Мёрфи опустил глаза в пол и напряг плечи, словно на них сбросили целую наковальню.
— Двадцать три, — его губы едва шевелились, когда он шептал.
— Что? — проговорил сквозь зубы Беллами.
— Атому исполнилось бы двадцать три, — повторил Мёрфи, подняв голову, что было похоже на акт неповиновения, за исключением его раболепного тона.
Беллами отшагнул назад, как если бы его кто-то жестко ударил.
— Знаешь, что… в следующий вторник у него должен был быть день рождения, — горько посмеялся Мёрфи, откинув голову назад, и шмыгая носом.
Октавия издала резкий, щемящий вдох, который сломил Беллами. Его плечи задрожали, как будто он смеялся или рыдал, или же проявлял какую-либо явную эмоцию, которая отражала его чувства. Однако его лицо не выражало ничего.
— Дайте мне минуту, — кивнул он на дверь, и Рэйвен вместе с Монти тут же повернулись, чтобы уйти.
— Бел… — шагнула вперед Октавия, смаргивая слезы с глаз.
— Октавия, прошу. Оставь меня одного, — односложно ответил Беллами, отворачиваясь.
Октавия нервно прикусила губу, как если бы ощутила суровость его слов, прежде чем позволить Мёрфи легким движением руки увести ее прочь. Кларк осталась наедине с Беллами в офисе, продолжая стоять у стены в полном одиночестве, и, казалось, даже забыв, как дышать.
— Я… Я ухожу, — сообщила Кларк, поворачиваясь к двери.
Именно тогда она услышала резкое хлюпанье и повернулась, поняв, что тихий всхлип доносился из-за широких плеч Беллами. Она только единожды видела Беллами таким раньше, когда Октавия попала в аварию, и он был уверен, что потерял ее. Кларк вспомнила страх, который поселился глубоко внутри ее естества от ощущения потери сестры.
— Нет… — Беллами утёр рукавом слезы. — Кларк… Подожди, — прошептал он, и Кларк едва признала его голос. Он был безжалостен. Он был хладнокровен, расчетлив, прагматичен и вдумчив. Он никогда не испытывал подобных эмоций, только к Октавии.
— Беллами…
Кларк сделала несколько неуверенных шагов вперед , касаясь его руки в знак утешения. Она чуть не подскочила, когда его рука вцепилась в нее, и он посмотрел на нее с мольбой во взгляде.
— Кларк, — вздохнул он, а его голос вернулся к его привычному баритону. — Ты мне нужна. Сейчас, как никогда.
Кларк чувствовала, как шок распространился по ее венам, воспламеняя каждую клеточку ее тела и подавая сигнал, который напоминал то, что нужно было бежать. Как можно дальше от всего. От своих обязанностей, своих друзей и семьи, своей работы… Она зажмурила глаза, представляя, как убегает.
— Мне нужна твоя помощь, Кларк. Помоги мне избавиться от нее. Разузнай что-нибудь, черт побери. Что угодно. Прошу, — никогда в своей жизни Беллами не умолял так сильно.
Кларк была полностью ошеломлена. У нее не было выбора, кроме как сказать ему. Человеку, который дал ей все, что у нее есть. Чья семья заботилась о ней, когда она не видела смысла в своем существовании. Которого она любила всем сердцем.
— Я… — начала неуверенно Кларк. Она была настолько эмоционально истощена, словно это был переломный момент для ее стремительно тонущего корабля. — Я начинаю сближаться с ней. С Лексой, в смысле.
Беллами округлил глаза и медленно закивал головой.
— Я заметил. Прошлым вечером. То, как она держала тебя за талию. Теперь понятно, почему.
— Но она — крепкий орешек, — Кларк быстро дала ему понять, чтобы он заранее не обнадеживал себя. — Я не знаю… Мне нужно время.
Беллами задумался на мгновение, а потом его глаза потемнели. Его челюсть сжалась, и он стал самим собой вновь. Безжалостный, прагматичный Беллами Блейк, который без колебаний был готов нажать на курок. Тот, кто пытался убить Лексу Вудс.
— Мы справимся. Это будет нелегко, но мы это сделаем. Мы выиграем тебе время. Добудь мне необходимую информацию. Поставь ее перед собой на колени, Кларк. И мы заставим ее ползти, — ярко выражено кивнул Беллами, будучи взволнованным собственными словами.
Кларк не могла ни пошевелиться, ни ответить. Она лишь кивнула, стараясь не замечать ледяное ощущение, что прошло через нее. Он чувствовала себя ужасно, совершенно неправильно.
