– А чьи это покои? – продолжила расспросы я, с удивлением рассматривая пострадавшую от зубов йарина руку. Чистая кожа без единой царапины говорила о многом. – Долго я спала?
– Ваши. Вы изволили двое суток не приходить в сознание, – сообщила мне служанка, извлекая из плетеной корзинки полотенце и застывая в ожидании. – Кого только лорд к вашей постели не водил! Даже жрецов из храма Кардалиса рискнул оторвать от дел. Верховный лично вас навещал, – сделав большие глаза, шепотом поделилась служанка, – взглянул и приказал не будить. Мы и не будили. А как его светлость переживал… Каждый час приказал отчеты слать.
Адена мечтательно вздохнула, видимо, подумав что-то не то. Я же восприняла откровения служанки без особого восторга. Едва ли в столице, после учиненных репрессий, остались самозванцы. Верховный же и вовсе не мелкая сошка. Не мог ли он увидеть больше, чем остальные?
Я вздохнула, покосившись на миг в окно, и так и застыла в недоумении, пялясь на темную мрачную башню с решетками на окнах. Вид на нее открывался чудесный, особенно в ясный полдень.
– А что это?
– Башня скорби, – пожав плечами, пояснила девушка. – Одна из главных достопримечательностей столицы. Ее строительство было начато еще при императоре Далиаре и закончено при его внуке Кристиане, – заученно начала рассказывать девушка. – Башня действующая, до сих пор выполняет свои функции, но сажают туда не всех. Только магов и аристократов. Говорят, в фундамент вмурован меч императора Далиара, Похититель чар. Все чародеи, кроме прямых потомков основателя, лишаются там своих магических сил.
Я с сомнением покосилась на башню, но зарубку на будущее сделала. Рядом не гулять и из любопытства оградку не трогать. Но чтоб мне удачи год не видеть, если меня случайно сюда поселили!
Поморщившись, я замоталась в полотенце, покосившись на грязные после накладок во время перемещения вещи. Проследив за моим взглядом, Адена ойкнула и куда-то испарилась. Ненадолго. Платье, с которым она вернулась, лишь усугубило мои подозрения. Отрабатывать придется много, очень много.
Путаясь в подоле и норовя зацепиться рукавами за все выступающие предметы, я доковыляла до двери, из-за которой и была выпихнута довольной Аденой. Нет, она не злорадствовала и искренне радовалась, любуясь, как идеально село платье. Но вот лично для меня… саван с кладбища был милее.
Темно-зеленое, приталенное, с серебряной вышивкой по подолу, рукавам и вороту, открывающему шею и ключицы на всеобщее обозрение. Мне было некомфортно даже смотреть на него, не говоря уже о носке. Но другого не имелось. Как сказала Адена, все подготовленные платья были подобного фасона. Ибо такой крой предпочитала лично ее высочество, а ее мнение считалось достаточно весомым, чтобы руководствоваться им при выборе одежды.
Вот только я бы лучше в простыне вышла. Меньше была бы вероятность, что она спадет в самый неподходящий момент. Здесь же достаточно потянуть за рукава, и верхняя половина платья, ни за что не уцепившись, сползет, обнажая либо все прелести своей носительницы, либо их отсутствие.
Сердито закатывая рукава, я и вышла пред серые очи лорда Валиара. Тот в нетерпении прохаживался по комнате, не обращая внимания ни на чай, ни на булочки. Госпожа Чиер отсутствовала, и мне не составило труда предположить, что и Адену выставят за дверь.
– Вам идет, – сухо бросил его светлость, оглядывая меня с ног до головы.
Я фыркнула. Мог бы и не врать.
– Спасибо, но мое платье было лучше, – удержаться от замечания я не смогла. – Так чего вы от меня хотите? К чему все это? Покои леди, платья по любимому фасону принцессы, вид на тюремную башню? Кнут и пряник я оценила, но до сих пор теряюсь: ради чего затеяна демонстрация?
– Ешьте, – приказал мужчина, недовольно поджимая губы. Глубоко вдохнул, беря себя в руки, и сел в кресло. Он выглядел утомленным, цвет кожи почти сравнялся с белизной волос, хотя едва ли минул полдень. Даже в Триере лорд выглядел лучше, собраннее, целеустремленнее, упрямее. Ныне же в его глазах жила тоска и бессильная ярость.
– А потом? – поинтересовалась я, утаскивая с подноса булочку и с удовольствием в нее впиваясь.
