Но больше всех снарядов среднего калибра «наловил» «Цесаревич», по которому вели огонь все японские корабли – аж целых десять. По счастью, ничего особо серьезного они уничтожить или подбить не смогли. Несколько рваных дыр в небронированном борту, три 75-миллиметровые пушки, разодранный почти пополам катер, оборванная якорная цепь и выгоревшая кормовая штурманская рубка – не в счет. Правда, само зрелище периодически вздымающихся над головным броненосцем дымных шапок от разрывов вражеских снарядов было не самым приятным для всех, кто наблюдал за происходящим с других русских кораблей.

Японская колонна продолжала идти выбранным курсом почти строго на норд, что, с одной стороны, позволяло удерживать русские линкоры от прорыва к Бицзыво, а с другой, в связи с общим преимуществом в ходе у японских кораблей, предоставляло возможность, обогнав русских, всеми силами навалиться на их флагмана. В 12:10 Макаров довернул свою колонну на два румба влево, дабы ввести в дело замолчавшие кормовые башни, для которых противник стал временно недосягаем, а затем, минут через пять, «Цесаревич» лег на курс, параллельный японской колонне.

Именно в это время, в 12:15, было отмечено первое попадание в русский флагман 12-дюймовым снарядом с «Асахи». Снаряд врубился в броненосец метрах в десяти позади средней шестидюймовой башни. Он выдрал изрядный кусок небронированного борта надстройки. Внутри нее в нескольких местах его осколки пробили кожух второй трубы и дымоходы, но, по счастью, навылет. Котлы не пострадали. Задымление внутренних помещений удалось вскоре ликвидировать, просто заткнув дыры тем, что попалось под руки. Сама башня от сотрясения минут на пять вышла из строя, но затем вновь возобновила стрельбу.

Примерно в это же время получил свой первый снаряд главного калибра и флагман адмирала Того. Русский бронебойный снаряд попал в щит шестидюймового орудия кормового верхнего каземата и, пробив его, изуродовал казенную часть пушки. То, что сам снаряд при этом не взорвался, а только лишь разбился на несколько крупных кусков, не спасло от смерти четверых членов расчета, но, возможно, спасло весь броненосец от взрыва боекомплекта…

В 12:20 второй русский броненосный отряд полностью довернул на параллельный противнику курс. Примерно в это же время поднявшийся на мостик трюмный механик Кошелев лично отрапортовал командиру концевого в колонне «Баяна», что поступление воды в носу перекрыто, подпоры и клинья полностью раскреплены и крейсер может вновь развить свой полный ход. Вирен немедленно сигнализировал об этом флагману и вскоре получил приказ: забрав с собой четыре истребителя Шельтинга, поддержать крейсера, направляющиеся в сторону Эллиотов. Понимая, что единственный путь – это обойти броненосную колонну противника с кормы, «Баян» в 12:27 резко принял на 4 румба вправо, увеличив ход до 19 узлов.

Отпарировать движение «Баяна» своими силами Того уже не мог. Единственное, что ему оставалось, это отдать приказ командовавшему минной обороной Эллиотов кавторангу Такэбо немедленно собрать в кулак все оставшиеся миноносцы, включая и те, что находятся у Бицзыво, а затем, по возможности объединившись с силами каперанга Асаи, произвести массированную атаку на русские корабли, подходящие к пункту высадки от Порт-Артура.

Такэбо, чьи корабли 10-го и 11-го дивизионов миноносцев (№№ 40, 41, 42, 43, 72, 73, 74, 75) уже сосредоточились в двух милях западнее входного бона эллиотской маневренной базы, немедленно двинувшись навстречу противнику курсом на запад – северо-запад со скоростью 12 узлов, приказал выйти на рандеву с ним миноносцам 4-го и 5-го дивизионов (№№ 21, 24, 29, 30, 25, 26, 27, «Фукурю»), развернутым ранее в завесу у Бицзыво…

Море грохотало… В течение сорока минут броненосцы Того и Макарова занимались взаимной разделкой в классическом линейном бою на дистанциях от тридцати двух до сорока пяти кабельтовых. Линкоры сошлись для сражения в кильватерных колоннах впервые не только в ходе этой войны, но и, пожалуй, со времен Трафальгара.

