Тэхен, поджимая губы, поднимается с постели и одёргивает края свитера. Чонгук смотрит на него задумчиво, переваривая услышанную информацию.

— Я приготовлю ужин. Сходишь за водой? Там совсем немного оставалось.

В ответ получает заторможенный кивок. Тэхен слабо усмехается, невесомо проводит рукой по щеке альфы (Чонгуку этот жест кажется по-своему интимным) и спускается на первый этаж, неспешно перебирая босыми ногами. Потягивается, зевая и тормоша светлые пряди. Для ужина уже поздно, но они потратили много сил, добираясь до дома. За себя Тэхен не беспокоится, но за Чонгука приятное ощущение заботы внутри дёргает за ниточки.

Теперь Чонгук его альфа.

Тэхен невольно расплывается в искренней улыбке, смущаясь и трепеща от собственных же мыслей. Подушечки пальцев касаются сухих губ, пряча в них счастье. Ему хочется танцевать даже без музыки. Движения становятся плавными, ощущения к внешнему миру совсем иные, всё вокруг кажется Тэхену таким замечательным. Спускаясь на кухню, он пробегается фалангами пальцев по деревянной стене, потому что хочется. Тормошит короткими ногтями шероховатость накидки на диване, пока легкой походкой идёт мимо. Даже мелкий мусор, липнущий к ступням, не мешает и не раздражает его.

От воспоминаний из леса слабеют ноги.

Тэхен зажигает лампу на кухне, здесь всё ещё присутствуют запахи их друзей. Но омеге щекочет нос только аромат ели, мороза, мокрой шерсти и шишек.

Тэхен приваливается к столешнице боком, заглядывая в окно, чтобы взбудоражить собственные чувства. То, как Чонгук оставлял на нем свой запах, делает Тэхена слишком слабым. Он снова натягивает ворот свитера на кончик носа, ткань тяжёлая, но приятная к телу.

— Надень, пол холодный.

Погруженный в свои мысли и грезы, Тэхен не услышал, как альфа зашёл за ним. А сейчас вздрагивает, словно пойманный воришка.

Чонгук вкладывает ему в руку тёплые шерстяные носки, а на пол ставит белые тапочки с вышивкой забавного утёнка. Новые.

Когда они были в супермаркете, Чонгук под шумок закинул в телегу эти самые тапочки для Тэхена. Ему просто хотелось сделать это, причин, чтобы отказаться от покупки, не было. Ещё тогда, как знал, что Тэхен надолго задержится у них. Об этом настойчиво наскуливал чёрный волк.

— Так уж сложилось, что друзья у нас с тобой заботливые, но дурные. Сидели в доме, но печку решили не топить. Я все сделал, пока ты переодевался, но на прогрев дома уйдёт какое-то время, — Чонгук кивает головой в сторону печи, все ещё холодной, хотя поленья в топке уже приятно трещат. — Ты не замёрз?

И не нужен Чонгуку никакой ответ. Он сам берет Тэхена за руку, проверяя температуру, и недовольно морщится, потому что, да, омега замёрз. Тэхен этого не заметил, настолько вот замечтался, так далеко улетел в своих мыслях, что низкая температура в доме даже не почувствовалась им.

— Всё нормально, — успокаивает Тэхен. — Я сейчас буду готовить, поэтому согреюсь.

— Уже очень поздно. Мы оба слишком устали для готовки. У меня есть быстрорастворимая лапша. Не самое вкусное, что могу предложить, но быстрое и сытное.

Тэхен правда не знает, что с этим делать, но широкая улыбка сама появляется на его лице. Он кивает и делает небольшой шаг вперёд, шаркая тапком о пол. Чонгук повержен раз и навсегда… Этой улыбкой, которую редко можно увидеть, и этими счастливыми блестящими глазами. У Тэхена холодные руки, покрывшиеся синеватыми пятнами, и мурашки по шее. Он весь светится от сегодняшнего вечера, хоть все ещё совсем немного смущается. Трудно перебороть своё волнение и неловкость. Чонгук глубоко вдыхает необходимый ему воздух, не переставая ощущать в груди беспокойную навязчивую дрожь. Волк скулит, прикрывая лапами морду и елозя хвостом по земле. Он просит… Просит дать им то, что они оба так сильно хотят.

Чонгук может почувствовать, как колет собственные губы от желания поцеловать Тэхена, завернуть в свои руки и согреть. Греть долго и плавно, целуя длинную шею и острые ключицы.

