почти нестерпимым, и оказаться с ним так близко было… странно.
— Что ты здесь делаешь? — все же смог спросить омега.
— Готовлю тебе завтрак, — усмехнулся Морис. — Да ладно, ты так удивляешься, будто никогда меня на кухне не видел!
— Разве ты… не должен быть на работе? — очень неуверенно предположил Лаэрт, присаживаясь за стол, но не сводя взгляда с мужа.
— Ты все еще злишься? — со вздохом уточнил альфа, ставя перед ним чашку с чаем. — Я больше не уеду так надолго, извини, сам не ожидал, что пропаду почти на месяц.
— Ну… думаю, тебе было нескучно, — голос омеги прозвучал ядовито, что обычно ему было не свойственно. — И я не хочу чай, я пью кофе.
Забавно, но на кофе омега действительно подсел после развода, хотя всегда его терпеть не мог, кофеманом в их семье был Морис.
— С каких это пор ты пьешь кофе? — весело удивился альфа. — У беременных вкус действительно меняется, да?
Омега резко поднял голову, и взгляд зацепился за календарь на холодильнике. Это была его привычка с тех пор, как они с альфой стали жить вместе — цеплял на холодильник небольшой календарик. Альфа как раз передвинул красный квадратик с субботы четвертого декабря на воскресенье пятое. Год… три года назад.
— Я… беременный?
Омега вновь замер. Ну да, альфа из командировки приехал в пятницу вечером, а в субботу был прием у врача. Лаэрт тогда действительно обижался, что муж уехал так надолго, но новость о ребенке заставила его обо всем забыть…
— До сих пор поверить, что ли, не можешь? — хмыкнул Морис, сел рядом, пододвинул к нему тарелку с гренками. — Ешь. Хотел с тобой прогуляться, но там сегодня так холодно!
Омега действительно поднес к губам чашку, пытаясь осмыслить все произошедшее. Как все это может быть? Или так выглядит сумасшествие? А может это просто сон? На редкость правдоподобный, потому что обжечься чаем у омеги получилось…
События дня только убедили, что это не похоже на сон или бред, зато очень похоже на реальность, какой бы невероятной она ни была. Например, он отчетливо чувствовал то чувство, что было у него при беременности. Врачи могли говорить, что угодно, но омега все равно чувствовал ребенка, как бы невероятно это ни звучало. И это было самое приятное чувство в его жизни…
А еще рядом был Морис, от которого Лаэрт успел отвыкнуть за последние годы. Без мужа было так сложно, несмотря ни на что, омега всеми силами старался о нем забыть, и кажется, ему это даже удалось, поэтому сейчас было так странно вновь видеть, как альфа заботится о нем, даже просто его присутствие воспринималось странно…
Лаэрт всегда считал, что хорошо знает мужа, все же их знакомство длилось почти всю жизнь, но только сейчас, в этом невероятном бреду, он понимал, что совсем его не знает. Потому что не видел фальши, будто альфа рад находиться здесь и сейчас, ему нравится быть дома, с мужем, и его действительно радует новость о предстоящем отцовстве. Впрочем, чего только в бреду не бывает…
Как же Лаэрт по всему этому скучал! Как ему этого не хватало! Наверное, поэтому омега позволил себе забыться, притвориться, что все это — правда, что другого будущего нет и быть не может… Хотя бы на один день. На этот долгий странный день…
