– Слушай, – неуверенно начал он, – может быть, еще раз туда сплаваешь?
Сингалез, не говоря ни слова, завертел головой.
Капитан ван Тох почувствовал, что его языку не терпится разразиться ругательствами, однако, к своему удивлению, вдруг понял, что вслух он говорит тихо и почти мягко:
– Успокойся, братишка. А как они выглядят… ну… черти эти?
– Как дети… маленькие дети, – прошептал сингалез. – У них есть хвост, сэр, а ростом они вот такие. – Он показал рукой сантиметрах в ста двадцати от земли. – Они столпились вокруг меня и смотрели, что я делаю… они собрались в круг… – Сингалез опять задрожал. – Сагиб, сагиб, здесь не надо, не надо!
Капитан ван Тох задумался.
– А нижними веками они моргают?
– Не знаю, сэр, – хрипел сингалез. – Их там… десять тысяч!
Капитан поискал взглядом другого сингалеза; тот стоял метрах в ста пятидесяти и ждал с безразличным видом, обхватив плечи руками. Впрочем, если человек голый, ему, кроме собственных плеч, руки деть особо-то и некуда. Капитан молча кивнул ему, и маленький сингалез прыгнул в воду. Через три минуты и пятьдесят секунд он вынырнул и тут же принялся цепляться за скалы, однако руки все время соскальзывали.
– Эй, полезай сюда! – крикнул капитан, но потом внимательно пригляделся и сам помчался, перепрыгивая с камня на камень, к этим отчаянно пытавшимся уцепиться за камни рукам; невозможно было поверить, что столь массивное тело может скакать с такой скоростью и грацией. В последний момент он успел схватить сингалеза за руку и, пыхтя, вытащил его из воды, после чего уложил на камни и вытер пот. Сингалез лежал без движения, одна голень у него была ободрана чуть ли не до кости – вероятно, о камни, – но в остальном он был цел. Капитан приподнял ему веко и увидел только белок закатившегося глаза. Ни раковин, ни ножа у него не оказалось.
В эту минуту шлюпка направилась в сторону берега.
– Сэр! – крикнул оттуда швед Йенсен, – тут акулы. Вы будете продолжать?
– Нет, – ответил капитан. – Плывите сюда, заберите обоих.
– Посмотрите-ка, сэр, – обратил внимание Йенсен, когда они возвращались в шлюпке обратно на свое судно, – как тут вдруг стало мелко. Отсюда и до самого берега, – показывал он, тыкая веслом в воду, – как будто тут под водой какая-то плотина.
Только на борту судна маленький сингалез пришел наконец в себя; он сидел, уткнув подбородок в колени, и дрожал всем телом. Капитан отослал всю команду прочь и уселся напротив него, широко расставив ноги.
– Ну, давай, валяй, – сказал он. – Что ты там видел.
– Джиннов, сагиб, – прошептал маленький сингалез; у него задрожали даже веки, а все тело начало покрываться гусиной кожей.
Капитан ван Тох хрипло откашлялся и сплюнул:
– Ну… а как они выглядят?
– Как… как… – Глаза сингалеза опять начали закатываться.
Капитан ван Тох с неожиданной ловкостью ударил его по обеим щекам – ладонью и тыльной стороной руки, – чтобы привести в чувство.
– Thanks, сагиб, – прошептал маленький сингалез, и из-под его век снова показались зрачки.
– Ну что, лучше стало?
– Да, сагиб.
– Раковины там были?
– Да, сагиб.
Капитан Я. ван Тох продолжал допрос, демонстрируя немалую терпеливость и обстоятельность. Да, там черти. Сколько? Многие тысячи. Ростом с десятилетнего ребенка, сэр, и почти полностью черные. Они плавают в воде, а по дну ходят на двух ногах. На двух, сагиб, ровно так, как вы или я, но при этом раскачиваются туда-сюда, туда-сюда… Да, господин, руки у них тоже есть, совсем как у людей; нет, когтей никаких нет, их руки больше похожи на детские. Нет, сагиб, рогов и шерсти у них нет. Да, хвост у них есть, немного похож на рыбий, только без плавников. А голова у них большая, круглая, как у батаков. Нет, они ничего не говорили, сэр, но как будто чавкали. Когда сингалез срезал раковину на глубине около шестнадцати метров, он почувствовал, что его спины коснулось что-то вроде маленьких холодных пальцев. Он оглянулся – и увидел вокруг себя многие сотни. Сотни, многие сотни, сэр, они плавали, стояли на камнях и все смотрели, что же там делает сингалез. Тогда он выронил нож и раковину и попытался выплыть на поверхность. При этом он натолкнулся на нескольких чертей, которые плыли над ним, – а дальше ничего не помнит.
Капитан Я. ван Тох задумчиво смотрел на по-прежнему дрожавшего маленького ныряльщика. От этого парня уже вряд ли когда-либо будет польза, подумал он, придется отправить его из Паданга домой на Цейлон. Бурча себе что-то под нос и пыхтя, капитан отправился в свою каюту. Там он высыпал из бумажного пакетика на стол две жемчужины. Одна была маленькой, как песчинка, а вторая – большой, как горошина, и отливала серебристым и розовым цветом. Капитан голландского судна фыркнул себе под нос и потянулся к шкафчику за бутылкой ирландского виски.
