– Вы только скажите, я помогу, – убежденно произнес он через минуту. – Может быть, вы заблудились?

– Все может быть… – рассеянно пробормотала девушка и, неожиданно вспомнив о предсмертной просьбе соседки по камере, спросила: – Ты не знаешь, где улица Старооскольская? Скорее всего это пригород, я плохо знаю окрестности…

– Знаю, – обрадовался мальчик. – У нас там дача. Мы год назад ее купили. Вам нужно…

Далее последовали точнейшие инструкции о том, как добраться до нужного места. В ход пошла и сломанная ветка – на рыхлой земле был быстренько начертан план местности, – и несколько фишек, которыми были полны карманы подростка.

– Вы быстро найдете! – частил он, подробно посвящая Женьку в детали.

– Спасибо тебе! – с благодарностью заглянула она в огромные серые глаза, светившиеся из-под козырька. – Тебя как зовут-то?

– Женька, – широко улыбнулся мальчик, протягивая узкую ладошку.

– Тезка, значит, – девушка пожала теплую ручонку. – Может, еще увидимся…

Улица Старооскольская вытянулась вдоль глубокого оврага и явно была застроена в разное время. Маленькие низкие домики чередовались с двухэтажными особняками, гордо уставившимися тонированными стеклами на широкую бетонку. По ней то и дело проносились молоковозы, соревнуясь в скорости со строгими джипами и узкоглазыми иномарками.

«Ничего себе райончик у бабы Маши, царствие ей небесное! – пронеслось в голове девушки. Потом, вспомнив о странностях Сатанистки, Женька невольно усмехнулась: – Хотя, кто ее знает, в каком она сейчас царствии?..»

Нужный адрес она нашла без труда. Стоило ей назвать номер дома, как богобоязненная старушка в темном шерстяном платке принялась неистово креститься. Плюнув несколько раз в Женькину сторону, она презрительно скривила беззубый рот:

– Кто же его не знает-то? Таких, как Машка-Сатанистка, на всем белом свете не сыщешь! Вон он торчит из-за поворота. Вишь, труба покосилась.

– Вижу.

– Вот это и есть ее логово, прости господи! – Старушка еще раз перекрестилась и бойко устремилась прочь.

«Логово» встретило Евгению покосившейся калиткой. Осторожно приподняв ее за один край, Женька отодвинула в сторону прогнившие доски и вошла во двор. Заросшие пожухлым бурьяном грядки кричали о запущенности. Не лучше выглядел и сам дом. Побеленные когда-то стены, облупились и торчали грязными заплатками темно-коричневой глины. Утешало лишь то, что почти все стекла в низких подслеповатых окошках были целы.

«Хоть какое-то жилье», – мелькнуло у девушки в голове, когда она, нашарив под полуразвалившимися ступеньками крыльца ключ, вставила его в замочную скважину.

Замок на удивление легко подался, дверь тоже распахнулась без скрипа. Опасливо озираясь, Женька вошла в темные сенцы и затворила дверь. Тут же жуткая темнота окутала девушку своими липкими лапками, заставив ее задрожать. Трясущимися руками она принялась обшаривать стены, пока не наткнулась на дверную ручку. Дернув ее на себя, она с облегчением вздохнула – комната, представившаяся ее взору, выглядела вполне обжитой.

Почистив ноги о порог, Женька отправилась осматривать жилище, на временное пристанище в котором сильно надеялась. И чем больше она его разглядывала, тем больше крепла в ее душе уверенность, что дом этот обитаем.

– Интересно, – вполголоса пробормотала девушка, увидев аккуратно застеленную кровать, – кто же здесь живет?

Хотя прекрасно понимала, что при таком наличии бездомных в городе жить здесь мог кто угодно. Причем невзирая на дурную славу этого жилища. А если в доме живут, значит, могли обнаружить и тайник, содержимое которого завещала ей перед смертью баба Маша.

Женька вспомнила, как на все ее уговоры и доводы та упрямо твердила постепенно слабеющим голосом:

– Все забирай! Хочу все отдать тебе! Никому больше! Они отвернулись от меня… Никто за два года куска сала с хлебом не прислал! Шиш им всем! Такая им будет моя месть!..