[X]
Кларк почти подошла к главному выходу, когда ее одернула Рэйвен, которая, видимо, вышла следом за ней из лифта.
— Боже! — вскрикнула Кларк, почти упав, если бы не рука Рэйвен, удерживающая ее. — Какого черта, Рэйвен?
Брюнетка закатила глаза, а затем быстро перешла к делу. Кларк всегда нравилось это в ней, за исключением нескольких шутливых замечаний и непробиваемости, но иначе она не была бы Рэйвен.
— Ты успокоила его? Ну, знаешь, дала ему какое-нибудь расслабляющее занятие или подобное дерьмо? — с тревогой спросила Рэйвен.
— Я — доктор, а не мозгоправ, — закатила глаза Кларк.
Рэйвен издала смешок, выпуская воздух изо рта, прежде чем продолжить свой допрос.
— Так о чем вы говорили?
— Ни о чем, — вздохнула Кларк. — Я просто сказала ему, что мы все исправим. Что я помогу.
Рэйвен выглядела неуверенно, но через мгновение кивнула.
— Я знаю, что с этим пора покончить, но мне все это не нравится.
— Что? Почему? — наклонила голову Кларк, ощутив легкое напоминание того, как Лекса делала это, когда ей было любопытно.
Рэйвен посмотрела на Кларк, как на идиотку.
— Еще спрашиваешь? Потому что я люблю тебя и беспокоюсь о тебе.
Кларк стало тепло на душе. Рэйвен всегда была отчаянно преданной, любящей подругой, с которой ей повезло.
— Это мне нужно беспокоиться. Ты же участвуешь в гангстерских разборках, а не я.
— Ну, я хорошо делаю свою работу, — ухмыльнулась Рэйвен. Кларк содрогнулась при мысли о том, какую именно работу делала Рэйвен. Рэйвен игриво толкнула Кларк рукой, прежде чем продолжить. — И это не я нахожусь в логове сатаны.
— Лекса не сатана, — невольно нахмурилась Кларк.
Рэйвен переиграла выражение ее лица.
— Давай без шуток, Кларк. Она чертовски опасна. Она — оснащенный убийца и… Она чертовски хороша в этом.
Кларк неуверенно отвела взгляд. Как она могла еще спорить с этим?
— Она — тактический гений. И манипулятор. И чертовски хороший лжец, — пылко говорила Рэйвен, напоминая Октавию.
— Это я — лгунья, — вздохнула Кларк, чувствуя давящую на нее вину. — И манипуляторша.
Рэйвен скорчила гримасу удивления, прежде чем выражение ее лица смягчилось. Она положила руку на плечо Кларк, обнажая запястье под рукавом, где показалась вытатуированная эмблема «Ковчега». Три сплетающихся между собой полукруга, что для каждого обладающего подобной татуировкой человека несли разное значение.
— Слушай, ты же так на самом деле о себе не думаешь? — мягко спросила Рэйвен, что было совершенно несвойственно для нее. — Я имею в виду, что между вами есть разница. Она плохая, а ты хорошая.
Кларк покачала головой.
— Знаешь, Рэйвен? Не думаю, что все можно разделить на черное и белое… Я вижу все серым.
Рэйвен нахмурилась.
— Финн так не думал, — ее слова были тихими, серьезными. Она увидела, как плечи Кларк поникли под ее яркими карими глазами. — И ты тоже.
— Финн мертв, — вздохнула Кларк, игнорируя боль, что терзала ее в груди.
— И, черт возьми, не забывай, кто его убил, — прошептала Рэйвен. — Он уже был без сознания, когда они… Когда она… — покачала головой Рэйвен, когда слова застряли в горле.
— Ты его любила… — еле слышно прошептала Кларк.
— Ты тоже, — голос Рэйвен отражал в себе все количество перенесенной ею боли, страданий и гнева, возвращая ее к своему естеству.
Поэтому Кларк сделала то, что она умела лучше всего. Она отвернулась и убежала. Так же, как она убежала из дома от своей матери. Так же, как она бежала от правды всю свою жизнь.
— Кларк, — услышала она голос Рэйвен за спиной. — Я не могу потерять еще и тебя.
[X]
Кларк всегда ненавидела утро понедельника. Она часто страдала от последствий выходных, что преследовали ее всю неделю, и не желала покидать теплый уют постели. Это утро ничем не отличалось от предыдущих. Кларк чуть ли не лунатила в главном вестибюле здания Лексы. Там было слишком жизненно и шумно, чем Кларк была способна воспринять. Этот контраст был болезненно громким для ее ушей.
