Дэн очень устал за эти девять месяцев. Но был горд. Он справился и смог. Из щуплого подростка за короткий срок незаметно трансформировался во взрослого. И приз тоже теперь близок – желанная учёба. Дэн с закрытыми глазами потрогал лежащую в ногах сумку с деньгами и тихо засмеялся.

…Садился «Спаситель», когда солнце клонилось к горизонту. Дэн размял затёкшее тело и выглянул в иллюминатор. Перед ним уютно блестели огоньки городка, пророчившего ему счастливую жизнь. Сердце радостно забилось. Здравствуй, земля!

Дэн распрощался с ребятами, и они разошлись в разные стороны. Каждому из них предстоял длинный путь до дома. Но дольше всех было добираться Дэну – ещё пять часов на автобусе.

Он подошёл к автостанции и встал перед щербатой доской с расписанием.

Так, ближайший рейс к матери был буквально через десять минут.

Тут до него донёсся восхитительный запах жареного мяса. Волнующий, обволакивающий сознание. Повернув голову, парень увидел кафе через дорогу. Вечер был тёплый, владельцы забегаловки вытащили столики на улицу и прямо здесь же готовили на барбекю еду.

Кажется, первым делом «на земле» он планировал поесть. Но как же автобус? Следующий будет только в одиннадцать утра. Дэн задумался.

Да что он, маленький? Не потерпит ещё? Если выберет сейчас вон тот стейк, лежащий с краю, который шкворчит, шипит соком и пахнет невероятно соблазнительно, то ему придётся ночевать здесь, где-нибудь в мотеле. Что делать? Заманчиво покачивались на столиках клетчатые скатёрки, где-то в глубине кафе завлекающе звенели посудой. Мужчина за ближайшим столиком шумно глотнул пива из запотевшего пузатого бокала, тут же обзаведясь большими пенными усами, и довольно засмеялся. Дэн глубоко втянул воздух, пытаясь насладиться запахом растворённого в нём мяса и… решительно направился покупать билет.

…В автобусе Дэн почти всю дорогу смотрел в окно на сгущающиеся сумерки и жевал печенье, купленное рядом с кассами. Мимо проносились фермерские домики с силосными башнями за длинными белыми заборчиками. На полях лежали аккуратные брикеты соломы, напоминающие булочки. Вглядываясь в окна, Дэн думал, что там сейчас накрывают ужины. Пару раз он видел семьи за столом на освещенных верандах, и тогда становилось совсем невмоготу, живот урчал.

Через проход от Дэна крупная женщина с недовольным выражением лица ела большое сочное яблоко. Дама с хрустом откусывала каждый кусок, при этом сок бежал у неё по подбородку, и тогда она торопливо вытирала его ладонью. Доев, тётка убрала огрызок в сумку и достала сэндвичи с ветчиной и огурцом. Умяв их, перешла на пачку чипсов. Затем достала из шуршащего пакета баночку с орешками.

Дэн старался не смотреть на это пиршество и с остервенением жевал безвкусное печенье, похожее на вымоченный картон. Через час тётка наконец насытилась и заснула, откинувшись в кресле. В салоне наступила тишина, и только колёса автобуса ритмично гудели, убаюкивая Дэна. Он незаметно провалился в сон.

В городок они приехали в третьем часу ночи. Сонные пассажиры, таща багаж, медленно вываливались на плохо освещенную площадь. Некоторых людей встречали, другие расходились сами. Через пару минут площадь опустела.

Дэн не сообщал маме о своём прибытии, чтобы она не нервничала. Поэтому его никто не ждал.

Он, словно гончая, вытянулся и глубоко вдохнул летний ночной воздух родного города. Неподалёку стояло такси, но Дэн, повесив сумку на плечо, не раздумывая, свернул за угол.

Все рестораны и кафе города были закрыты, но он знал одно, поблизости с автостанцией, работающее круглосуточно. Наскоро преодолев пару переулков, Дэн вышел к каналу реки, от которого тянуло тиной и мазутом. Дальше начинались склады. На старом здании завода, стоявшего перед ним, зазывно мигала, приглашая войти, вывеска бара «Мясо &Рыба».

Даже сейчас, глубокой ночью, здесь были посетители. В основном рабочие.

Дэн нашёл свободный столик и наконец заказал стейк с гарниром и пиво. Ждать пришлось недолго. Заказ быстро принесли, и Дэн жадно на него накинулся.

Мужик в клетчатой рубашке за соседним столиком оторопел, толкнул рыжего друга рядом и сказал:

– Гляди, ест, словно сто лет голодал!

