– А, да! – Томас слегка замялся. – Алексис Гослинг. Ты его не видел случайно? Он куда-то исчез.
– Нет, – только и произнёс Дик Маерс. В воздухе снова повисло молчание, и Томас стал чувствовать себя крайне неловко. В конце концов, он встал и сделал пару шагов в сторону выхода. В последний момент он остановился, чувствуя, что его никто не собирается даже проводить. А между тем огромный ротвейлер смотрел на него из темноты, готовый броситься в атаку по первому слову хозяина. Блант вздрогнул, но взял себя в руки и переборол страх.
– На будущее Дик, – тихим голосом заговорил Томас и Маерс поднял голову. – Ещё одна жалоба на тебя, кто-то упомянет про твой нож, и нам придётся принять меры в отношении тебя.
– Ты что, мне угрожаешь? – Дик поднял нож и почесал рукоятью себе шею.
– Предупреждаю, – сглотнув ответил Томас.
– Ты бы лучше предупреждал на въезде в город людей, чтобы они вели себя сдержанно. Кому что-то не нравится, пусть подходят мне лично говорит!
– Я надеюсь, мы поняли друг друга, – сказал Томас, сделав вид, что не расслышал, речи хозяина. На этом Томас и вышел от Маерса.
Как он и ожидал, визит не принёс ему ничего хорошего. Даже информации он толком никакой не получил. Что-то узнать о том, что произошло ночью на заправочной станции можно было лишь посетив саму станцию, но Джошуа собирался туда заглянуть сам, поэтому идти туда не было смысла, а дел и без того хватало. Сейчас же, всё что оставалось Томасу, это сходить к заброшенному ангару. Дождь всё продолжался, и дорога сейчас должна была быть изрядно размытой. На рабочей машине туда тоже не добраться, мост не был рассчитан на вес и габариты автомобиля. Томас посмотрел на серое небо и заметил, как за тучами еле-еле просвечивает солнце. Он хотел выкурить ещё одну сигарету, но решил этого не делать, чтобы не задерживаться у дома Дика Маерса. Вместо этого он направился обратно в сторону школы, это была самая короткая дорога к ангару.
Искут, как уже упоминалось, существовал благодаря деревоперерабатывающему заводу и мусороперерабатывающей фабрике. В большей степени заводу и в меньшей фабрики. На заводе трудилась большая часть горожан и завод единственное, что удерживало людей уехать из этих мест. Завод не приносил достаточно прибыли, чтобы его можно было считать стратегически важным объектом в регионе. И всё-таки какую-то часть возложенных на него надежд он оправдывал. Из-за небольшого потока деревьев, завод работал лишь в треть заложенной мощи. Но больше деревьев поставлять было просто невозможно. Директора завода не один год бились за то, чтобы выбить у государства, хотя бы небольшой кусок лесов, прилегающих к заводу, чтобы можно было не тратиться на доставку деревьев, и в то же время обеспечить себя достаточным количеством древесины. Всё было бесполезно – леса были неприкосновенны. Гружёные машины преодолевали больше двухсот километров, чтобы доставить лес к заводу, а потом ещё триста, чтобы доставить готовый продукт на фабрики мебели и строительные магазины. Разумеется, это было не выгодно для самого завода. Но государство хоть и не давало разрешений на вырубку леса, но поддерживало завод в виде различных льгот, частично покрывая его траты.
Внутри завод выглядел достаточно мрачно, как и другие здания в городе. Невзрачные конструкции поддерживали потолок завода, располагаясь по центральной линии. Тут не было окон, и все стены были сделаны просто из кирпича. Дополнительная отделка означала лишние затраты, а они тут совсем ни к чему. Повсюду лежали опилки, даже в щелях между кирпичей и на паутине. На полу тут и там можно было наблюдать темные крупные, маслянистые пятна, присыпанные опилками. В одном из углов был небольшой склад вышедших из строя и сломанных деталей от станков. Этот металлолом был свален в кучу достаточно крупную, чтобы опасаться подходить близко. Ещё одна такая куча была на улице, за зданием завода. Вывозить этот хлам никто не спешил, и его становилось только больше.
