Рома сидел за столом, оперевшись на него локтями, вцепившись пальцами в волосы, и когда Саша замерла на пороге, не в силах даже прошептать хоть слово, повернул к ней лицо, на котором был написан безумный, отчаянный ужас.
- Господи, Рома, что случилось? – выдохнула Саша, бросаясь к нему, разрываясь между мужем и истошно орущей дочкой. – Что случилось? Что? Что мне сделать? Кому звонить?
Вопросы беспорядочно слетали с её губ, такого отчаяния она не испытывала ещё ни разу в жизни. Рома подскочил с места, перевёл безумный взгляд с её лица на лежащий на столе дневник и обратно.
- Никому! Слышишь, никому! – он снова схватился за голову, а Саша всхлипнула, и из горла её вырвалось сдавленное рыдание. – Это он, он! Как я мог? Как я виноват!
Снова послышался хриплый крик, и Саша метнулась к Роме, не зная, что ей делать. Он с силой схватил её за руки, отводя их от своего лица, не давая возможности обнять себя.
- Саша, уйди, пожалуйста, я должен побыть один, уйди!
Снова рыдание, почти не слышное, сорвалось с губ Саши, ей хотелось плакать, умолять Рому не прогонять её. Ей было очень страшно, казалось, что этой ночью вся её жизнь изменилась, перевернулась. Липкий кошмар, в котором они все оказались, не давал сделать ни единого свободного вдоха. Саше было так страшно, и она ничего не могла сделать, потому что ничего не понимала.
- Со мной всё будет в порядке, - сбивчиво прошептал Рома, подталкивая жену в сторону двери. – Успокой Соню, никому не звони, я решу всё сам…
Саша снова вцепилась руками в одежду мужа, не давая ему возможности избавиться от её общества. Сколько же угрозы было в словах Ромы: «Я решу всё сам».
- Рома, родной, не выгоняй меня, - прошептала она, уже видя, что никакие мольбы не подействуют.
- Всё будет хорошо, - Рома отцепил от себя жену и, вернувшись в кабинет, закрыл за собой дверь.
Уже в детской, где Саша устроилась на маленькой кровати Сони, прижимая к себе вновь заснувшего ребёнка, она поймала себя на мысли, что чутко прислушивается к звукам, доносящимся из кабинета. И когда слышит горестный сдавленный стон, внутри её разливается болезненное облегчение. Она беззвучно плакала, быстро стирая со щёк слёзы, и была готова в любой момент бежать к мужу. Но в эту ночь он её так и не позвал.
14.1
Аня со злостью швырнула так и не пригодившийся в дороге шлем в стену прихожей. Её душу разрывали в клочья тысячи бесов. Неужели она, научившаяся сражаться с тьмой дьяволов, поселившихся внутри после насилия, сейчас не сможет справиться с тем, что гложет её так, как ничто никогда не глодало? Весь путь до дома от дачи Макса пролетел, словно в кошмарном сне. Глаза застилали слёзы, бесконечное шоссе всё не кончалось, но, чёрт побери, как же ей хотелось услышать позади рёв движка машины, чтобы понять, что Максу не всё равно. Что он догонит её, скажет, что она глупая, что она ошиблась. Что придумала себе многое из того, что увидела собственными глазами.
Аня растёрла лицо ладонями и сделала глубокий вдох. Она не смогла. Не выдержала. Вся её уверенность в том, что она справится и примет Макса таким, какой он есть, испарилась, стоило ей только увидеть рядом с ним Игоря. Словно туго сжатая пружина распрямилась, и теперь внутри Ани бушевал целый рой бесов, выпущенных из ящика Пандоры. Аня жалобно всхлипнула, стащила испачканную куртку и отправила её следом за шлемом. Боже, она так и не научилась справляться с собой, когда что-то выбивало её из колеи настолько сильно. В данный момент разум напрочь отказывался подчиняться, а в голове то и дело возникали непрошеные картинки, в которых были Макс и Игорь.