– Всё верно, – с набитым ртом проговорил Дэн, – я только с вахты. Был на бурильной установке. Девять месяцев дурной еды, когда больше всего на свете мечтаешь о хорошем куске мяса. Тем и сыт.

– Да ты что?!

Мужики подсели к Дэну, и рыжий, наклонившись, сказал:

– А мы вот с Вилли, – он толкнул товарища, – собираемся буквально к концу недели ехать, подписывать контракт. Слышь, друг, расскажи, а каково это – работать на буровой? Чего, неужели всё так сложно?

– Не знаю, как сказать, – с наслаждением запив очередной кусок пивом, проговорил Дэн.

– Ну, ты кратко опиши. Каково там?

– Каково? – Дэн задумался, почесал затылок и сказал: – Ну, если кратко, то тяжело. Холодно. Сыро. И грязно. И ко всему этому надо прибавить постоянный шум и вибрацию. А в остальном… Терпимо.

– Да? – Тут уж пришло время чесать головы собеседникам. – Вилл, может, ну его? Ты реально хочешь так впахивать?

– Но деньги-то немалые, – несмело возразил Вилли.

– Ребят, главное – желание. «Когда-нибудь это закончится, – говорил я там сам себе каждый день, – и ты будешь вспоминать это как этап, который прошёл. И гордиться. Что ты сумел». И вот я здесь. – Дэн счастливо и широко улыбнулся им.

Друзья ещё порасспрашивали Дэна о жизни на буровой, завистливо его слушая – у него-то всё позади! Он смог. И, уже совсем подрастеряв энтузиазм, ушли.

А на Дэна после еды накатила жуткая усталость. Напряжение, державшееся год, спало. Он, захмелевший, откинувшись на сиденье, вспоминал суровые берега, волны с металлическим отливом, круглосуточный собачий холод. В ушах стоял шум вечного прибоя и ветра. По телу пробежали мурашки, и Дэн встряхнул головой, сбрасывая видения. Парень погладил сумку рядом с собой – она напомнила ему, что всё пережитое стоило того – здесь лежала его награда.

Посидев ещё немного, Дэн расплатился и вышел на свежий воздух.

Только сейчас, стоя здесь, в темноте, слушая гул заводского района, не умолкавший никогда, он до конца осознал, что выиграл. Его накрыло ликование. Он ПОБЕДИЛ!!! Ура! Всё закончилось!!!

Дэн поднял руки и закричал:

– Я счастлив!

Потом вслушался в себя и ещё громче заорал:

– Я! Сча-а-астли-и-ив!!!

– Чего вопишь? – произнёс кто-то хрипло.

Из темноты появились четыре серые тени.

…Били его долго и нещадно. Дэн из последних сил вцепился в сумку с деньгами, как в саму жизнь. Ему казалось, что если он её отпустит, то и жить незачем. Он даже почти не чувствовал боли, просто в какой-то момент потерял сознание. Последнее, что запомнил, – огромный, почти нереальный диск луны над собой.

Кто-то рыжий склонился над ним.

– Пацаны, кажется, ему каюк! Разбегаемся. – Рванул сумку Дэна, и нападавшие растворились в темноте.

Дэна нашли под утро. Первая смена рабочих. Они шли к пяти в цеха, весело переговариваясь, и увидели его фигуру у фонаря. Он лежал и не шевелился. Кто-то подумал – пьяный, но двое решили подойти.

– Боже мой! Это, кажется, Музыкант! – воскликнул один, вглядываясь в окровавленное лицо. – Дэн-Музыкант! Мы жили на одной улице! Я думал, он уехал из города. Поднимайте его, ребята, – обратился он к остальным.

Дэна положили на плиты и вызвали 911.

…Уже из больницы кто-то позвонил его матери. Она примчалась, долго охала, ахала, рыдала, но была рада, что сын остался жив.

– Я чувствовала – что-то происходит! Тот кот, которого ты мне оставил, плакал и мяукал всю ночь. Я думала, на улицу просится, вставала пару раз, открывала ему дверь. А он смотрел на меня, мяукал, но за дверь не выходил… Как же так случилось, Дэн? Как же так?

– Мам, ну что же делать…

У него была рассечена бровь, сломано ребро и диагностировано сотрясение мозга. Но самая большая проблема – отслоение сетчатки на одном глазу. Из-за тяжёлого труда последний год и нападения правый глаз не выдержал. На него наложили повязку. Но нужна была срочная операция.