Михаил уселся на складной стул и принялся растирать полотенцем ноги.

– Я же не пловец, хотя к спорту всегда имел определенное касательство, – улыбнулся он, стараясь отводить взгляд и откровенно не рассматривать Селиверстову, стоявшую в трех шагах от него в одном купальнике.

Это было трудно. Фигура у спортсменки была красивой. Может, излишне широкие и мускулистые плечи, но талия была узкой, а сильные бедра не лишены стройности.

– Я думаю, что все виды спорта, которыми вы хоть немного занимались, не заставляли вас нагружать мышцы. Они лишь вырабатывали у вас выносливость, разрабатывали правильное дыхание, а это сейчас для нашего дела важнее, чем чугунные мышцы борца. Отдохнули, Михаил?

– Ну, в какой-то мере, – попытался отшутиться Сосновский.

– Хорошо, пусть мышцы отдыхают, а мы займемся легкими. Давайте продолжать учиться правильно дышать.

– Трудно правильно дышать, когда ледяная вода сковывает тело, – вздохнул Сосновский. – Я всегда думал, что гидрокостюмы непроницаемы, что в них тепло.

Михаил прекрасно знал все о современных гидрокостюмах, ему просто хотелось продлить время на палубе и подольше не лезть в воду. Пять лишних минут ничего не решают, а наслаждение от того, что еще не надо лезть в воду, невероятное.

– Костюмы бывают разные, все зависит от целей погружения, – сразу же начала рассказывать Селиверстова. – Есть и герметичные, но это условная герметичность, потому что на глубине вода все равно лазейку найдет. А это очень неприятно, когда к теплому телу прорывается струйка ледяной воды. Есть и вот такие костюмы, как наши, в которых мы с вами погружаемся. Они менее стесняют движения, вода, которая их пропитывает, нагревается от нашего тела и служит своего рода изолирующим слоем. Когда нужно много плавать и энергично работать руками и ногами, то лучше использовать именно эти костюмы.

– Что мы и делаем, – кивнул Михаил и бросил на лавку полотенце. – Используем. Ладно, продолжаем, товарищ учитель!

Несмотря на то что Сосновский хорошо плавал и в прошлом даже занимал призовые места по плаванию в своем ведомстве, угнаться за Селиверстовой ему было сложно. К тому же об аппаратах, позволяющих автономно перемещаться под водой, не будучи соединенным дыхательным шлангом с поверхностью, он знал лишь понаслышке. Теперь пришлось знакомиться с этой системой, учиться дышать, держать глубину, соблюдать правила погружения. Слишком большая глубина погружения могла вызвать отравление, мешок с воздухом на груди очень мешал плыть. Всему приходилось учиться.

В ночь заброски Михаил не мог уснуть. Он лежал в маленьком кубрике торпедного катера и слушал гул моторов. Селиверстова была рядом, но он не видел и не слышал ее. Спала спортсменка или нет? Вполне могла спать, учитывая ее бойцовский крепкий характер. А может, тоже волновалась, как и всегда перед ответственными соревнованиями. До точки выброски им идти часа три, если удастся избежать столкновения с вражескими катерами.

Стараясь переключиться с тревожных мыслей на рабочую волну, Михаил стал вспоминать свою работу в довоенной Германии. Разведчик под прикрытием дипломатического паспорта – это очень тонкое, артистичное дело. В работе на разведку своей страны подозревают всех иностранных дипломатов. Разумеется, есть среди них и кадровые разведчики, есть дипломаты, которые занимаются дипломатической разведкой. Мало кто знает, но есть и такая форма деятельности.

За дипломатами установлен постоянный надзор со стороны спецслужб. И ошибиться здесь нельзя, нельзя давать повод для сомнений в своей лояльности. Агентурой у дипломата или разведчика с дипломатическим паспортом всегда служат люди публичные, информированные. И чтобы на «засветить» своего агента или доверенное лицо, нужно работать ювелирно. Такие агенты действительно на вес золота. И уж тем более если тебе удалось завербовать высокопоставленное лицо не за деньги или прижав его к стенке компроматом, а найти человека, который будет работать за идею.

