Я хочу Розу. Я хочу, чтобы она перестала быть такой чертовски наивной и перестала говорить об этом. Я хочу, чтобы она перестала целоваться с Марком Меттьюзом. Мерзавец. Меня не волнует, что он такой притягательный! Я знаю, что если бы я был девушкой или геем, я бы тоже обратил на него внимание, но, увы, меня влечет к девушкам. И я нормальный мужик. Я совершенно в этом уверен.

Я говорю себе, что единственная причина, по которой Уизли поцеловала Меттьюза, это попытка заставить меня ревновать, но она выглядела слишком уверенной, когда говорила, что не любит меня.

Ал возвратился в спальню вскоре после меня. Я думаю, он провожал Дженни до башни Рейвенкло. Я хотел проводить Дом до гриффиндорской башни, но она ушла вместе с Джеймсом и Фредом, поэтому стало ясно, что она не хочет видеть меня в качестве провожатого. Он салютует мне, как пехотинец, а затем раздевается и запрыгивает в постель, не говоря ни слова.

– Хорошая ночь? – осторожно спрашиваю я, молясь о том, чтобы он все же ответил.

– Наверное, – ворчит он.

Мы молчим в течение нескольких минут. Я знаю, что он не спит, ведь не слышно храпа. Ни один из наших соседей – Бриггс и Паркинсон – еще не вернулись. Они хорошие парни, вообще-то. Бриггс, правда, слегка глуп, но он классный. Паркинсон – сын Панси Паркинсон, женщины-мопса, которая так и не вышла замуж, поэтому мы с удовольствием кричали ему вслед «Твоя мать – шлюха!». Это по правде выглядело смешным. А то, что он похож на помидор, вовсе не шутка. И мать его действительно шлюха: сменила двадцать мужиков за последние два года. А до этого, она была стриптизершей.

– Альбус… – начинаю я. – Если бы ты был девушкой или геем, ты бы смог поцеловать Марка Меттьюза?

Ал с секунду молчит, а потом начинает смеяться.

– Скорп, ты с каждым днем становишься все более странным, – вздыхает он, – но да, смог. Скажу тебе одно, ты бы не смог возбудиться, будь в твоей кровати гриффиндорец Джейсон Слопер.

– Тоже правда, – соглашаюсь я.

Мы молчим еще несколько минут.

– Извини, приятель, – говорю я.

– Понимаю, – сухо отвечает он. Вам тоже не нравятся неловкие извинения? – Давай просто забудем об этом… Столько воды утекло, да?

– Что было, то было, – повторяю я.

Но ведь не без последствий. Если бы я просто переспал с Розой, то тогда об этом и правда можно было бы сказать «что было, то было». Но ведь ущерб есть и этого нельзя отрицать.

– А если Кайли Бут? – спросил Ал.

– Слишком мускулист, – отвечаю я. – Он способен раздавить тебя, когда полезет обниматься.

– О, да, – соглашается Ал. – И он так популярен, вполне способен послать.

– А может ты бы хотел, кого-нибудь похожего на Джейсона Паттерсона из Хаффлпаффа, – говорю я.

– Ага! – соглашается Ал. – У него такие голубые глаза.

– А еще он блестящий загонщик!

– И он не пошлет.

– Никогда.

– Скорп?

– Да, Ал?

– Мне кажется, мы оставили наш здравый смысл в Выручай-комнате.

– Парень, я как раз подумал об этом.

POV Розы

Большинство отсыпается после вечеринки. У большинства студентов на лицах застыла глуповатая улыбка, но я хожу с весьма мрачной миной. Вот бы кто-то смелый решился меня тронуть, тогда я была бы вправе на него накричать. Я сижу в общей гостиной и почти целый день выполняю домашнюю работу, откровенно игнорирую Джеймса и Лауру Фелпс. И он тоже игнорирует меня, а еще Джеймс просто в бешенстве от того, что я поцеловала Марка. Дом проводит рядом с Мафоем большую часть дня, не то, чтобы меня это сильно волновало или я думала над тем, что он вчера наговорил, или же то, что он обозвал мою мать «грязнокровкой». Идиот.

– Эм, Роза?

Лили появляется рядом с моим столом, и я впервые отрываюсь от эссе по Зельям за эти часы. Она выглядит слегка нервничающей: накручивая на указательный палец прядь длинных волос.

– Привет, – отвечаю я, удивляясь тому, что она решила со мной заговорить, а не просто зло пялиться, как бывало раньше.