Макаров, дабы не дать японцам меньшими силами охватить голову его колонны, вынужден был дважды отдавать приказ по первому отряду сначала довести скорость до пятнадцати, а в 12:35 и до шестнадцати узлов. В итоге «севастополи» уже с половины первого начали явно оттягивать от уходящего вперед быстроходного отряда. Хотя положение Того это сильно не улучшило: примерно около этого же времени наметилось отставание окутавшегося дымом пожара «Фудзи». «Мягкая», лишенная вертикального бронирования корма оказалась ахиллесовой пятой для этого корабля, чья схема броневой защиты была подобием британских «Ройал-Соверенов».

Сначала проблемы кораблю создала классическая подводная пробоина шестидюймовым снарядом. Но благодаря самоотверженности трюмного дивизиона ее за двадцать минут удалось заделать. Помпы и насосы справлялись, и принятая вода должна была быть вскоре откачана. И в этот момент, примерно в 12:40, японский броненосец получил роковой удар. Двенадцатидюймовый снаряд, в отличие от первого за этот день, сравнительно безобидно взорвавшегося на главном поясе, ударил в нескольких метрах позади едва заделанной пробоины в корме… И мало этого. Он еще и исправно взорвался, едва прошив борт.

Потери трюмного дивизиона только убитыми составили одиннадцать человек, огромная полуподводная пробоина с вывороченными наружу краями принимала в себя форменный водопад. Силой взрыва упоры у первой пробоины были сметены, и вскоре четыре отделения были полностью затоплены водой. Аварийное задраивание водонепроницаемых переборок облегчило ситуацию лишь частично, кроме того, два комингса дверей в следующие отсеки были покороблены, о герметичности их говорить не приходилось. Вскоре вода уже плескалась в подбашенном отделении…

«Фудзи» ощутимо садился на корму. За десять минут его скорость упала до тринадцати узлов. Тем временем сзади в него угодило несколько снарядов с «Баяна», причем один – из носовой башни. Хотя артиллеристы броненосца и поквитались, всадив в проходящий русский крейсер три шестидюймовых, восьмидюймовый «привет» от «Баяна» оказался для «Фудзи» куда большей неприятностью. Вернее, фатальной. Его взрывом вскрыло две трети кормовой трубы, после чего «инвалид» охромел окончательно.

В последующие сорок минут три русских броненосца типа «Севастополь», отставшие от уходящих вперед сцепившихся кораблей Макарова и Того, не оставили подранку и тени шанса. Они неторопливо сблизились с подбитым броненосцем на дистанцию порядка двадцати пяти кабельтовых, засыпая его снарядами. И по прошествии получаса «Фудзи» уже пылал, как дровосклад. Грот-мачта и вторая труба рухнули. Кормовая башня с затопленными погребами замолчала еще в 13:10, а когда прямым попаданием вынесло изрядный кусок крыши и заднюю стенку передней, только чудо спасло корабль от взрыва: вода из перебитых труб гидравлики залила разгоравшийся пожар. Однако с башней в любом случае было покончено – развернуть ее в диаметраль для зарядки орудий было невозможно из-за деформации погона.

Выслушав доклад старшего офицера о положении корабля, капитан 1-го ранга Мацумото невозмутимо переспросил:

– Так вы говорите, что у нас осталось одно шестидюймовое орудие на левом борту, а на правом три?

– Так точно. К сожалению, развернуться мы не можем, корабль практически не управляется.

– Благодарю, Хига-сан. Я понял. Прикажите вынести наверх портрет императора. Вы лично отвечаете за то, чтобы он не попал во вражеские руки, но если подойдут наши корабли, он должен быть спасен.

– Слушаюсь, господин капитан первого ранга!

– Стоп машины! Дробь – стрельба. Кингстоны открыть. Свистать всех наверх! Спасаться по способности. И… Нет… Все, господа. На этом – все. Больше приказаний не будет. Я вас не задерживаю, прошу простить меня, если с кем был резок. Прощайте.

– Но, командир…

– Не волнуйтесь из-за меня. Тем более что я потерял много крови и в воде продержусь лишь несколько минут даже с помощью. Шлюпок и катеров у нас уже нет, так что… Прошу вас, уходите. Вы все честно исполнили свой долг…