– Я хотела со всей командой это обсудить…
– Ну да, конечно, сейчас-то нам некогда.
– Перестаньте, пожалуйста! – Машка смотрела на них умоляющими глазами, – вы же оба очень хорошие, зачем вы раздражаетесь друг на друга? Это же не поможет.
– Прости, что-то мы и правда какие-то нервные стали, – Лиана пожала плечами, – надо держать себя в руках, а то глядишь, слово за слово, и в горло друг другу вцепимся.
– А я думал, мы просто шутим. – удивлённо сказал Сёма.
– Ты не очень адекватно воспринимаешь ситуацию из-за боли, – сказала Лиана, – Маша права. Напряжение растёт, а это добром не кончится. Не нужно заводиться. Тюрьма, так тюрьма.
– Да уж, поведай, что нас там ждёт, – Сёма скрестил руки на груди, морщась от боли.
– Как говорит Игорь, насколько ему известно, а он знает далеко не всё, он не успел достаточно хорошо там освоиться, тюрьма это совсем не то место, каким его считают.
– Это мы сто раз уже слышали, а какое?
– Это территория справедливости.
– Вот так? Не больше и не меньше? – Сёма хохотнул и скривился от боли.
– Игорь говорит что да, именно так. Поначалу, там царила анархия, выживал сильнейший. Но, со временем, взять ситуацию под контроль удалось некоей группе людей, которые хотели более-менее нормальной жизни, а не сдохнуть в течении ближайших месяцев в битве за съедобный корешок.
– А что, и до такого доходило?
– Ну да, туда же начали сбрасывать публику самую отмороженную, с которой система ничего сделать не могла. И первая волна была очень массовой. Со всех тюрем понавезли беспредельщиков и вышвырнули без инструментов и оружия. Конечно, они там землю жрали поначалу.
– Фу, как грубо! – Сёма покачал головой.
– Ой, какие мы деликатные стали, наверное, удар по голове не прошёл бесследно. Но что было, то было. Я даже представить боюсь, какая жесть там была с самого начала. Это можно считать даже не ссылкой, а изощрённой казнью. Что бы помучились. И до людоедства доходило.
– Второй раз уже сегодня эта тема всплывает, – Сёма задумчиво покачал головой.
– Да, правда. Ну так вот, со временем, туда стали посылать не только конченых маньяков, но и по заказу. Игорь сам так туда попал, сделали крайним в военном преступлении начальства.
– А ты ему веришь?
– В целом да, нет никаких оснований сомневаться.
– Ну ладно…
– Постепенно собралась группа людей, которых заведённый порядок не устраивал. Они понимали, что раз уж выбраться не получается, то нужно как-то здесь жизнь налаживать. Собрали единомышленников, взяли власть в свои руки, несогласных пустили в расход. И установили общество всеобщей справедливости.
– Прям сказочно звучит. Но там же два острова, мужской и женский. Это на мужском так? А на женском что?
– Всё сложнее, они как-то связаны, Игорь говорил, что община смешанная. Люди живут себе спокойно семьями, урожай растят. Но он не всё знает. Новичкам не сразу всё выкладывают, сначала нужно авторитет заслужить, подняться по внутренней репутационной лестнице.
– А как же, когда новых завозят? С ними что?
– Забрасывают всегда в одно и то же место, их сразу отлавливают, стараются безболезненно, помещают в фильтрационный лагерь, где и объясняют правила жизни. Кто хочет, принимает, кто не хочет, дают время подумать и посмотреть. С плеча никого не рубят, но особо и не церемонятся. Если ты не хочешь жить по общим правилам, значит, представляешь угрозу всей общине и тебя нужно ликвидировать.
– А Игорь что?
– Игорь проштрафился по полной программе. Не хотелось ему там оставаться, считал себя невиновным и мечтал выбраться. Для начала, хотя бы из тюрьмы, на другой континент. Украл у общины золото и купил себе билет. Можно и так. Теперь сообщение работает с другими континентами.
– Так же как и мы? На подводной лодке плавают?
– Да, точно, и сделал её тот же мастер, что и нашу.
– Лодочник? А тут другие есть вообще? Или у него монополия?
– Я, честно говоря, не слышала. Может и есть кто. Но сомневаюсь.
– А он не боится возвращаться? Его же там за это по головке не погладят.