Итак, моя задача на первом этапе, размышлял Сосновский, – пробраться в город, выйти на связь и получить документы немецкого офицера с приемлемой легендой. Этап второй: завести знакомства в рамках моей легенды и наблюдать, не заинтересовался ли кто нашей группой, поисками в море и на берегу. И не ведет ли враг аналогичный поиск из-за утечки информации. Третий этап, заключительный: помочь вывести группу из игры, прикрыть, в случае необходимости используя немецкую форму, легенду и имеющиеся на тот момент связи. Хотя если там работает гестапо, то связи не помогут. Ну, будем надеяться, что максимум, с кем мы столкнемся, – это будет абвер. Моя задача оценить, что в абвере знают о разработке, получили они какие-либо документы или только устные сведения, не имеющие подтверждения. М-да, задачка, если еще учесть жесткий лимит времени. А Маша спит!

Маша не спала, она тоже лежала и думала. Спортсменке никак не удавалось отвлечься, и она лежала напряженная, как сжатая пружина. Это было плохо. Нужно расслабиться, дать отдохнуть мышцам и нервам.

Селиверстова стала думать о своем спутнике. Кто он? Спрашивать нельзя, не положено спрашивать, но Мария догадывалась, что Миша – сотрудник НКВД, опытный и грамотный. Другого просто не послали бы. И немецкий язык он знает как родной. А вообще он симпатичный, но, наверное, женатый. Такие красавчики всегда женаты. Господи, о чем это я? Мне о деле нужно думать, о задании, а я о мужиках. Хотя от меня в этой операции мало что зависит. Они меня будут охранять, будут искать место, а потом я просто нырну и зацеплю трос, чтобы поднять торпеду. Или установлю взрыватель на носовой части. И все. Немножко страшно! Не смерти я боюсь, призналась себе девушка, не опасностей, а того, что не смогу выполнить задание. Сколько людей вовлечено в операцию, сколько сил положено, а на мне все сорвется. Вот что страшно. Нет, не сорвется! Надо будет, я, не сомневаясь, взорву торпеду с собой вместе. Война! Родина в опасности! Каждый должен сделать для победы все, что может. И даже больше того.

– Ты что? – тихо спросил Сосновский. – Сон неприятный увидела?

– Нет, – улыбнулась Мария и пожалела, что они лежат в темноте и Миша не видит ее улыбки. – Показалось, что мышь. Я мышей боюсь.

«Заботливый, – подумала девушка. – И кажется, что нет войны и мы с ним просто лежим вместе, как друзья во время похода. Или не как друзья. А что, я бы согласилась, чтобы не как друзья…»

Мысли у обоих почему-то сразу потекли спокойнее. И кажется, оба разведчика задремали под мерное покачивание катера, под ровный гул моторов.

Мария встрепенулась первой, когда почувствовала продольные удары. Это катер вошел в чей-то кильватерный след. След, который оставил недавно прошедший здесь корабль, череда волн.

Через несколько минут в кубрик спустился матрос:

– Поднимайтесь наверх, командир зовет! Срочно!

– Ну вот и отдохнули, – хмыкнул Сосновский, проворно вставая с кровати.

Катер скакал, как на кочках, разбрызгивая вокруг себя мелкие волны. Командир стоял у лобового щитка, глядя на компас и на лоцию прибрежных вод этой части Черного моря. Обернувшись, он крикнул, пытаясь перекричать рокот моторов:

– Здесь немцы были недавно. Если они патрулируют акваторию возле побережья, нас теперь точно засекут по нашему следу. Если вы готовы, я могу вас высадить ближе к берегу, а там уж как получится. Уходить будем, маневрировать.

– Большой риск для вас? – спросила Селиверстова.

– Война, – просто отозвался командир. – Я приказ должен выполнить. Если готовы, я меняю курс и иду к берегу вот на этот мыс. Здесь точка выброса.

Сосновский посмотрел на карту. До берега было километров десять, или чуть больше пяти морских миль, если говорить флотским языком. Для торпедного катера с его скоростью это не расстояние, но вот дадут ли немцы ему уйти? Возможно, на мысе есть береговая батарея, хотя на момент разработки операции ее не было. В районе Анапы могут патрулировать акваторию морские охотники и эсминцы. Нужно сразу попасть в анапские плавни.