— Я не глухая, не дальтоник и не тупая. И вижу, что эта машина красная, но ты по недоразумению решил, что я должна быть счастлива получить твой подарок.

— Да. Именно так. Именно по моему недоразумению, мисс Пинкертон. Я так рад, что хоть раз сегодня мы на одной волне, — Коул остановился передо мной и протянул ключ. Я подняла голову и мило улыбнулась.

— Где моя машина? — повторила я. — Чёрный «форд».

— Не знаю, — развёл он руками. — Может, обратишь внимание на эту?

— Верни её обратно.

— Ты ведь не хочешь её возвращать, — Коул подошёл ближе, и его рука опустилась на мою поясницу, мягко подталкивая к машине.

— Ты не знаешь, чего я хочу, — зашипела я.

— Я знаю, ты хочешь этого, — он практически потащил меня к машине, мои туфли скребли по земле, облако пыли последовало за грубым путешествием к сверкающему красному боку авто. Коул подтолкнул меня к машине, и моё бедро ударилось о ручку двери.

— У меня уже есть машина, ты, тупица!

— Ты хочешь не машину, — отрезал Коул. — А это, — затем, решительно обхватив ладонью затылок, притянул меня к себе и крепко поцеловал.

Необходимо принять законы против мужчин, которые могут так целоваться. Его рот доминировал и в тоже время умолял. Язык мучил, но и исцелял. Его вкус погружал в состояние зависимости и цеплял женщину после первой же дозы. Мы уже целовались раньше. На кухне. В моей постели. Оба раза я оказывалась сбитой с толку. Но это был совершенно другой опыт.

Я утонула в его объятиях, колени подогнулись, только он и машина поддерживали моё тело, всё исчезло, кроме движения наших губ. Моё сражение закончилось после первой паузы, его губы сразу же вернулись, второй поцелуй был мягче и слаще. Рука на моей шее уже не стискивала, а скорее ласкала, другая скользнула вниз и пригвоздила меня к его телу, наш контакт, пока мы исследовали рты друг друга, был крепким и полным. Мой язык с жадностью обрушился на его, и Коул уступил моему напору, позволяя мне вести, наши движения идеально гармонировали. Его рука быстро вытащила шпильки, и когда мои локоны рассыпались по плечам, нырнула в волосы и нежно коснулась головы. Я удивилась, как так получилось, что наш поцелуй был бесподобен, а наши характеры так сильно конфликтовали. Как мой рот мог жаждать этого мужчину, когда разум его ненавидел. Коул нежно потянул меня за волосы, я прервала поцелуй и отклонилась, тяжело дыша. Он смотрел на меня сверху вниз, его взгляд опустился и надолго задержался на моих губах, а затем поднялся к глазам. Коул уставился на меня, и я закрыла глаза, потянувшись вперёд, к его рту. Нельзя было позволить ему смотреть на меня прямо сейчас. В этот момент, когда мои ноги дрожали от его поцелуя… невозможно было предугадать, что он в них увидит. Я прильнула губами к его рту, и он открылся мне, а его рука сжалась на моём затылке.

Во второй раз уже Коул оторвался от меня, рукой продолжая удерживала мою голову, нежно поцеловал в макушку и отступил. Прежде чем он отошёл, я почувствовала его руку в своей, посмотрела вниз и увидела серебристый ключ, лежащий в моей ладони. Сунув руки в карманы и опустив голову, Коул шагнул к зданию.

— Я имела в виду именно то, что сказала, мистер Митчелл, — крикнула я, и он остановился, повернув голову в мою сторону.

— О чём это ты? — постарался вспомнить он.

— Автомобиль. Я не хочу этот.

— И? — Коул повернулся ко мне, засунув руки в карманы брюк, как будто его не волновал мой ответ. Я долго смотрела ему в лицо и молчала.

— Мне не нужна эта машина, — наконец ответила я. — Я была бы признательна, если бы ты вернул мою.

— Понятно, мисс Пинкертон, — кивнул он мне. — Что ж. Тогда наслаждайся долгой прогулкой домой.

У меня отвисла челюсть, я шагнула вперёд и протянула руку с протестом на губах. Три эти действия были проигнорированы мужчиной, который толкнул фальшивую дверь офиса, сетчатая дверь захлопнулась за ним с громким треском.

