Беспалый закрыл глаза и минуту помолчал, собираясь с мыслями. Давно он не говорил таких длинных речей, даже устал. Но он чувствовал, что солдатик ждет открытия главной тайны: как обмануть Зону и выжить. Единственное он, дурак, до сих пор не понял: что сам ты уже почти ничего не решаешь, это она просто позволяет всем нам жить, постоянно проверяя коэффициент мышления, подставляя на твоем пути всевозможные смертельные ловушки, будь то монстр или человек. Это очень похоже на естественный отбор, а еще больше – на селекцию. Зона словно выводит особый вид созданий – совершенных машин убийства. И больше Зона не разделяется на мутантов и людей. В ней живут лишь монстры.

Внутри что-то заворчало, протестуя, и в сознание проникла чужая мысль.

«Во мне живут не монстры, а существа, способные выжить при любом природном катаклизме!»

– Ну, опять взялась за старое, – проворчал недовольно Беспалый. – Все ей нужно контролировать. Разъяснять. Не дает даже импровизировать. – И зло огрызнулся: – И при потопе выживут?

Хотя уже сомневался, что для Зоны вообще в природе существует что-то невозможное.

– Ты с кем разговариваешь? – недоуменно поинтересовался Бардак, подозрительно осматриваясь вокруг.

– Да так, – угрюмо бросил сталкер, – бывшая жена через мозг пытается связаться со мной. Вот несносная баба.

– А ты что, был женат? – В голосе парня послышались нотки удивления.

– Да нет же, идиот! – раздраженно бросил Беспалый. – Просто мысли вслух. И хватит меня доставать глупыми вопросами. Что, уже надоело слушать про Зону?!

Бардак заткнулся.

– Вот так-то лучше, – миролюбиво заключил он. – А теперь самое важное! – он вновь криво усмехнулся. Нравилось ему щегольнуть интеллектом и пустить пыль в глаза молодняку. Хотя и приходилось это делать впервые. – Ты, наверное, имеешь представление об игре в шахматы и о том, как ходит каждая фигура. – Он не спрашивал, а больше констатировал факт. – Так вот, Зона – это большая шахматная доска, а Зона-сущность – твой наделенный разумом противник. Каждая твоя фигура – это ты, а твоя рука, передвигающая фигуру, – твое сознание. Первый ход за ней, так уж повелось. Право хозяина. А дальше… она заводит тебя в такие дебри, из которых порой нет выхода. Ставит к стенке. Но у тебя есть одно преимущество: в этой игре без правил или по своим правилам допускается ход назад. И он позволителен только тебе. Если ты не допустил поставить себе мат в три хода, то проживешь подольше. А знаешь, почему?

– Нет, – рассеянно промычал Бардак.

– У тебя появляется возможность переходить, исправить положение вещей. Она заменит смерть, возможно, травмой или раной. Хотя порой в Зоне это равноценно смерти. Но это шанс. Маленький шанс выжить. Если тебе повезет, ты им непременно воспользуешься. Вот такая она, Зона, авантюристка. За это и любят ее. Все. И я в том числе.

Бардак первый раз поперхнулся, услышав, что, когда сегодня утром он чуть не погиб, – это лишь цветочки. И «чуть» не считается в этом варварском мире. Хотя ему казалось, что он пережил сегодня намного больше, по крайней мере, крупные червивые ягодки. Так нет, оказывается, в Зоне принято считать ягодками саму смерть. Вот тебе и бросок из крайности в крайность. Оказывается, в Зоне не существует правила золотой середины, чтобы и овцы были целы, и волки сыты. Кто-нибудь кого-нибудь обязательно съест, а если не съест, то покалечит. Хотя и в цивилизованном мире со слабыми поступают так же, но там это происходит не так заметно. Откровенно хищно, как у зверей. А сейчас он чуть не задохнулся, осознав то, что через месяц-другой ему все равно придется умереть. Это утверждение ему сильно не понравилось. Во-первых, умирать он еще не собирался, слишком молодой, а во-вторых, тем более не хотелось примерять шкуру слепого пса, его вполне устраивала своя, человеческая. И материнские инстинкты Зоны его совсем не впечатлили. Получается, странная любовь у Зоны к своим «детям». Какая-то садистская. И что это за жизнь – ежедневный риск? Лучше дотянуть до старости и спокойно умереть человеком, чем возрождаться постоянно в новом теле, каждый раз не имея ни малейшего представления, в каком. Вот и складывается дилемма: как остаться в живых и оказаться дома, если вы не спите, а выхода у вас нет, когда все происходящее напоминает страшный кошмар. И про себя твердо решил, что по мере возможности надолго не задержится в Зоне. Тикать отсюда нужно. И как можно быстрее. Иначе… Он даже не хотел об этом думать.