На заводе трудилось чуть больше десятка человек, а руководил всем Самюэл Пичес, которому было уже сорок два. Он трудился тут с самого основания завода и поэтому знал его как свои пять пальцев. Когда ещё только возводили стены, а потом завозили оборудование, Самюэл находился в самом центре событий и лично всем руководил. В холе полицейского участка, на стене среди прочих, можно было заметить пару фотографий, на которых Самюэл ещё совсем молодой стоял в строительной каске посреди стройки. Сам директор завода не любил разглядывать эти снимки, на них он просто стоял и наблюдал за работой. Самюэл не любил сидеть без дела и с других требовал того же. Вот только предоставить работу он не мог в должной мере, из-за отсутствия леса и это его раздражало. Самюэль был женат на Мэдисон, и у них уже была взрослая дочь – Миа. Мэдисон переехала в Искут вместе с мужем, и дочь родилась у них уже тут. Нельзя сказать, что в семье всё было гладко, но Самюэль всё таки ценил близких.
Он сидел в своём кабинете и заполнял отчёт о проделанной работе за прошлую неделю. Пичес старательно просматривал данные на таблицах и переносил их в свой отчёт. Кабинет был небольшой, но вполне комфортный для плодотворной работы. Он находился в самом центре завода сверху, под самой крышей здания. Со всех сторон кабинета были панорамные окна, чтобы можно было видеть, чем занимаются сотрудники. Одного взгляда хватало, чтобы заметить, что кто-то халтурит, или совсем не вышел на работу. За спиной Самюэля стоял шкаф с папками, вешалка и вентилятор. В комнате было душно, и вентилятор постоянно работал с шумом разгоняя воздух. Из-за этого ветром иногда раздувало бумаги, а на стене покачивался календарь. Обнаженная фотомодель в каске на нем прикрывалась пильным диском, и её лицо выражало полнейшую растерянность. На столе у Самюэля стояло два телефона и чашка с кофе, которое уже успело остыть. Он наливал его и погружался в работу, а когда вспоминал о кофе, тот уже был холодный. Из-за окон доносился шум станков, к которому Самюэль давно привык. Шум был для него показателем плодотворной работы, и когда становилось тихо, это было сигналом, что работа встала. Так случилось и сейчас.
Самюэль не поднимая головы, определял, какие станки работают, а какие делают паузу. Ленточная пила перестала работать, заметил про себя Самюль. Уже сейчас он почувствовал, что пила проработала слишком мало, чтобы делать паузу. Но пауза возникла, и он продолжал писать. Только когда пауза затянулась, он оторвался от писанины и поднял голову. На ленточной пиле произошла поломка – вот в чём было дело. Мужчина чертыхнулся, откладывая ручку в сторону. Самюэль тут же поднялся из-за стола и, набросив на себя рабочую куртку, вышел в цех. На других участках работа продолжалась, но поломка на одном станке могла вызвать остановку всех рабочих процессов, а этого нельзя было допустить.
– Что случилось? – с серьёзным тоном спросил Самюэль, подходя к станку, где стояла пара человек. Это были Вильям и Джордан, одни из самых возрастных сотрудников на заводе. Они оба были старше своего начальника и поэтому иногда относились к директору пренебрежительно, без должного уважения. Самюэлю это не нравилось, но он не мог просто так взять и заменить сотрудников другими. Не на кого было менять, всё-таки опыт работы тут играл важную роль.
– Движок накрылся! – махнув рукой, сказал Джордан.
– Дерево плохо просушили, ленту закусило, и движок не выдержал, – добавил Вильям со знанием дела.
– А вы на что тут стоите! – выругался Самюэль, подходя ближе к станку. Огромное бревно одним концом лежало на конвейерной ленте, а другим повисло в воздухе, крепко зацепившись за пильное полотно. Вокруг все было засыпано опилками, но проблема сразу бросалась в глаза опытному начальнику. Вильям с сомнением поглядывал на перекошенное бревно, которое уперлось в стальную балку. Самюэль повернулся к Вильяму и вопросительно мотнул головой. – Своими силами сможем справиться?
– Сложно сказать, надо сперва бревно убрать в сторону. Полотна тоже под замену, не думаю, что они останутся в хорошем состоянии после такого! Думаю, их хорошенько повело и выправить уже не выйдет, – Вильям махнул рукой в сторону.