В шестом часу он снова приказал спустить на воду шлюпку, направился в кампонг и пошел прямо к метису от кубу и португальца.
– «Тодди»[4], – сказал он, и это было единственное произнесенное им слово; он сидел на веранде, крытой гофрированным железом, сжимал толстыми пальцами стакан из массивного стекла, и пил, и сплевывал, и глядел, щурясь, из-под косматых бровей на желтых тощих кур, которые что-то клевали в грязном и вытоптанном дворике между пальм. Метис воздерживался от разговоров и только подливал. Постепенно глаза капитана налились кровью, а пальцы перестали его слушаться. Уже почти спустился сумрак, когда он встал, подтягивая брюки.
– Изволите отчалить на боковую, капитан? – вежливо спросил его метис от черта и дьявола.
Капитан выставил палец перед собой.
– Я бы посмотрел, – сказал он, – что это за такие черти, с какими я еще не знаком. Эй, где тут этот поганый северо-запад?
– Там, – махнул рукой метис. – А куда вы, сэр?
– К чертям, – хрюкнул капитан Я. ван Тох. – Прокачусь-ка я в залив Дьявола.
В этот вечер и начались чудачества капитана ван Тоха. В кампонг он вернулся только на рассвете; не сказал ни слова и отправился к себе на судно, где заперся в своей каюте и не вылезал из нее до самого вечера. Это еще никому не бросилось в глаза, поскольку «Кандон-Бандунг» должен был загрузиться дарами острова Тана-Маса (копрой, перцем, камфарой, каучуком, пальмовым маслом, табаком и рабочей силой); однако, когда вечером ему доложили, что погрузка завершена, он только зафырчал и сказал:
– Шлюпку. В кампонг.
Вернулся он опять только на рассвете. Швед Йенсен, который помогал ему подняться на палубу, спросил его – просто так, из вежливости:
– Ну что, сегодня отчаливаем, капитан?
Ван Тох резко обернулся, будто кто-то уколол его в зад.
– Твое какое дело? – набросился он на шведа. – Занимайся своей поганой работой!
Весь следующий день «Кандон-Бандунг» провел на якоре на расстоянии полумили от берега Тана-Маса в полном бездействии. Вечером капитан выкатился из своей каюты и приказал:
– Шлюпку. В кампонг.
Тощий грек Запатис смотрел на него во все глаза – одним слепым, другим косым.
– Ребята, – прокукарекал он, – или наш старик завел там себе девчонку, или совсем рехнулся.
Швед Йенсен нахмурился.
– Твое какое дело? – набросился он на Запатиса. – Занимайся своей поганой работой!
После этого вместе с исландцем Гудмундссоном они сели в маленькую шлюпку и отправились по направлению к заливу Дьявола. Спрятавшись вместе со шлюпкой за скалами, они начали ждать. Капитан расхаживал по берегу залива. Казалось, он кого-то ждет. Иногда он останавливался и издавал странные звуки, нечто вроде «тс-тс-тс».
– Смотри! – сказал Гудмундссон и показал на море, которое в эти минуты было ослепительно-алым и золотым от закатных лучей.
Йенсен насчитал два, три, четыре, шесть плавников, острых как лезвие, которые двигались к заливу Дьявола.
– Дьявол! – пробормотал Йенсен. – Сколько же тут акул!
Время от времени такой плавник погружался в воду, над волнами появлялся хвост, а в воде что-то начинало бешено бурлить. Тогда капитан Я. ван Тох принялся бешено метаться по берегу, извергать проклятия и грозить акулам кулаком. Спустились короткие тропические сумерки, над островом взошла луна. Йенсен взял в руки весла и подвел шлюпку к берегу на расстояние одного фарлонга[5]. Капитан сидел на большом камне и по-прежнему говорил: тс-тс-тс. Вокруг него что-то шевелилось, но что – нельзя было толком разглядеть. «Пожалуй, похоже на тюленей, – подумал Йенсен, – но тюлени ползают по-другому». Это «что-то» выныривало из воды между скалами и шлепало по берегу на двух лапах, качаясь из стороны в сторону, как пингвины. Йенсен тихо подгреб к берегу, остановив шлюпку всего лишь в половине фарлонга от капитана. Ну да, капитан что-то говорит, но что именно – сам черт не разберет; наверное, по-малайски или по-тамильски. Размахивает руками, как будто кидает что-то этим тюленям (но ведь это не тюлени, – еще раз убедился Йенсен), и при этом бормочет по-китайски или по-малайски. В этот момент у Йенсена из рук выскользнуло поднятое весло и шлепнулось в воду. Капитан поднял голову, встал и сделал шагов тридцать по направлению к воде; вдруг раздался треск и блеснуло пламя: капитан открыл огонь из браунинга по шлюпке. Почти сразу же во всем заливе что-то зашумело, завертелось, заплескалось – будто бы тысяча тюленей одновременно попрыгали в воду, но Йенсен и Гудмундссон уже схватились за весла и погнали шлюпку за ближайшую скалу с такой скоростью, что только ветер свистел в ушах. Вернувшись на судно, они не сказали никому ни слова о своей экспедиции. Да, северяне умеют держать язык за зубами!