Честно сказать, Женька мало верила в предсмертный хрип бабы Маши. Списывая все это на помутнение рассудка пожилой женщины, просидевший почти год в одиночке. Но сейчас, оглядывая стены, она решила все-таки слазить в тайник, который, по словам бабы Маши, располагался на чердаке.

Подставив трухлявую лестницу к чердачному люку, зиявшему открытым лазом в маленькой кухоньке, девушка осторожно полезла наверх.

Чердак встретил ее махровыми хлопьями паутины, развешанной в художественном беспорядке трудолюбивыми пауками. Брезгливо отодвигая их творения в сторону, Евгения шаг за шагом продвигалась в дальний угол. Туда, где, по словам умершей женщины, и хранились «несметные сокровища».

– Так, кирпич на месте, – проговорила Евгения, опускаясь на колени перед полуразвалившейся трубой.

Обломок красного кирпича, который служил ориентиром в ее поисках, призывно торчал под углом сорок пять градусов на единственной уцелевшей стене трубы. Тронув его за край, Женька с удовлетворением обнаружила, что он легко подался. Она отложила обломок в сторону и принялась вытаскивать один за другим кирпичи, которых должно было быть шесть. Когда горка из них обозначилась нужным количеством, Евгения с облегчением вздохнула, увидев открывшееся взгляду полое отверстие.

Удивительно, но она растерялась. Маленькая ниша, непонятно для чего выложенная внутри трубы, была заполнена плотно уложенными свертками.

– Прямо мини-пещера Али-Бабы, – прошептала девушка, вытаскивая один из свертков, представлявший собой правильной формы квадрат, заботливо обернутый мягкой белой тканью. – Сейчас посмотрим…

Каково же было ее разочарование, когда на колени ей упали аккуратно упакованные пачки купюр, в недалеком прошлом предусмотрительно деноминированные нашим заботливым государством.

– О черт! – против воли вырвалось у Женьки, и тут же она едва не закричала от ужаса, потому что в доме что-то сильно громыхнуло.

Решив, что тот, чье имя она сейчас назвала, не замедлил явиться, Женька закрыла глаза и принялась исступленно просить господа послать ей спасение.

Грохот повторился…

Девушка вжала голову в плечи и только-только собралась завизжать от ужаса, как представитель царства тьмы выругался вполне по-человечески, причем так витиевато, что Женька невольно покраснела. Несмотря на время, проведенное в тюрьме, она так и не научилась ругаться.

Мужчина между тем, продолжая греметь, метался по дому.

«А если он обнаружит лестницу?!» – обдало морозом позднее прозрение.

Но обитателю внизу, видимо, было не до этого. Суматошная беготня по дому была тому подтверждением.

Неизвестно, как долго просидела, замерев от страха, Евгения, но когда внизу все затихло, она с трудом смогла разогнуть колени. Постучав по ним кулачком, девушка тихонько пискнула, чувствуя, как покалывает ноги, и решила все же довести свое маленькое расследование до конца.

Выложив поочередно все свертки на пыльный пол, она принялась их один за одним разворачивать. Содержимое следующих трех «порадовало» деньгами еще более древними, чем те, которые она обнаружила в первом. Но когда Женька развернула еще два, то едва не задохнулась от радости…

Прямо на нее, позеленев неизвестно от чего лицом, уставился сам президент Линкольн.

– Мамочки! – тихонько вскрикнула девушка, перебирая во внезапно задрожавших пальцах хрустящие бумажки. – Она не соврала!..

Воодушевленная такой находкой, Женька быстро рассортировала содержимое тайника на нужное и ненужное и осталась вполне довольна результатом.

Горка иностранных бумажек, находящихся сейчас в обращении в России, была более чем внушительной. Были они столь интересных раскрасок и принадлежности к различным государствам, что у Евгении невольно закралось подозрение, что баба Маша их коллекционировала скорее из эстетических соображений, чем из желания обогатиться.

– Я теперь просто миллионерша! – выдохнула Женька, спускаясь вниз, после того как вернула ненужные деньги обратно в тайник, а остальное рассовала по карманам. – И могу себе кое-что позволить…