Из головы не шёл спасательный плот, оставленный в самолёте. Поспешные умозаключения, отбросившие как вариант спасение по воде, не выдерживали критики. Плот для того и предназначен, чтобы служить надёжным убежищем в открытом океане. На нём можно обогнуть остров вдоль береговой линии и найти спасение там. Вероятно, эта часть океана состоит из гряды островов, один из которых вполне может оказаться обитаемым. Люди как водится, селятся близ побережья, и добраться до поселения легче по воде, чем по суше. К тому же сплав на сконструированном для этого устройстве значительно безопаснее, нежели продираться сквозь джунгли в окружении назойливого гнуса, змей и нарциссов-орангутангов.

     Иван достал ящик с инструментом и пересмотрел содержимое. Дополнил утварью с самолёта. Повертел в пальцах штопор и положил туда же в ящик. Стоило непременно достать этот треклятый плот пусть даже для этого понадобиться разобрать полсамолёта.

     Собравшись, Иван наклонился над сонным мальчишкой, взял за руку, вложил в неё ракетницу и крепко сжал пальцы в кулак. Улыбнулся, подбадривая, и сказал:

     - Петро, остаёшься за старшего. Неси вахту, морячок, и не высовывайся. Если что, дай ракету в небо. Я увижу.

     С бухтой тали через плечо, с тесаком в ножнах и швайкой за поясом, с ящиком в одной руке и с пневматом в другой Иван в очередной раз отправился к самолёту.

     Подходя к берегу, он остановился и припал к земле, скрывшись за развесистыми лопухами широколистого кустарника. Что на сей раз припас ему мёртво стоящий аэроплан?

     В груди горело. Дышать стало трудно, будто утреннее солнце выжгло весь кислород. В сотый раз за последние дни Иван испытывал это мерзкое чувство тревоги.

     Он сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, пытаясь прокачать прану, как учил его дядя Жора. В голове прояснилось. Вернулась уверенность. Ощущение правоты принятого решения и понимание, что бездействие скорее приведёт к гибели, чем любое, пусть на первый взгляд и совершенно абсурдное, но всё-таки действие. Он проверил пневмат, взял его наизготовку и направился к 'хонде'.

     Первое, что бросилось в глаза, большое оранжевое пятно, распластанное под самолётом. Зеркальный эффект в сочетании красок. Ярко-рыжая клякса под синим 'подбрющьем' фюзеляжа, а над ней, на фоне бирюзового, слившегося с океаном неба вторая такая же ярко-рыжая клякса набирающего силу солнца. Был бы Иван художником, непременно изобразил такую идиллию, назвав её 'Два солнца'.

     Но с каждым шагом, Ивану становилось не до художеств. Движения его стали сбивчивыми. Всё труднее получалось переставлять ноги. Ладони вспотели, и резиновая рукоять пневмата увлажнилась. За десять шагов до самолёта Иван отшвырнул ящик с инструментами, скинул с плеча таль и, вырывая утопающие в песке боты, помчался к самолёту.

     Оранжевым пятном на песке оказался спасательный плот. Вернее всё, что от него осталось. Брезентовый тент разорван в клочья. В таком же состоянии и прорезиненное полотно всех пяти воздушных баллонов. Ошмётки днища, куски лееров и части сломанных вёсел были разбросаны на несколько метров. Вырванный 'с мясом', аварийный люк сброса плота валялся в стороне шагах в пяти, а на его месте фюзеляж зиял чёрной дырой с краями, утыканными довольно внушительными вмятинами и пробоинами от ударов палок или камней.

     Ноги у Ивана подкосились, и он бессильно плюхнулся на колени перед ошеломившим его вандализмом. В увиденное нельзя было поверить. Ни поверить, ни объяснить.

     Но теперь Иван не искал объяснений. К чёрту! Эта история переиграла его. Хватит бесполезных толкований, поисков потайных рычагов и мотиваций. Партия окончена. На этом дьявольском острове происходит то, что не поддаётся ни логике, ни объяснению, ни здравому смыслу. В извечном вопросе 'Кто виноват и что делать?', сейчас важна лишь вторая его часть, а именно: 'что делать'. Ответ один - бежать подальше от этого проклятого места и как можно скорее.

     Над головой прогремел удар грома. Ещё один. И ещё... Солнце палило нещадно, а в небе бил гром.

     Но нет, то был не гром. Булыжники с силой ударялись о фюзеляж самолёта, создавая звуки похожие на клокотание рвущихся в клочья небес.

     Иван упал навзничь, прикрыл голову руками. Один из камней угодил ему по ноге. Он вскочил, рванулся к трапу самолёта. Адская боль обожгла икру. Но не боль остановила Ивана.

     На нижней ступеньке трапа стояло существо. Безволосая полуобезьяна с пращей в непропорционально длинной лапище. Целясь в Ивана, тварь вращала пращу. Не мешкая, Иван развернулся к лесу. Метрах в двадцати от него несколько таких же приматов, размахивая пращами и меча камни, неслись в его сторону.

     Иван вскинул пневмат. Развернулся, прицелился в тварь на трапе и нажал на спуск. Гарпун с шипящим звоном полетел к цели и... скользнул примату по груди, срикошетил и впился в ступеньку трапа.

     Сильные лапы обхватили Ивана сзади. Прижали руки к туловищу. Серо-синие морщинистые пальцы соединились в борцовский замок на его на животе. Напряглись, не давая шелохнуться. Тисками сдавили дыхание. Хотя лапы твари были обезьяньи, их сплошь покрывал панцирь из чешуек, точь-в-точь как брюхо каймана. Между пальцами имелись перепонки как у водоплавающих, и напрочь отсутствовали когти. Казалось, это лапы фантастического ихтиандра, возникшего из морских глубин.

     Иван насколько было возможно, расправил грудную клетку и, сделав глубокий вдох, задержал воздух как при погружении. Пальцами он нащупал рукоять тесака. Попытался вынуть из ножен. Ему удалось. Короткими движениями, насколько могла двигаться рука, он стал наносить удары назад, намереваясь вслепую ранить обездвижившее его существо. Над ухом раздался громкий писк. Иван уже слышал подобный ночью. Писк дельфина.

     Рёбра сковал спазм, точно их стянули металлической цепью. Появилась тупая боль в пояснице. Воздуха не хватало, глаза закатывались, а существо всё пищало, брызгало слюной и дышало в затылок гниющей тиной.

     Сознание стало покидать Ивана. Чтобы сберечь силы он перестал бить. Его лёгкие, казалось, превратились в выжатую губку, а кровь перестала гнать по венам кислород.

     Спереди выросло второе такое же существо, вероятно, то, кого не взял гарпун. Мощными лапами оно обхватило Ивановы ноги и дёрнуло на себя. Иван чувствовал, что теперь его подняли над землёй и несут в горизонтальном положении. Непослушная рука выронила тесак...