– Убьют. Сто процентов. Других вариантов нет. Общество там стабильное и справедливое, но с нарушителями не церемонятся.
– Надо же, – вдруг сказала Машка, – преступники создали общество нетерпимое к преступникам. Удивительно!
– Да уж, – согласилась Лиана.
– И в чём смысл? Зачем он туда едет? Или он на лодке думает отсидеться, не показываться на глаза? – спросил Сёма.
– Нет, – ответила Лиана, – наоборот, стремится пойти. Хочет утрясти все вопросы.
– Но, я так понял, что они не утрясаемые. Значит, это просто самоубийство.
– Я тоже его уговаривала отсидеться, но он не хочет. Смерти не боится.
– И что? Мы им пожертвуем?
– Надеюсь, что нет. Всем на этом свете что-нибудь нужно. Постараемся предложить сделку.
– Какую?
– Пока не знаю, на месте будем думать. Нащупаем у них проблему и постараемся решить.
– А если у этих суровых мужиков нет проблем?
– Ты когда-нибудь видел хоть одного человека, у которого совершенно нет проблем? Ни одной?
– Надо подумать, но вряд ли.
– Вот и я об этом. Это не обязательно враг, с которым они не могут справиться. Это может быть что-то более деликатное, или экзотичное…
– Например?
– Ну не знаю я! Что ты меня мучаешь? Там посмотрим. Может мой отец с дедом там, это тоже может помочь.
– А если их там нет? Или они на плохом счету?
– Я, может, необъективна, но это вряд ли. Они же не с корыстной целью свои экспедиции затевали. А к таким людям везде с уважением относятся – тем, которые об общем благе думают.
– Тебе видней. Я вообще-то не критикую, хочу размять проблему, всё предусмотреть.
– Это хорошо, но всего, всё равно, не предусмотришь.
– Тоже верно, но стремиться мы к этому будем, – Сёма вздохнул, – вы спать не хотите? А то наша очередь дежурить. Надо Никитку разбудить.
– Да нет, утро же, – сказала Машка, – пить вот только хочется.
– Так в чём проблема? Иди, вон, стену полижи, – ответил ей Сёма и кивнул на один из сводов пещеры, на котором поблёскивали капельки конденсата.
Машка поморщилась.
– Фу, там вкус такой противный у воды! Я каждый раз как облизываю, про себя думаю, что это яд какой-то и сейчас мне плохо станет.
– Ну, мы все там пасёмся и ничего пока. Живы вроде. Выбора-то нет. Хотя вкус, и, правда, отвратный.
– Это не у воды вкус плохой, а у камня. Старайтесь языком капельки снимать, а стену почти не касаться, – сказала Лиана, – а то, видела я, как вы её вылизываете. Весь верхний слой уже съели.
– А я видел, как ты пьёшь. Так вообще напиться невозможно. Как змея. Ощущение что просто языком стену трогаешь. Оно, конечно, мило, но бестолково как-то.
– Учти, я тебе скидку делаю, потому что ты побитый, иначе бы давно уже отхватил у меня.
– А что я не так делаю? – удивился Сёма.
– Она хочет сказать, что ты очень раздражительный и не всегда следишь за тем, что говоришь. Иногда получается резковато и обидно, – Машка решила выступить в роли миротворца, – но мы понимаем, что это только от плохого самочувствия.
Сёма слегка пожал плечами.
– А мне казалось, что я такой же, как и всегда. Простите тогда, если что.
– Уже! – сказала Лиана и слегка хлопнула его по плечу.
– Аааа… – Сёма скривился от боли.
– Ну хватит, не наигрывай. Маш, разбуди, и правда, Никитку, нужно думать, что дальше делать. Не стоит нам ещё на одну ночёвку оставаться.
Машка пошла вглубь пещеры, а Лиана пододвинулась к Сёме.
– Ты меня тоже прости, я тоже не в себе.
– Чего уж, и не такое бывало, разберёмся.
– А его тут нет! – раздался из глубины Машкин голос.
– Как нет? – хором сказали Сёма и Лиана, повернувшись к тёмному гроту.
Его, и правда, не было. Лиана вскочила и, включив фонарь, обшарила всю пещеру. Хотя, обшаривать-то было особо нечего. Не было ни коридоров, ни ответвлений, ни каких бы то ни было укрытий. Никитка как в воздухе растворился. Они были здесь втроём, в этом не было никаких сомнений.
