– Дачи не было или отобрали?

– Государственную я сдал еще будучи членом Политбюро в 89-м, а личной никогда не имел. Кстати, в последнее время я уже не пользовался и спецсамолетами. В Швецию летал обычным рейсом Аэрофлота. Так же, как и потом в Тюмень, в Белгород… И машина служебная у меня в ту пору была самая обычная, ездил на "Волге".

– С кем вы живете?

– С женой. У нас трехкомнатная квартира. Одна из комнат – рабочий кабинет. Других кабинетов нет, так как ни в каких "фондах" не состою.

– Живете в том самом знаменитом доме на улице Косыгина?

– Да-да, в нем.

– У вас есть домработница?

– Нет. Хозяйством, кухней занимается супруга, Зинаида Ивановна, она на пенсии. Правда, ей пока сумму не установили, хлопочет… Понимаете, когда я был секретарем обкома, а затем членом Политбюро, мы считали, что просить у государства пенсию для жены неудобно. Теперь, когда жизнь стала сложнее, пришлось и ей оформлять. Сын у меня профессор, доктор физико-математических наук. Жена его преподаватель, кандидат наук. Внук студент. Они живут отдельно от нас. Вот и вся моя подноготная, никаких припрятанных от народа миллионов, тайных льгот и привилегий.

– Егор Кузьмич, я не ослышался: вы ездите на общественном транспорте?

– Все так. К вам я добрался на метро. Люди меня узнают, подходят. Говорят: чего же вы таким неудобным, запущенным в Москве транспортом ездите? А я что, как все. Метро люблю со студенческих довоенных лет. Скорость, быстрота… Так что никакой персональной или разгонной машины у меня нет.

– Извините, что я все о деньгах да о деньгах. Согласитесь, лучше у вас узнать, чем слухами пользоваться. Проясните ситуацию с вашей недавней поездкой в Америку.

– Я не взял у государства ни одного инвалютного рубля. Доллары для пребывания в Америке я заработал себе сам, выступая в университетах и научных центрах США. И платили мне не по 25 тысяч, как некоторым, а по 500-700 долларов. Хватило на текущие расходы. Ну и, конечно, сувениры и вещи какие-то привез. Имел интересные встречи, беседы. Вообще общался с разными категориями американцев – студентами, аспирантами, учеными, конгрессменами, бизнесменами, журналистами. Я не сам туда поехал, меня пригласили. Главным организатором выступал профессор Стивен Коэн, автор известной книги о Бухарине. Почему я согласился? До меня тропу в Америку проторили сотни "демократов", они пели одну и ту же песню, поливали нашу историю, наш строй. А людей со взглядами, как у меня, не знали. Поэтому я поставил перед собой две задачи: своими глазами посмотреть Америку, где я впервые, и второе – донести мнение моих единомышленников о происходящем в нашей стране и в мире. Должен сказать, что залы везде были переполнены, встречи продолжались по три часа. Вопросы сыпались без конца. Никаких провокаций не заметил, хотя и говорил часто непривычные для аудитории вещи.

– После этой поездки не появилось желание и в других странах отстаивать свои взгляды?

– Знаете, у меня очень много сил и времени заняла книга, которая в апреле выходит в свет. Отдельные ее отрывки напечатаны тиражом около 35 миллионов экземпляров.

– Авторские вы уже получили?

– Когда был членом Политбюро, все гонорары от публикаций отправлял в партийную кассу. Это приличные деньги. Сейчас другое положение. От гонорара из газет и журналов я отказался. Должны заплатить за два отрывка, изданных брошюрами, и, естественно, за всю книгу. Но на миллионы в любом случае я не рассчитываю.

– Запад интерес к рукописи проявил?

– Да. Предполагаю, что в сентябре-октябре книга выйдет в США и в других странах.

– А на какую реакцию вы рассчитываете у нас?

– Книга называется "Загадка Горбачева". В ней написано о том, что происходило в стране, в руководстве, начиная с 85-го года и в предшествующие годы, и что произошло… Впервые публикуются мои записки в Политбюро, где я писал о той опасности, которая надвигалась на страну и привела к развалу государства и экономики. Фактически мои обращения были скрыты от членов ЦК, от актива партии. Вот такая была демократия! Горбачев порою говорил одно, а делал другое.

Думаю, что книга вызовет интерес. Далек от мысли, что все пройдет под аплодисменты. Наверняка кто-то попытается оспаривать сказанное мной. Но пусть оппоненты опровергнут мои слова фактами и данными. А эмоции – не аргумент.

– Не сомневаюсь, что эта тема уже навязла вам в зубах, но что делать, если для миллионов людей Лигачев ассоциируется в первую очередь с антиалкогольной кампанией…

– Я разъяснял: считаю ту политику правильной, но не все методы и средства для ее проведения оказались пригодные. Хотя результаты ведь положительные имели место. Резко сократилась преступность, увеличилась продолжительность жизни, снизилась детская смертность, повысилась рождаемость. Много было хороших и добрых писем от народа в адрес руководства страны, начавшего антиалкогольную кампанию. Особенно от женщин. Потому что, как говорят, сколько мужьями выпито водки, столько детьми и женами пролито слез. Не я являлся инициатором всей кампании, разработчиком документов и указов, но я активно проводил эту политику. Мне казалось, что каждый нормальный человек может прожить без регулярного, частого принятия спиртного. Лично мне ничто человеческое не чуждо, я готов, если есть возможность, выпить с вами хоть сейчас, например, такого хорошего грузинского вина, как "Киндзмараули" или "Хванчкара"…

Нам показалось, что с алкоголизмом можно быстро справиться. Лозунг "За полную трезвость!" я считаю явной своей ошибкой. Было забегание вперед. Но вместо того, чтобы как-то откорректировать эту работу, критически осмыслить, ее признали неверной и снова принялись латать дыры в госбюджете с помощью безудержного производства алкогольных напитков. По этой части перекрыты все прежние уровни. Вновь появилась в достатке "бормотуха". И сегодня мы имеем то, что имеем: пьянство опять процветает. Но если мы не хотим окончательно деградировать, нам придется вернуться к борьбе с зеленым змием. Кстати говоря, обществу не удастся справиться с преступностью, хотя бы остановить ее рост и потому, что это сейчас не увязано с искоренением пьянства.

– То, что вы сперва угодили в опалу, а затем и попросту были выкинуты из активной политической жизни, лишены возможности руководить, вершить чужие судьбы, не отпугнуло ваших друзей?

– У меня их стало еще больше! Та борьба, которая велась в течение нескольких лет против меня, попытки оклеветать, дискредитировать перед обществом и народом только сплотили моих союзников. Вот даже сейчас шел к вам, меня остановил молодой мужчина, военный, и сказал, что разделяет мои взгляды, что идея социализма жива.

– Из числа руководства страны у вас были друзья?

– Я пришел в Политбюро в зрелом возрасте, когда новых друзей не заводят. Если говорить о тех, с кем я больше всего общался, так это Зайков, Лукьянов, Чебриков, Никонов, Рыжков, Строев, Воротников, Власов, Долгих…