Аня полностью разделась, то и дело ловя себя на мысли, что невольно прислушивается к тому, что происходит в коридоре за входной дверью. Глупое сердце лелеяло надежду услышать шаги и звонок в дверь, а память так и продолжала подбрасывать Ане эпизоды их встречи с Максом. И только когда прохладная вода в душе хоть немного отрезвила, она смогла успокоиться и, кажется, даже начала уговаривать себя не паниковать. Ничего страшного не случилось. Ничего нового не случилось. Если уж вообще размышлять трезво и логически, Аня всего лишь увидела то, о чём и так знала. Как часто она представляла Макса с Игорем. Да, помимо воли, да, сразу отгоняя эти мысли прочь, но ведь представляла же! Да, ей было больно даже от крошечной возможности допустить, что Макс и Игорь вместе. Но ведь она принимала это. Что же изменилось сейчас? Всего лишь то, что теперь встречи двух мужчин из её кратковременных фантазий превратились в очевидный факт. А ничего другого не произошло.
Аня вышла из душа, завернулась в полотенце и отправилась на кухню, шлёпая босыми ногами по полу. Хотелось курить, а ещё лучше выкурить сигарету и запить её хорошей порцией виски. Сегодня по пути домой она чуть не попала в аварию, причём не один раз. Нужно кончать с этой ролью заправской истерички и научиться брать себя в руки в любой ситуации, даже в той, к которой оказалась не готова. Открыв ящики кухонного стола, Аня принялась копаться в них, чтобы найти успокоительное. В ушах поселилась ватная тишина, и Аня сейчас слышала только как тикают настенные часы, а может, это была иллюзия. Она ждала звонка. Каждую секунду, оказывается, она ждала телефонного звонка, оттого тишина казалась нескончаемо долгой.
Быстро запив лекарство водой, Аня отправилась в прихожую за сотовым. Хватит уже изображать из себя трагическую актрису захудалого театра. Она просто позвонит Максу и всё выяснит. Трезвая ясность всегда лучше, чем самообман и ожидание худшего.
У Макса был определённый талант делать Ане больно. Да, иначе и не скажешь. Талант. Так, как ей было плохо от мыслей о нём, ей, пожалуй, не было плохо никогда. Даже когда она ненавидела себя после насилия, даже когда ей просто не хотелось жить, ей не было плохо настолько сильно. Боль давила непосильным грузом, сжимала грудь в стальные тиски, не давая сделать полноценного вдоха. Аня существовала в двух состояниях: острой безысходной тоски и моментов, когда ей становилось чуточку легче. Должно быть, в такие короткие мгновения она просто позволяла себе поверить в то, что когда-то всё наладится, но действительность всегда возвращала Аню с небес на землю.
Она звонила Максу каждый день. Набирала его номер на сотовом раз за разом, чтобы услышать равнодушные слова «абонент недоступен». Она съездила к нему домой, раз, два или двадцать два, уже толком не помнила. Один вечер вообще провела, просто сидя у него под дверью. И не добилась ничего. Макс просто пропал. На работе о нём ничего не знали, в клубах он больше не бывал. Оставалась только одна возможность разузнать что-то о Максе. Нужно было просто позвонить Саше, но почему-то Аня постоянно откладывала звонок, надеясь, что удастся отыскать Максима без привлечения кого-то из его семьи. И всё же на кону было слишком многое, и с каждым днём вопрос о том, что Макс так усиленно скрывал от родных, становился всё более неважным.
Аня отпила глоток воды, отставила стакан и сделала глубокий вдох. Раньше ей это помогало. Нужно было просто представить, что сделанный глоток убирает всё напряжение внутри, и поверить в это. Раньше, хотя бы на время, это помогало… Теперь – нет. Ох, Макс, что же ты творишь?
Она вздрогнула, замирая на месте, когда в дверь её квартиры настойчиво позвонили. А после сердце пустилось вскачь с удвоенной скоростью. Наверное, это Максим… Наконец-то! Ну и получит он сейчас у неё!
- Аня… Привет. Как хорошо, что ты дома. Мне можно войти?
На пороге квартиры стоял не Максим, но тот, кто мог пролить свет на всё происходящее, – его отец.
- Да, конечно, входите. – Аня отступила, давая возможность Роману зайти, и заперла дверь. – Проходите в кухню, разуваться не надо, я потом всё приберу.
На языке вертелась тысяча вопросов, которые Аня пока не торопилась задавать. Если причиной нахождения здесь Романа являлся Макс, рано или поздно она об этом узнает.
Отец Макса заметно нервничал, вертя в руках… кажется, это был дневник Максима, и теперь тревожная нервозность Романа передалась и Ане. Да что же такого произошло?!
