Что-то ткнуло Коула в локоть, и он поднял глаза, не обращая внимания на смертоносный взгляд Надии и источник удара.

— Подпиши, где отмечено, — Брэд ДеЛука подтолкнул стопку бумаг к Коулу. Он начал подписывать листы, стараясь сделать это как можно быстрее, но не проявляя спешки, и с каждой перевернутой страницей между ним и Надией становилось все меньше связей. И, наконец, медленно и значимо поставив последнюю подпись, Коул Мастен был официально разведён.

ГЛАВА 112

Я официально стала домовладелицей. Ну… не только я. Ещё один большой мужчина по имени Коул Мастен… Ох, вы слышали о нём? Да, кажется, он рекламировал жевательную резинку или что-то в этом роде. Во всяком случае, у нас с Коулом Мастеном теперь есть дом в Ньюберри с четырьмя спальнями. И восемь гектаров земли с сараем, загонами и достаточным пространством для Коки, чтобы охотиться на горох, пока не отвалятся петушиные ноги. Поместье находится в двух часах езды от Лос-Анджелеса, на что Коул любит сетовать, но я подарю ему на день рождения вертолёт, так что пусть ищет другую причину жаловаться. Я также договорилась об обучении пилотированию вертолётами, поэтому, надеюсь, один из нас сможет воспользоваться этой штуковиной. Не сомневаюсь, что справлюсь с этим первой, несмотря на то, что Коул пугающе талантлив во всём, за что бы ни взялся. Ладно, признаюсь. Я уже знаю, как на нём летать. Пока Коул работал, Джастин тайком возил меня в Ван Найс. Он поклялся держать это в секрете, так что я уверена, милый Джастин ничего не расскажет. Я же хорошо постараюсь и, наконец, хоть в чём-то обыграю своего будущего мужа.

Ах, да. Мы скоро поженимся. Это ещё один секрет. Про помолвку раструбили по всем новостным каналам города ещё до того, как Коул успел встать с колена. Но дата и место свадьбы пока держатся в тайне. Через шесть недель на ранчо в Монтане. Клянусь, это ранчо – настоящий рай. Я понимаю, почему Коул его купил. Оно просто совершенство, окутанное росистыми рассветами, наполненное лошадиным фырканьем и запахом полевых цветов. Рай. Пока не наступит зима – вот это реальная жесть! Жутко холодно… после моего первого декабрьского визита я распрощалась с мыслями остаться жить там круглый год. Оказывается, когда температура падает ниже нуля, я становлюсь немного неженкой. Но маму это, похоже, не беспокоит. Она заняла один из коттеджей и устроилась в нём, счастливая как никогда. Мама искала работу, поэтому Коул назначил её ответственной за поместье. Она разъезжает на квадроцикле, следит за тем, чтобы всё росло как надо, и проводит тёплые месяцы по колено в грязи, сажая растения. Похоже – конечно, тут я могу ошибаться – но, похоже, она и Роберт, один из местных рабочих, завели интрижку. Мама и интрижка. Два абсолютно несовместимых, по моему мнению, понятия. Мы с Коулом делаем ставки на то, как они поведут себя на свадьбе. Конечно же, выиграю я. Никто лучше меня не знает эту женщину.

Так что мама счастлива в Монтане, а мы на постоянной основе поселились в доме в Ньюберри. Такая недвижимость немного не соответствовала моему изначальному ценовому диапазону, а поскольку основная часть моего Плана-Отъезда-Из-Куинси покатилась ко всем чертям, туда же отправился и мой бюджет. Но так как с деньгами от «Бутылки удачи» мне, по-видимому, грозит быть богатой всю оставшуюся жизнь, я могу позволить себе немного разориться. Знаете, как был удивлён Коул, когда он подарил мне половину фильма, а я согласилась? Удивлён. Шокирован – на самом деле более подходящее слово. Сообщая эту новость, Коул чувствовал себя несколько смущённым, его поза была напряжённой, он отодвинулся от меня, как будто ожидал, что мне придёт в голову его ударить. Конечно же, подарок я приняла. Вполне себе благосклонно, должна добавить. А кто бы отказался? Правда… я тогда не понимала, сколько конкретно стоит половина фильма. Теперь, когда я знаю, то понимаю, что это выглядело немного корыстно с моей стороны, я просто приняла подарок, по крайней мере, без несмелой попытки отказаться от его доброго поступка. Но этот мужчина был прав: наша химия принесла фильму удачу. И он получился коммерчески успешным. Сто миллионов долларов в первый уик-энд. Пятьсот миллионов на сегодняшний день от мирового проката. Не знаю точно, что получилось в итоге, но это заставило Коула вопить, кричать и кружить меня, пока у меня не закружилась голова, и я не заставила его уложить меня в постель.