– Можно? – спрашивает она, указывая на стул, стоящий возле меня. Я вытягиваю его, и она садится рядом, улыбаясь. Я скучала по ней.

– Что я могу для тебя сделать?

– Я просто хотела сказать, что мне очень жаль, – вздыхает Лили. – Я знаю, что была так глупа в отношении Скорпиуса. А ведь ты не сделала ничего плохого.

– Мне тоже жаль за мои слова, – говорю я. – Я была стервой. Друзья?

– Друзья, – улыбается она улыбкой отца, – и… Спасибо за беседу с Лорканом…

Она густо краснеет.

– Без проблем, – подмигиваю я, – он хороший парень. Его просто надо подтолкнуть в нужном направлении.

– Ага… Он отличный парень, – говорит она отстраненно.

– Кто знал, что один из близнецов Скамандер заставит непробиваемую Лили Поттер краснеть, – улыбаюсь я.

– Я не краснею! – протестует она и краснеет еще сильнее.

*

В течение следующих нескольких дней, наши с Лили отношения становятся более непринужденными. Хотя я все еще не разговариваю с Джеймсом (а он не говорит со мной), мы с Дом снова становимся лучшими подругами и даже у Альбуса, кажется, улучшилось настроение. Жизнь стала гораздо проще. Дом и правда поддерживает меня в моем положении, она даже захотела увидеть изображение первого обследования. Она сказала: «Ум-м», когда я ей его показала, но я сомневаюсь, что она смогла там разглядеть больше, чем мы с Хью. У меня появилась мысль, а вдруг она готовит мою безвременную кончину, ведь если подумать, кто будет так радоваться, смотря на фото будущего ребенка своего парня, которого родит другая?

Хью становится все более невыносим, как и большинство братьев. Он покрасил свои светло-коричневые волосы черной, как смоль краской, и теперь у него пирсинг не только в брови, но и в губе тоже. А еще он заявил, что как только ему исполнится семнадцать, он непременно сделает себе татуировку в виде Черной метки на предплечье. Честно говоря, этот парень иногда бывает таким болваном. Я сомневаюсь, что он осознает, символом чего для наших родителей являлась Черная метка. Она принесла столько горя и страданий нашим родным, а сейчас же стала просто данью моде. С другой стороны, на последний Хэллоуин Джеймс пришел одетый в костюм Волдеморта. Что за родственники, один глупее другого…

Очень похоже, что примирение старых врагов витает прямо в воздухе. Но самым большим сюрпризом было для меня время после Трансфигурации в понедельник, после дня Св. Валентина. Малфой задержался после занятия, и Дом поспешила на Гербологию одна, не дожидаясь меня. Он выглядел робким, а я из чистого упрямства, прошла мимо него с высоко поднятой головой. Малфой поспешил за мной из класса, да так, что ему приходилось чуть ли не бежать, чтобы успеть.

– Уизли, подожди!

Я продолжаю идти.

– Ну, ты можешь, по крайней мере, поговорить со мной? – просит он.

– Зачем? Чтобы ты мог снова оскорбить меня и мою семью? – огрызаюсь я, нарушив обет молчания.

– Послушай, мне очень жаль. Мы оба сказали, не подумав.

– Я подумала, – отрезала я. – Ты высокомерный, эгоистичный идиот…

– Да, именно так ты и сказала, – прервал он меня. – Но ведь мы можем начать все сначала?

Я останавливаюсь так резко, что маленькая первокурсница, идущая следом за мной, врезалась в меня и упала навзничь. Малфой улыбнулся и помог ей подняться, а девчушка бросилась дальше по коридору, отчаянно краснея. Я взглянула на него.

– Эй, ты должна прекратить так хмуриться, словно у тебя запор, – усмехнулся Малфой.

– Заткнись.

– Ладно, я действительно думаю, что мы должны все это прекратить… В любом случае. Мы не можем быть вдали друг от друга долгое время.

– Почему нет? У меня прекрасно получается тебя ненавидеть, – бросаю я.

– Я сожалею, что сказал о твоей маме, – пожимает он плечами. – Но я все равно мудак, а это также часто в семье Малфой, как рыжие волосы в семье Уизли.

– Значит, именно это мне сказать ребенку, – говорю я, указывая на живот. – Он будет рыжим мудаком?

– Он может быть блондином, – пожимает Скорпиус плечами. – Но дело в том, что я вовсе так не думал, когда говорил. И мне кажется, мы должны быть друзьями.