— Я никогда не пробовал лапшу, — омега жмёт плечами, довольно жмурясь. Он смотрит на вожака и…

Ну невозможно, честное слово. Чонгук кладёт обе свои ладони, сухие и всегда тёплые, на щёки Тэхена и торопливо сокращает между ними расстояние, целуя в губы.

Тэхен теряется первые секунды. Он зажмуривает глаза и от неожиданности хватается за чужие запястья, но не отталкивает. Вовсе наоборот. Сжимает, перебирая пальцами и ощущая под ними жесткие волосинки, сухость и грубость кожи. Чонгук практически плавится прямо под ноги омеге. Одно прикосновение к мягким губам вызвало в нем целое беспорядочное цунами. Тэхена хотелось целовать аккуратно, хотелось сгрести в охапку и углубить поцелуй, хотелось кусать губы, хотелось ощутить его язык на вкус и хотелось мягко чмокать сотни раз, в уголки губ, в подбородок, в ямку над губой. Везде, чтобы показать всю заботу и трепетность по отношению к нему. Чонгук хотел показать Тэхену, что всегда будет нежен с ним, что никогда не предаст и не сделает больно. Для омеги это было чуть ли необходимым жизненным фактором.

Чонгук действует первым. Он неспешно сминает губы Тэхена, обхватывая верхнюю, показывая, как надо. Тэхен не двигается, только раскрывает рот пошире. Не знает, что и как ему делать. Его ноги подкашиваются, и столешница позади становится спасением. Опирается на неё поясницей и задирает голову чуть назад, отклоняя сильнее. Тэхен отпускает запястья и, пряча кисти в рукавах свитера, обнимает альфу за талию, окольцовывая ее и прижимаясь животом к животу. Ему хотелось этого больше всего на свете, целоваться с Чонгуком.

Тэхен целовал в ответ, как мог. Аккуратно и неспешно, сжимая ладонями ткань кофты на альфе. Думать, что теперь так будет каждый день, было приятно. От этого факта Тэхен распалялся ещё сильнее, напоминая самому себе, что теперь они с Чонгуком вместе, что вот так целовать его можно будет каждый раз. Голова шла кругом, холодный пол под ногами — тоже.

Это первый поцелуй Тэхена. Чонгук оглаживает его скулы большими пальцами, задевает чувствительные места под мочками ушей и чувствует, как Тэхен в его руках расслабляется ещё больше, отвечает на поцелуй активнее, прижимается ближе.

Воздух заполняется жаром, исходящим от печи. Аромат дерева и горячего камня дурманит, Тэхен втягивает носом глубже, алея щеками. Ему жарко, несмотря на холодные руки. Чонгук весь горячий, его ладони обжигают ровным счетом, как губы, до слезящихся глаз.

Чонгук держит его, как хрустального. Прислушивается к чужому сердцебиению и запаху, улавливая малейшие изменения. Он отпускает все мысли и терзания, освобождая голову хоть раз. Сегодня Чонгук собирается думать только о Тэхене и ни о чем больше. Хосок, воющий где-то на Юге границ, говорит, что стая будет стоять на страже, что эта ночь отдаётся для них с Тэхеном.

Они оба понимают, как мало у них времени, а, может, его вовсе нет. Никому неизвестно, что с ними произойдёт завтра или через пару часов. На поселение могут напасть в любой момент, да хоть через секунду. Они решают с головой броситься в чувства и желания, пока не стало слишком поздно. Тэхен знает, что Чонгук может отдать свою жизнь за кого угодно из стаи. И он знает, что ничего с этим поделать не сможет, Чонгук такой, какой есть. Это сильный мужчина, храбрый и мудрый вожак и чуткий альфа. Тэхен боится очередной боли, но от мыслей, что они могут понести потери в битве, не убегает, смотрит им в лицо. Не смирился, но принял, как факт, поэтому в данный момент, созданный только для них с Чонгуком, он цепляется за альфу, как может. Тэхен с горечью осознаёт, что потерять Чонгука очень и очень легко.

Чонгук хватается за эти редкие минуты, как за самое драгоценное. Он покажет Тэхену, как искренне его могут любить. Альфа далеко не дурак, сам понимает, что битва неизбежна, как и чья-то смерть, уже поджидающая на границах. Чонгук обещает себе сберечь Тэхена любой ценой. Ведь теперь он тоже член его стаи, его семья, его омега и пара.

Белый волк раскрывает своё израненное сердце и тоскующую душу, разделённые с его человеком пополам. Он отдаёт это всё Чонгуку и чёрному волчаре, надеясь, что теперь их сберегут.