До Коула я никогда не была половинкой целого, одной из пары личностей, соединённых так тесно, что трудно понять, где кончается одна и начинается другая. Со Скоттом я всегда была просто рядом, время от времени пристраиваясь к нему, пытаясь вмешаться в его разговоры, ожидая свадьбы, которая расставит всё по своим местам. Теперь я – половина нас, мы с Коулом так созвучны, так связаны, что не знаю, как я вообще могла жить одна.

Америка тоже объединила нас, наши два имени слишком трудно соединить, поэтому мы стали просто Соул – неразделимые. Нас называют родственными душами, и когда это говорят, я закатываю глаза, но втайне, мне это нравится.

Говорят, найти любовь – значит найти душу, родственную своей. Я нашла такую душу. Нашла Коула, позволила ему уложить меня на лопатки, а потом изменила свои взгляды и сделала его своим. Я так рада, что не отпугнула его, так рада, что он не прекратил свои преследования. Рада, что Бобби Джо трахнула Скотта, и я узнала об этом. Рада, что Голливуд и грунтовые дороги встретились в уникальном месте – в Куинси. И я так рада, что оказалась там в своём выцветшем купальнике, когда этот красивый мужчина с надломленной душой, очутился в нашем городе.

ЭПИЛОГ

Коул окинул взглядом Саммер, её длинные ноги, вытянутые на полу его «мазерати», короткие красные шорты, которые ему так сильно хотелось сорвать, что он не мог этого дождаться. Перед ними во всём своём великолепии растянулось здание «Уолмарта» и парковка полная машин. В густом смоге города деловые калифорнийцы торопливо шагали с покупками, с важным видом прижав сотовые телефоны к ушам.

— Ты готова? — спросил Коул с ухмылкой на лице.

Саммер подняла руки, схватилась за края своего коричневого бумажного пакета, на котором было нарисовано лицо с татуировкой в виде слезы, кроваво-красными губами и кольцом в носу. Она натянула его на себя, поправляя, пока в прорезях не показались её сверкающие глаза.

— Обязательно об этом спрашивать?

Коул рассмеялся, натянув свой пакет. Саммер работала над ним всё утро – бросающиеся в глаза усы, которые закручивались и завивались, кустистые брови наверху заставили бы его стилиста упасть замертво.

— Кто-нибудь, ради бога, напомните мне ещё раз, зачем мы это делаем? — они обернулись на приглушённый голос. С заднего сиденья на них смотрели два нарисованных лица. Подпитывая мозги летней фруктовой пиццей и маргаритами, они долго размышляли прошлой ночью над тем, кем представить Бена и Джастина. Коул повернулся к более низкорослому из них, Джастину, с лицом Элвиса, откинувшемуся на спинку сиденья, в то время как Бен, впервые в своей яркой жизни захотевший быть девушкой, возбуждённо захлопал в ладоши. Он задумал стать Мэрилин Монро и провёл более четырёх часов над шедевром из коричневой бумаги, который проживёт менее двадцати минут.

— Мы делаем это, — терпеливо объяснила Саммер, — потому что Коки нужно соорудить тетербол, и чтобы это сделать, нам нужны материалы.

— Все подумают, что мы грабители, и нас застрелят, — сказал Бен, взволнованно хлопая в ладоши. Коул уставился на него, удивляясь, почему это было сказано столь радостным тоном. Но Мэрилин Монро была права. Вот поэтому, не ставя в известность Бена и Саммер, Джастин уже позвонил в магазин. Поговорил с менеджером. Использовал имя Коула, чёрную карту AMEX и статус знаменитости, чтобы убедить его позволить им сделать покупки в дурацкой маскировке. В «Уолмарте» уже находились десять его охранников в штатском, готовых удерживать на расстоянии любого сумасшедшего. Тем не менее, не было никаких сомнений, что эта вылазка, вероятно, закончится в течение пяти минут после начала.