Я издала сдавленный вопль ярости и повернулась к машине, посмотрела на ключ в своей руке, а затем снова на машину. Рука сжала ключ, и бросила его на переднее сиденье машины. Я сунула клатч под мышку и сняла одну туфлю с ноги, обтянутой в чулок, потом другую. Зажав туфли в свободной руке, расправила плечи Иды Пинкертон и сквозь пыль направилась домой.

Когда моя нога в чулке коснулась края площадки, дойдя до границы пыльной земли, я остановилась и обернулась, ожидая что вот-вот прогремит голос Дона об окончании съёмки. Но он молчал, и я наблюдала, как Дон приблизил камеру, двинул её вокруг машины, а затем навёл объектив на переднее сиденье, а вернее на ключи, лежащие на переднем сидении. После долгой паузы Дон оторвал взгляд от монитора.

— Снято. Думаю, мы закончили.

Коул приоткрыл дверь офисного здания.

— Всё получилось, Дон?

— Думаю, достаточно. Не опоздай на самолёт, — кивнул Дон Коулу. — Хорошая работа.

Коул кивнул в ответ, схватил бейсболку со спинки режиссёрского кресла, натянул её на голову и направился к выходу. Я смотрела ему вслед, сузив глаза. Самое меньшее, что он мог сделать, поцеловав меня до потери сознания, – выразить мне благодарность. Я почувствовала толчок по локтю и посмотрела налево, человек с микрофоном указал рукой на Дона.

— Отличная работа, Саммер, — сказал Дон. — Всё прошло не так уж и плохо, правда?

— Мы закончили? — спросила я, бессильно улыбнувшись.

— На сегодня да, — он подошёл и пролистал папку. — Я поработаю с ребятами, чтобы успеть просмотреть всё, нарезать и объединить кадры до возвращения Коула. До завтра мы больше ничего с тобой не будем снимать, так что ты свободна и, если хочешь, можешь отсюда уйти.

Если я хочу? Я протянула руку и выудила оставшиеся заколки из своей испорченной причёски.

— Звучит неплохо, — улыбнулась я Дону. — Спасибо.

— Эй, спасибо тебе! Не многие могут импровизировать, так что на самом деле отличная работа. У вас, ребята, хорошо получается работать вместе, — комплимент в паре с безумием. Но на этот раз, когда Дон улыбнулся мне, моя ответная улыбка была искренней.

Я проделала хорошую работу.

Мы поцеловались, и я выжила.

И у меня сегодня выходной.

Могло быть и хуже.

ГЛАВА 73

Коул в одиночестве сидел в салоне самолёта. Одна его нога покоилась на пустом кресле перед ним, его кресло было слегка откинуто, а перед ним стоял нетронутый стакан. Он смотрел на лежащий на дне стакана лёд и думал, что, чёрт возьми, с ним не так. Самолёт слегка качнуло, Коул посмотрел вперёд, стюардесса, заметив его взгляд, сверкнула улыбкой. Он снова опустил глаза на стакан.

Их последний поцелуй был другим, совсем не таким, как на кухне. Он больше был похож на поцелуй в её спальне, и, вероятно, именно это его и мучило. Когда Коул лежал в её постели, а она перевернулась, забралась на него и поцеловала, он был в полубессознательном состоянии, одурманенный ощущениями, его тело работало на автопилоте, их поцелуй был всего лишь ещё одним ингредиентом декадентского десерта. Но на съёмочной площадке, возле машины, он всё ясно осознавал. Он ощутил каждое чувство, каждый вкус, каждое движение её языка. Он этим, чёрт возьми, наслаждался.

Поёрзав на стуле, Коул закрыл глаза и удивился, почему так сильно упрекает себя из-за неё. Он всего через три дня после того, как поймал Надию с поличным не раздумывая трахнул близняшек в гостиничном номере, и бразильянку – на яхте Диллона. Это даже не нельзя назвать изменой. К тому времени Надию с её режиссёром сотни раз сфотографировали вместе; его член, вероятно, уже был вытатуирован на её теле. Так в чём же проблема?

Может быть, в Саммер. Может, какая-то глубоко спрятанная внутри часть его видела что-то, чего не видел он сам, и хотела, чтобы он держался от этого подальше. Может, дело в ДеЛуке и его угрозах. Ничья сексуальная задница не стоит того, чтобы потерять половину «Бутылки удачи». Она источник дьявольского искушения. Вот что ему необходимо было запомнить.