— Привет, Скотт, — сказала я, поигрывая краем конверта FedEx. Мне не хотелось с ним видеться. За последние три года я жалела о том, что не вышла за него замуж, только когда видела его. С тех пор я потратила бесчисленное количество часов, тщательно устраивая свою жизнь так, чтобы избежать частых встреч со Скоттом. И теперь, вот она я. Преследую человека, чтобы сэкономить несколько долларов на услугах адвоката.

Он кашлянул в трубку, и я ясно представила, как он дёргает узел галстука, опустив глаза и пытаясь придумать, что сказать. Наверное, его взгляд упал на фотографию в рамке на его столе с его новой женой и их маленьким ребенком. Мне не было горько. Он был самым горячим активом в Куинси. Я не удивилась тогда, и не удивляюсь сейчас, что он был быстро прощён и прибран к рукам. Когда старик Лоннер умер, Скотт с женой купили его дом. И они были одной из немногих семей в Куинси, которым мы с Беном не стали звонить. Я просто не смогла.

— У меня есть контракт, и я хочу, чтобы ты его посмотрел. Для меня это сплошная абракадабра. Просто я хочу знать, что подписываю, и ты подскажешь, где и что там выглядит плохо.

— Окей. Я сделаю это, — он, казался, горел желанием помочь, был готов угодить. Некоторые вещи не меняются. — Пошли его Шелли, моей помощнице. Она позаботится о том, чтобы я сегодня же всё получил.

— Я знаю, кто такая Шелли, — моя кровь вскипела под кожей. Шелли была подружкой невесты, одной из роковой семёрки. В ту ночь она не попала в больницу. Счастливая, ей сильно повезло.

— Конечно, знаешь. Я просто… говорю так по привычке.

— Конечно, так и есть, — я не хотела язвить, но мои слова прозвучали именно так. Горько. Горечь в голосе не была частью плана, и поэтому пришлось прикусить губу.

Он ничего не говорил, я тоже. Оставалось только найти предлог, чтобы положить трубку. Скотт никогда не был хорош в словесных баталиях. Предпочитал хорошо выспаться, забыв о злости, а утром сделать вид, что всё в порядке.

Я заговорила прежде, чем у него появился шанс.

— Это контракт с кинокомпанией. Мне предложили сняться в новом фильме, — я не собиралась ему всё выкладывать. Я планировала, что он случайно заметит это в контракте, нахмурится, его брови будут подниматься всё выше и выше, пока он будет перечитывать строки контракта, а потом резко вскинет голову при виде цифры – 500 000 долларов – и слов «главная роль в “Бутылке удачи”». Его желудок скрутит от смеси гордости за меня и сожаления о своей потере.

— Правда? — прозвучал снисходительный вопрос, но в нём слышался достаточный интерес, чтобы заставить меня подтвердить свои слова.

— Да. Коул предложил мне главную роль, — с моей стороны это было глупо и высокомерно – совершенно не нужно для наших деловых отношений, но совершенно необходимо для моего эго. Я хотела похвастаться перед ним своим успехом с восторженным рвением школьного оркестра марширующих музыкантов.

— Коул? — Скотту не понравилось, что я с такой небрежной фамильярностью упомянула его имя. Ничего удивительного.

Я еле слышно пробормотала пару слов, прикрыв трубку рукой и делая вид, что с кем-то говорю, потом убрала руку и сказала уже в трубку:

— Мне нужно бежать, Скотт. Я пошлю контракт Шелли.

И быстро повесила трубку, прежде чем дождаться ответа, до того как мой голос дрогнет, прежде чем потеряю почву под ногами, которую только что обрела впервые за долгое время.

Я опустила голову на руки и прокрутила в голове состоявшийся разговор. Я справилась. Он вёл себя прилично. Так было проще. Хотя, с тех пор как Скотт женился, он был идеальным мужем. Это не должно было меня злить; это должно было делать меня счастливой.

Но не делало.

ГЛАВА 48

Коки в ванне, свежее зерно насыпано. Сотовый телефон остался на кухонном столе, одна бутылка минеральной воды Voss опустошена и выброшена в мусорное ведро. Наушники в ушах, в них играла старая классическая «Сублим»1, его ноги с грохотом побежали вниз по ступенькам и спрыгнули в траву.