– Я выберусь отсюда, – твердо заверил Бардак и сжал кулаки, – любыми способами.

– И как? – насмешливо поинтересовался Беспалый, не в силах сдержать улыбку. – Улетишь из Зоны на большом воздушном шаре?! – И, рассмеявшись, добавил: – Не получится. Вороны еще при взлете весь шар проклюют. Вон они какие здесь огромные. Конкуренции в небе не допустят. Откуда им знать, что ты пытаешься бежать, а не захватить воздух и тем самым отобрать у них кусок хлеба?

– У меня отец – большая шишка, – важно ответил Бардак, слегка задирая нос. – Генерал. Он вытащит меня из этого Ада.

– Вот размечтался, – закатываясь в смехе, прищелкнул языком Черный Сталкер и ехидно передразнил: – Генерал! Шишка! Да и что он сможет сделать? Снарядить на твои поиски армейскую группу захвата, которая дня через два сгинет в Зоне? На это он не пойдет: проводить операцию, которая и выеденного яйца не стоит. Полный бред. Да и полномочий у него нет таких. Личные дела требуют личных затрат. А ты не велика особа и не затрагиваешь масштабы государственной безопасности. Твоя жизнь – ноль без палочки, хотя и жирный ноль. Да и неизвестно ему, живой ли ты еще. Времени много утекло, а в Зоне молодые быстро погибают. Минута – и ангелы запели. Он это понимает, и ты прекрасно понимаешь, что результат будет ноль. Искать человека в Зоне – все равно что иголку в стоге сена. Заинтересовать нужных людей – тоже смутная затея. Неохотно сталкеры берутся за такое дело, примета плохая. Не стоит забирать у Зоны то, что принадлежит ей. Если она захочет, то сама отпустит тебя, а намеренно это делать слишком опасно. Наказать может за самоуправство. Преступные группировки охотно берутся за поиски и доставку «пропавшего чемодана». Вот только доверия им нет, обманывают часто. Да и не живут они долго. Так что вкладывать в них деньги – абсолютная авантюра по той простой причине, что спрашивать будет не с кого.

– Отец у меня на хорошем счету у правительства, – горячо возразил парень, яростно сжимая кулаки. – И не последний человек в военном штабе.

– Ты еще скажи: главнокомандующий армией, – подковырнул Беспалый. – Да плевать всем, кто твой отец. В Зоне все равны. Будь ты хоть сыном самого президента. Толку никакого не будет. Если Зона решит, она тебя никогда не отпустит. Вот о чем я тебе толкую. И плевала она на все правительства мира. Что они могут сделать?!

– Пригрозить, что сбросят атомную бомбу! – неуверенно пролепетал Бардак. – Если она живая, как ты говоришь, то может испугаться. Зачем ей погибать?

Беспалый просто закатился в судорожном смехе.

– Ну ты, парень, просто дурак. Испугать рыбу водой – до такого лишь глупец додумается. Она и так уже ядерная. Что ей бомба? Лишнее вливание силы. Военные на такое не пойдут, не станут рисковать. Они и так с ней справиться не могут, понимая, что она растет. Метр за метром отвоевывает землю у людей. А здесь преподнести ей такой козырь, – он покачал головой, – будет полное безрассудство. Так что не тешь себя иллюзиями и живи настоящим. Твоя судьба теперь неразрывно связана с Зоной. – И беспечно махнул рукой. – А отцу твоему уже, наверное, сообщили, что ты погиб смертью храбрых, останавливая очередной «прорыв» монстров. Может быть, даже тело какое-нибудь подбросили изуродованное для верности, чтобы комар носа не подточил. Ведь отцу-генералу тоже не нужна огласка, что сын его – дезертир. Для него лучше мертвый герой, чем живой предатель. – И язвительно усмехнулся. – Отпадает причина бесчестия и стыда.

Бардак мрачно слушал сталкера, низко опустив голову, и отрешенно рассматривал ладони. Линия жизни была четко выраженной и глубокой: прекрасный знак. Вот где можно поверить во что угодно, даже в хиромантию.