Лорд поморщился, недовольный отсутствием у меня манер. Впрочем, если я что-то понимаю, сейчас его раздражало все, что вызывало заминки.
– Потом я вас познакомлю.
– С кем? – отвлекшись от булочки, переспросила я.
– Ешьте быстрее – и узнаете, – процедил сквозь зубы Валиар. – Вы доставляете слишком много проблем.
– Скорее вы, – не согласилась я из чистого упрямства. – Оставили бы меня в Триере, не пришлось бы мучиться сейчас. Зачем вы так усложнили себе жизнь?
Мужчина сжал зубы, удерживая рвавшийся на волю ответ. Я же торопливо запила булочку чаем и, стряхнув на столик крошки, поднялась.
– Ведите, – великодушно разрешила я, подавая руку его светлости. Разумеется, мой жест проигнорировали.
Мужчина поднялся из кресла и быстро зашагал к выходу. Я, подобрав подол, поспешила за ним.
Очень быстро выяснилось, что завязать юбку узлом на поясе куда удобнее, чем шествовать с ней в руках. Правда, не все оценили мою смекалку. Те немногие местные, что попадались на глаза, застывали как истуканы, углядев то ли его светлость, мчавшегося как на пожар, то ли меня, преследовавшую его с подвернутыми рукавами и юбкой, едва прикрывавшей коленки.
Наконец Валиар остановился, застыв перед очередной дверью. Настолько внезапно, что я не успела вовремя затормозить и въехала носом прямо между его лопаток.
– Ау! – выпалила я, отступая на шаг и хватаясь за пострадавший хрящ.
Его светлость соизволил обернуться. Ему хватило пары мгновений, чтобы оценить ситуацию, включая мой затрапезный внешний вид, но, прошипев что-то невразумительное, он втащил меня в чьи-то покои. Покойника, судя по царившей в них атмосфере.
В гостиной, порог которой мы переступили, на двух диванчиках с резными ножками в виде птичьих лап, чинно скрестив руки на груди, сидели маги. Судя по вышивке на мантиях, целители. Напротив, у камина, переговаривались трое мужчин в жреческих рясах. Двое застыли у окна. Лица у них были не самые радужные. Два стражника подпирали одинокую дверь, из-за которой доносились сдавленные стоны.
– Ваше высочество, – быстро окликнул его светлость один из целителей, поднимаясь.
Лицо Валиара закаменело.
– Как он? – бросив быстрый взгляд в мою сторону, осведомился… получается, принц.
– Состояние стабильное, но сколько это продлится… Действие привезенной вами вельстерии заканчивается. Мы сможем сдерживать распространение проклятия еще сутки, после чего придется искать новый способ. Оно набирает силу, чары действуют все хуже. Если бы мы только знали, кого прогневил его высочество… Вы не смогли узнать?
– Нет, – отрубил принц и, вцепившись в мое предплечье, потащил к следующей двери. Той, у которой дежурило двое стражей.
– Синяк будет, – пожаловалась я на «галантное» обращение, но его высочество не обратил на страдания своей подданной никакого внимания. Надеюсь, он никогда не унаследует трон, иначе спасите боги, какой тиран ждет эту страну!
Не сбавляя шага, Валиар втащил меня на середину комнаты и там и оставил, отходя в сторону и давая сполна насладиться зрелищем убитого горем семейства. Несмотря на плотно задернутые шторы, света хватало, чтобы разглядеть собравшихся. В кресле у окна, ругая сквозь зубы нерасторопного секретаря, сидел мужчина, как две капли воды похожий на Валиара, разве что немного старше. В его волосах едва наметилась седина, поблескивавшая металлом на фоне уже ставших привычными для взгляда снежно-белых волос, и не удивлюсь, если причиной ее появления стал лежавший на кровати юноша. На ее краешке, накрыв ладонь пострадавшего своей, сидела, сгорбившись, печальная женщина. Она была уже немолода, но язык не поворачивался вспоминать о старости. Ее усталое лицо на миг осветилось радостью при виде нас с Валиаром, но тут же потухло, стоило юноше на кровати сдавленно охнуть. Его сестра, не иначе, в алом платье такого же фасона, как на мне, сидела тут же, листая тонкую книжицу и то и дело виновато поглядывая на брата, будто могла что-то предпринять для облегчения его страданий. В изголовье застыл, сражаясь с невидимым врагом, седой жрец, по лицу которого крупными каплями стекал пот. Он один удостоил меня улыбкой, явно рассчитывая на помощь.