Коул уже давненько не бегал по грунтовой дороге. Со времён «Четырёх песен Индии», когда они вели съёмки в какой-то глухомани, в районе, где в тёмных очках он был просто ещё одним белым. Но здесь, где можно пробежать десять километров и увидеть всего лишь пару домов, он чувствовал себя в безопасности. Если так, то стоит попробовать.

Он начал замедлять темп, сворачивая с длинной подъездной дороги к дому Кирклендов налево и направляясь прочь от Саммер, прочь из города. На улице стояла жара. Удушливая жара. В отличие от Калифорнии. Но опять же, здесь всё было не так, как в Калифорнии. Под ногами грязь вместо брусчатки. Вместо пальм величественные виргинские дубы. Саммер вместо Надии. Он остановился, тяжело дыша и подняв облако пыли, и согнулся, положив руки на колени. Боже, эта девушка словно вирус, атакующий его слабую иммунную систему, циркулирующий в его венах и внедряющийся в его клетки. Он выпрямился, уперев руки в бока, и медленно повернулся по кругу, обращая внимание и оценивая всё, что не было Саммер. Ветерок, вспарывающий марево зноя. Раскачивающийся белый хлопок, идеальными рядами тянущийся рядом с ним. Никаких папарацци, никаких камер. Никто его не узнавал, не следил за ним, не судил его. Прямо здесь, на этой дороге с ним может что-нибудь случиться, и никто ничего не узнает.

Но с ним ничего не случилось. Поэтому он снова побежал.

Сильнее.

Быстрее.

Подальше от Надии и этого больного, лживого мира.

Подальше от Саммер и её возбуждающей и осуждающей невинности.

Сильнее.

Быстрее.

Дальше.

Пока он бежал, из-под его подошв вылетала грязь.

Ну… дай подумаю. Кажется, впервые я услышала, что Саммер будет сниматься в этом фильме от Дженни, она работает на почте. Не знаю, от кого узнала это Дженни, но я не поверила. Я всё могу понять, но Саммер? Наша Саммер? Она, конечно, хорошенькая, но не Минка Прайс. И она даже не из Куинси.

В документах записано, что она переехала сюда, когда ей было пять лет.

Именно. Нельзя играть кого-то из Куинси, если ты на самом деле не из Куинси. В противном случае ты просто не знаешь специфику города.

Если только ты не Минка Прайс.

Так вот. На эту роль идеально подошла бы моя дочь. Гораздо лучше, чем Саммер. Её зовут Хизер. Ты должен записать. Хизер Роббинс. Она работает в местном цветочном магазине, но может взять отгул, если у Саммер ничего не получится.

ГЛАВА 49

Я точно не была уверена, как Куинси узнал о моей роли, но могла поспорить, что утечка произошла от Скотта. Или, точнее, от Шелли. В ту же минуту, как я отправила по электронной почте письмо с контрактом, аккуратно печатая в верхнем поле её адрес, я поняла, что подписываю смертный приговор своей анонимной жизни в Куинси.

Я смотрела фильмы и знала, как это случалось с другими. Как перед знаменитостями заискивали и обращали их в паническое бегство на публике. В Куинси такого никогда не случится. Нам нравилось изливать свои чувства из частного пространства наших домов, красться сквозь сарафанное радио и сплетни. Чем сильнее мы притворялись, что нам всё равно, тем более важным был повод.

Я чувствовала, как по городу распространяются слухи. Люди, с детьми которых я вместе росла, бросали на меня очень долгие косые взгляды, я слышала, как смолкал шёпот, когда я проходила мимо кофейни Беннеров. Знаю, что Коулу это покажется странным. Но я не ожидала, что тоже стану жертвой.

— Ни одного звонка! — я бросила шарик теста на вощеную бумагу и стала мять его кулаком, потому что месить было труднее, так как оно получилось круче, чем нужно.

— Ты удивлена? Ты же знаешь, какие люди в этих краях, — мама оторвалась от воскресной газеты с ножницами в руке и половинкой купона и посмотрела на меня.

— Знаю, — я раскатала тесто и прижала его ладонями. — Я просто думала… что кто-нибудь позвонит.